Геополитическая рапсодия

водорослей, как Баал-тег. Эту черту разделял и Уур-хун.

- Баал-тег мудр, а без мудрости нельзя покорить мир, - произнёс он. – Сделаем всё, как он говорит. Прогнёмся, чтобы победить!

И хоть в первую секунду эта речь отозвалась в толпе гробовой тишиной, вскоре первые голоса  неуверенно закричали, заводя остальных:

- Да! Мы умнее горы! Отступим, чтобы наступить в нужном месте!

- Мы прогнёмся под ней, как под морской волной, чтобы снова раскачать её! Наверное, так горы и выдерживали натиск волн: прогибались, чтобы они не смыли их!

Ган-Ган вдруг переменился в лице, услышав это. Прежде стоявший с недовольной миной, он вдруг просиял, осознавая что-то, чего до этого долго не понимал.

- Они такие же, как и мы! – закричал он. – Слышите? Горы – такие же, как и мы! А значит, раз мы не могли сокрушить их, мы сами будем несокрушимы!

И толпа взорвалась воинственным рёвом, вновь готовая к непрерывной битве. Теперь они испытывали больше уважения к горам, но это лишь помогало им победить их. Раз горы – такие же, как они – значит, они сражались с сильным соперником, но и сами оказались достаточно сильны – на деле, а не только на словах. Они знали теперь, что если сокрушат горы, простоявшие здесь тысячи лет, то уж люди точно не станут для них преградой.

Всех погибших, чьи тела удалось достать, похоронили в братской могиле. День Великого Завала был объявлен Советом важнейшей датой в истории морского народа, печальной и праздничной одновременно. Тысячи водорослей собрались гигантским полукругом в специально возведённом зале, где из нескольких глыб был воздвигнут мемориал. Уур-хун поднялся на скалу и произнёс речь, в которой восхвалил подвиг сынов народа, отдавших жизни во имя победы. По её окончании водоросли взялись за стебли и запели:

Покойся, брат, навеки здесь,
Знай точно: ты погиб не зря;
Ужасна будет наша месть -
Кровавая взойдёт заря!

А на следующий день, отдохнув, строй водорослей развернулся в обратную сторону, и они бодро промаршировали до места, где начался проклятый стекольный камень.

- Он идёт здесь длинным слоем, - недовольно рассуждали старейшины. – Нам придётся долго огибать его!

- Пройдём сверху, - предложил Баал-тег. – Смотрите: он простирается вширь, но потолок так же сыпуч, как и раньше. Если мы пойдём поверху, гиблый камень точно не обвалится на нас.

Старейшины с удивлением обнаружили правильность его идеи, и Уур-хун тотчас же скомандовал прогрызаться вверх. Когда они поняли, что так наступать гораздо легче, уважение к Баал-тегу резко выросло, и Вождь назначил его своим первым советником. Теперь Баал-тег шёл по правый стебль от Уур-хуна на красивом чёрном крабе, опоясанном  листами морской капусты.

Водоросли воспряли духом, и наступление пошло ещё быстрее, чем раньше. За сутки они прогрызали не меньше двух километров пути. Уур-хун чувствовал: считанные дни отделяют его от входа в Долину Людей. Водоросли сражались, как настоящие опытные воины, синхронно кусая мягкий камень, пока задние ряды, готовые заступить на смену, задавали такт устрашающим маршем:

У-ху-ху!
Мы уже подобрались к вам!
У-ху-ху!
Запах крови греет душу!
А-ра-ра!
Поскорей несите близким:
Ша! Скоро фронт выйдет наружу!

Весть разносилась в глубины тоннеля, до самого его начала: только сейчас все водоросли вышли из моря и заполнили собой ход. Последние ряды, заслышав о приближении свободы, конечно же, рвались на фронт, чтобы самолично прогрызть последние метры горной породы. Все хотели первыми вступить в бой с людьми. Но наместники сдерживали их, останавливая длинными кнутами: ничто не должно было нарушать строй непобедимой армии Низших Растений.

Уун-хур всё чаще слезал с краба, чтобы самому прогрызать тоннель. Он работал за троих: когда он начинал бурить стену, камень словно расступался перед ним, крошась, как гнилое дерево, и вскоре он уходил вперёд, побуждая рядовых собратьев работать всё яростнее, чтобы догнать себя. Он тоже чувствовал, что свет вражеской Долины очень близко. Вождь хотел выйти в него первым - как и тогда, когда они выходили из моря.

***

Это должно было произойти прямо сейчас: ещё несколько минут, и ещё одна стена падёт перед водорослями на пути к завоеванию мира. Несколько недель – и все они, жалкие людишки, узнают о мощи древнейших обитателей Земли, о многовековой силе их культуры, о беспощадности и единстве его войска. Несколько месяцев – и планета почувствует на себе пользу управления народом Низших Растений – тем, что обитал на ней гораздо раньше людей и по праву больше достоин владеть ею. Уун-хур жадно грыз камень: этот миг приближался, и все они забыли об усталости, о боли и невзгодах – впереди было только их светлое вегетативное будущее. Будущее, окрашенное в зелёно-бурый цвет; будущее, где они, водоросли, не только растут в морях, но и правят морями, устанавливают маршруты движения морских судов, чтобы их моторы не помяли их собратьев, всё ещё оставшихся в море. Где они отводят водорослям лучшие пруды и реки – те, из которых они ранее нагло вычищались, чтобы не забивать моторы туристическим теплоходам и катерам богачей. Где они никогда не будут использованы в пищу в качестве деликатеса или в медицине – теперь тёртые человеческие  кости и сладковатое мясо должны стать для них величайшей усладой. Они займут их дворцы, выгонят их из заповедников, опутают тропические острова – и везде, от Северного полюса до Южного, установится порядок Водорослей, мирно покачивающихся на ветру, несущих планете только процветание: в тишине и гармонии с природой, как и делали они на протяжении нескольких миллиардов лет.

Никто не мог объяснить, откуда Совет Старейшин знал, что выход наружу близок, но почему-то все были уверены в этом. Может, слух этот дошёл от кого-то из речных собратьев, обитавших по ту сторону преграды, а может, так рассудил мудрый разум кого-то из высших чинов – раз сам Уур-хун был уверен в скором выходе на поверхность. Должно быть, это было чудо, сравнимое с обретением Уур-хуном способности ходить; многочисленные толкователи уже составили трактаты, предписывающие Предводителю свойства не только вожака, но и научного гения, первооткрывателя в области знаний. Возможно, сам Уур-хун первым и пустил весть о том, что свобода совсем близка. Лично у него никто спрашивать не решался – за такие вопросы вполне можно было поплатиться стеблями – но по его энтузиазму всем казалось, что он абсолютно уверен в этом.

За то время, что они грызли тоннель, водоросли изменились. Теперь никогда уже не будут они впустую тратить своё время: они обучились строевому ходу, основам строительства и важнейшим моральным устоям, которые, как отмечал Баал-тег в своих речах на Совете, необходимы для управления миром. Водоросли сочиняли песни, проводили спортивные соревнования, открывали новые и новые способы бурения камня; несомненно, этот народ эволюционировал не по дням, а по часам, замечал Уур-хун. Он с всё большим удовольствием наблюдал за передовыми фронтовиками – ветеранами, прошедшими немало километров камня – их слоевища, покрытые шрамами, внушали младшим сравнительно новое  чувство – уважение. Были в войске водорослей и свои герои – так, простой бурый рабочий Тайл Сеп за один день прогрыз не меньше девятисот метров породы, не сходя с поста; все остальные передовики  трудились усердно, надеясь стать похожим на него.  Уур-хун видел, как его народ становится всё лучше и лучше, и загорался азартом: несомненно, это войско должно как можно скорее обрушить свой гнев на людей.

И вот, настал долгожданный час: порода стала мягче, откуда-то из щелей зазвенели эхом звуки, и Уур-хун распознал своими стёртыми челюстями вкус известняка – почти такого же, как и в начале тоннеля. Горы заканчивались – ещё несколько метров, и они окажутся в Долине Людей. В этот праздничный час он обратился к собратьям с очередной речью:

- Сыны моего Народа! Сердце подсказывает мне – через несколько метров мы выберемся на поверхность. Слышите эти звуки? Это голоса людей – мерзких созданий, угнетавших нас тысячи лет! Так отплатим же им кровью за всё!..

Толпа заревела от восторга, искренне доверяя каждому слову своего вождя.

- Я прошу вас: даже если вы устали, если вам трудно будет наступать сразу, постарайтесь сделать так, чтобы как можно больше сынов человеческого рода было сожрано до полуночи! На рассвете следующего дня мы обрушим свой гнев на их города, а пока я хочу, чтобы вы уничтожали каждого, кто попадётся вам на пути: люди должны познать ненависть Водорослей, узнать, с чем им предстоит столкнуться!

Взревев от ярости, войско двинулось вперёд. Уур-хун соскочил с возвышения, чтобы первым выйти на свободу. Они уничтожали тонкую стенку с жадным остервенением, пробивались, как цыплёнок сквозь скорлупу; и вот, камень начал падать крупными плитами, и над головой забрезжил свет…

Двое людей отступили от обрушающейся стены, закрывая лица от летящих осколков. Когда пыль улеглась, они подошли ближе и с неподдельным восхищением заглянули в глубокий тоннель.

- Ну что, Пьер, я же тебе говорил? – воскликнул первый, толкая товарища в плечо. – Это была отличная идея! Растения сами почти всё сделали за нас. Нам теперь даже не нужно задействовать буры!

- Прьекрасно, Джён, прьекрасно! – заголосил второй. – Я очень доволЕн  сложившимся результатОм! Кажется, мы продьелали основную часть работ безо всьяких инструментОв!

- Отлично, - сказал Джон. – Осталось только проложить коммуникации, чуть-чуть укрепить, придать божеский вид… И всё готово!

Пьер поморщился, заслоняя нос платочком, и откинул ногой спутанную зелёную волосню, ворочавшуюся у него под сапогом.

- Ах, Джён! Какой же отвратительний вонь! Как здесь много этой трава…

- Ничего, чёрт с ней, - буркнул Джон. – Всё уберём. Ай! Чёрт побери, она ещё и кусается!

Мозолистой рукой он отодрал прицепившуюся к его сапогу живую водоросль странной расцветки. Она была крупнее остальных, с зелёными, бурыми и красными лепестками по всему стволу. Недовольно поморщившись, он разорвал её на две части.

- Я так рад, Джён! Но я возник странний мысль! Если они зашли близ БрайтОн, то как же они умудрились повертаться в другой сторОн?

- А, не знаю, - бросил Джон. – Совсем координации, видимо, нет. Тупые растения…

Он пнул копошащуюся под ногами кучу, громко заржав.

- Отличный проект, не так ли? Теперь мы наконец-то сможем его завершить. Надеюсь, ты понимаешь, что говорить о том, кто проделал большую часть работ, не следует?

- О, Джон, как же я не мочь это понимать! – рассмеялся Пьер.

Так был построен Ла-Маншский тоннель  - величайшее произведение архитектуры, соединившее Англию и Францию и способствовавшее сверхдинамичному развитию экономики объединённой Европы. Миллионы часов свободного времени были сэкономлены для жителей европейских стран благодаря этому чуду инженерной техники.