Ты с Земли

(из радиограммы, перехваченной охотничьим спутником планеты Альдебин над атмосферой литого камня EZ32-NFS. Адресат радиограммы не обнаружен)

Диск 1

Центр, Центр! Ответьте! Говорит первый пилот эскуадра «Комьенцо», старший лейтенант Марк Эйзенберг. У нас внештатная ситуация, слышите? Внештатная ситуация. Центр, приём? Вы слышите меня?..

Наш корабль, эскуадр типа ИМ-2, совершая маневр над безымянной солнечной системой, был повреждён и по невыясненным пока причинам пошёл вниз. Мы столкнулись с сильной турбулентностью в верхних слоях атмосферы. Вы слышите меня, Центр? Хатчинсон! Ответьте! Из всего экипажа в живых остался я один, старший лейтенант Эйзенберг. Второй пилот Таповский погиб после двухчасовой борьбы за жизнь.

Я подробно доложу обстоятельства крушения и свои идеи на этот счёт в приложении к сигналу, в котором опишу свою версию событий. Это займёт много времени, поэтому я рассчитываю сделать это уже после отключения эфира. Заряд имеющихся у меня батарей можем быть очень мал. Говорите быстрее, Центр! Каковы ваши указания?

Раз вы пока молчите, я, пожалуй, поговорю. Опишу хотя бы обстановку. Мы приземлились на каком-то астероиде, чёрт его дери, не могу это назвать планетой. Хотя здесь есть атмосфера и это факт - тело вышло из разряда простого космического камешка, но чёрт возьми, нет желания называть это планетой. Больше это относится к разряду половинных планет, если такой уже придумали. Если ещё не придумали, то я патентую это название себе. Тут нет кислорода, так что мне не стоит задерживаться тут.  Вокруг до горизонта, за которым у этого нешарообразного обломка следует ещё один горизонт, простирается, мать его, царство пыли и песков. Ну прям как там у арабов или я не знаю. Центр, мне срочно нужен эвакуационный лайнер, и как можно побыстрее. Свою миссию зацепиться за астероид из меди мы не выполнили; кварцевые захватки поломаны напрочь, чтобы их починить, нужно доставить на Землю эту штуковину. Камешек проплыл мимо нас, и теперь к нему с довольным лицом плывут китайцы. Они успеют, если вы не пошлёте за мной звездолёт, чтобы я мог дать точные координаты.

Центр, Центр! Приём! Да что же там так барахлит… Центр, у меня есть сомнение насчёт исправности П-радиофона. Судя по шумам в эфире, я могу судить, что он также повреждён. К тому же, расстояние не радует: радар показывает, что с каждой секундой астероид всё удаляется от Земли. Значит, в дальнейшем вам придётся усилить сигнал, чтобы меня настигнуть. Я надеюсь, вы слышите меня, хоть и сквозь помехи? Центр, у меня три трупа. От четвёртого осталось не то чтобы много для похорон. Космос станет ему могилой. А остальным могилы потребуются на Земле, нужно, чтобы родные успели попрощаться с ними, пока их самих не съело плазменным взрывом.

Согласно пункту 19.4 статьи «А» Космического Кодекса Международной Федерации, я уже взял образцы грунта и воздуха с поверхности планеты, а также замерил уровень радиации, силу притяжения, силу ветра и плотность приземных слоёв воздуха. Гравитация тут в два с половиной раза меньше, чем на Земле, так что я похудел достаточно, чтобы отправиться на пляж. К несчастью, таких тут нет: полное отсутствие молекул воды в атмосфере. С биологическим миром, судя по всему, пока дела тоже обстоят неважно: кругом чистота, сообразная смерти, так что пункт 19.5 пока мне незачем. С радиацией на астероиде всё почти в порядке: настолько, что можно было бы работать и без костюма, если бы не нужен был воздух. Кстати, баллонов с кислородом осталось всего на пару дней, так что поторопитесь.

Я изучаю небо… Ах, тут так красиво, особенно сейчас, когда здешняя звезда зашла за горизонт. Она светит оттуда голубоватыми волнами, и соседние планеты пляшут в безумном покачивании. Должен сказать, никогда не видел больше звёзд одним взглядом. Может, вокруг моей кабины когда-то столько и было, но там я ведь смотрю только на мелкий зелёный квадрат. Земли отсюда не увидеть, это абсолютно ясно.
Что вы говорите? Хатчинсон, это Вы? Вы сказали что-то?! Постойте!

(доносятся резкие шумы и обрывки фраз: «… город уничтожен полностью. Большинство жителей эвакуировать не удалось… Сегодня в нашей программе…», треск и высокий хохоток)

Нет, нет, да ну что вы, зачем мне эта частота! Должно быть, прибор совсем спятил. Надо подрегулировать колёса бланера…

(запись прерывается примерно на минуту, слышен только глухой шум и мерное тихое потрескивание)

Так. Отлично, господа. Если на этой частоте ничего нет, то… О, ну какого же чёрта на ней ничего нет! А нет, что-то есть. Опять сигнал слабый. Надо подождать, пока мы повернёмся тем боком, наше Солнце ведь прямо за той звездой по прямой, в миллионах световых лет отсюда.

Хорошо, я буду ждать указаний. Пошлите мне радиограмму, если не удастся выйти в эфир. Учтите, что координаты астероида с медными запасами на год, которые я извлёк из бортового компьютера, есть информация государственной важности, и если она не дойдёт до руководства как можно быстрее, мы можем упустить инициативу в этой войне.

Диск 2

Центр, Центр, это лейтенант Эйзенберг, приём! Хатчинсон, Вы слышите меня, старый пройдоха? Знаю, это Вы сидите сейчас в кресле и пытаетесь мне телеграфировать. К сожалению, у нашей планетки дурной вкус, и она сочла нужным поворачиваться вокруг своей оси шесть земных суток. Да, я рассчитал это из угла других планет над горизонтом. Так что с вами всё ещё очень трудно связаться. Я бы попросил отправить шифрованный сигнал, который примет передатчик в моём костюме, и он сразу выдаст мне указания, что делать. Пока мне здесь не очень интересно. На этой планете – я всё-таки буду называть её планетой – особо нечего ловить.

Тут очень быстро темнеет, когда лазурное зарево с запада полностью исчезает, и всё сразу погружается во мрак. Когда световые волны ещё маются над горизонтом, они меняют цвет, мигают красным и зелёным – видимо, здесь звезда светит с каким-то совсем другим цветовым спектром. Я бы хотел повнимательнее изучить его структуру, потому что в какие-то мгновения он мне кажется краше земного. Но у меня нет спектрометров и дальнобойных фотоэлементов – всё сгорело в пожаре после столкновения. Это было мучительно сложно: я насилу освободился из кресла, прижатый баллоном. Лейтенант Таповский тогда ещё… А, не будем об этом. Важно, что этот свет прекрасен и без приборов.

Когда он утихает, ты словно ослеп – на какую-то секунду тебе кажется, что в мире нет ничего, кроме мрака. Но это длится, лишь пока привыкают глаза. Потом ты замечаешь снова и звёзды, и изгиб галактики посреди них – ты открываешь их вновь и чувствуешь себя земным. Знаешь, что у тебя есть родина, где ты всем сможешь об этом рассказать. Так длится минут десять – бледный сумрак, подобный нашему, а потом… Звезда начинает свой путь к выходу с другой стороны овального горизонта – рефракция здесь кошмар – и всё начинает уж совсем светиться как-то по-особенному. Это даже не описать по-земному: таких цветов у нас нет, они существуют только в этой галактике. В данный момент они ещё светят по-космическому: я сижу на раскладном стуле у щита радиопередач, пытаясь найти усилители для сигнала в аккумуляторных деталях, а надо мной летают эти мухи. Словно не мухи бы даже, а какие-то скрипичные ключи и ноты, разрывающие своим гудением воздух. Они пролетают мимо, меняют цвет и переливаются, а потом исчезают. И другие появляются уже в другом месте. Чудо как круто. Вам всем когда-нибудь надо на это посмотреть.

Я внимательно проверил почву и воздух на наличие органики: пока результаты не принесли ничего, кроме нолей. Всё же что-то живое может обитать в этих краях, я в этом не уверен, но чувствую: воздух тут вибрирует жизнью. Не той, которой он даже вибрирует в кабине лайнера – той, которую можно ощутить, только чувствуя твердь под ногами, только под куполом атмосферы. Здесь они не подобны Земле, но выстроены по земному типу. Хорошо, конечно, что я сейчас стою на твёрдом, а не проваливаюсь в газ.

Изучение окрестностей было затруднено темнотой, но из того, что я увидел, можно сказать: я нахожусь внутри долины, возможно, кратера метеоритного происхождения, на плоском участке, закрытым обрывами ниши. Рельеф тут максимально долгий и дугообразный, но и максимально прерывистый – настолько, что можно взобраться повыше, как по лесенке. Что забавно: я понял, что  чтобы лучше ощущать рельеф, нужно уметь чувствовать себя  пылинкой на его склоне. Сейчас у меня достаточно возможности взобраться повыше.

Может быть, там будет лучше ловить сигнал.

В фюзеляже эскуадра осталось много пищи, но большая её часть уже непригодна для использования. Я намереваюсь взять с собой немного и снарядить поход; передатчик я потащу с собой, когда закончу усилять его антенну. В случае возникновения угрозы у меня, согласно пункту 4 Устава Безопасности  Исследования Планет, будет возможность вернуться к месту крушения – еды я возьму шесть контейнеров, этого хватит и на обратный путь.  На это уйдут, предположительно, следующие двое суток. Наши, земные, а не эти ненормальные. В данный момент я собираюсь закончить свою работу, поспать и отправиться в путь. Как слышите меня, приём?

Следует ли мне придерживаться такого плана? Может быть, я неправильно рассчитал время вращения, и во сне меня сожжёт лучом рассветной звезды? Температура на поверхности объекта  в солнечных системах этого витка галактики, как сказано в атласах, не может превышать критическую норму, но вдруг и там чего такого понаписано? Мы ведь всего пару лет в этом уголке Вселенной. Хатчинсон, я жду указаний. Ты ведь так любишь их давать. Так вот, давай, тебе, наконец, предоставился шанс. Как там Мэри с Уолсоном? Ах, да, не будем об этом вспоминать. В общем, меня одолевают сомнения, стоит ли мне идти. Если наверху гравитация резко падает, то я могу… Могу просто улететь к тому поясу, где на нас устремились эти кучи непонятных объектов. Кстати, о них. В приложении о ходе аварии, которое я отослал, я рассказал свою догадку о том, чем мог быть вызван отказ двигателя. Посмотрите там все внимательно, я вам говорю. Эта штука, которая в нас врезалась, вполне может быть  делом рук иной цивилизации. Да, уж точно не метеорит так странно себя вёл. Нас могли сбить наши потенциальные партнёры по диалогу – или враги. Я бы взял на себя задачу отыскать их. Я был бы счастлив, если бы моя жизнь пошла на образование связи Земли с новой цивилизацией – возможно, и с этой планеты! Я готов умереть, лишь бы эта первая встреча не породила вражду. Если бы я смог открыть для землян новую расу, моё имя бы осталось в веках… Что это я говорю? Не важно, просто прослушайте запись. Я ложусь спать – на ногах уже двое суток. Жду вашей радиограммы.

Диск 3

Ага, Хатчинсон, ну что, выгорело наше дельце? Я так и знал, почему ты не отвечаешь, лысый ты боров. Ты же просто не слышишь меня. Помнишь, какое прозвище тебе дали в Институте? Морж! Потому что ты такой же жирный и лысый. А сейчас тебя следовало бы назвать черепахой, потому что ты такой же глухой. Вы там все уже сгорели, наверное, в волне ядерного удара, а я тут распинаюсь, пытаюсь докричаться до вас.

Шутки в сторону и без обид, Хатчинсон, ладно? Вот никогда бы не думал, что мне