Дорога из прошлого (глава 1)

терпеть неприятное соседство, демонстративно его игнорируя.
Ближе к концу ужина поспел сбитень. Тамир прекрасно понимал, что все продрогли под снегом и ветром и людям необходимо согреться. Сбитень получился не особо хороший, хуже того, что я пила всего день назад, но достаточно крепкий, чтобы после выпитого вина меня окончательно развезло. Я уснула прямо там, где сидела, у костра с миской из-под каши и кружкой из-под сбитня в руках.
Разбудил меня волчий вой. Рядом лежали Гвель, Рэйн и Ксаш, но спал только Гвель. Парень храпел так, что в какой-то миг я решила, что мне показалось. Я ещё немного послушала, но вой так и не повторился. Только вздохи спящих людей, тихий шёпот и ржание коней. Всё-таки показалось.
Шептались Рэйн и Ксаш. Небо за то время, что я спала, успело очиститься, и теперь над головой сверкали неправдоподобно большие звёзды. Они складывались в созвездия, которые я знала назубок.
- Ты не просто слушай, а запоминай. Пригодится когда-нибудь.
Рэйн сказал это чуть громче, чем всё остальное, и я тут же заинтересованно прислушалась. Что это там Ксаш должен запоминать? В том, что шепчется Рэйн именно с ним, я не сомневалась.
- Видишь, звёзды сплелись, будто змея, которая кусает себя за хвост? Вон там, чуть правее Лиолля, он самый яркий. Это созвездие называется Руд.
Лиолль? Руд? Я уставилась на небо. Самая яркая звезда – Полох, это даже дети знают. Я переместила взгляд вправо. Там действительно есть созвездие, замыкающееся в кольцо. Звёздный рисунок и вправду напоминает змею, ухватившую собственный хвост. Да и называется оно подходяще, Змеевик. Но ни о какой звезде Лиолль, ни о каком созвездии Руд я никогда не слышала. Где Рэйн взял эти названия?
- Существует одна история, в которой рассказывается, как Руд появилось на небе, - всё так же тихо и размеренно продолжал Рэйн.
- Страшная? – дрожащим от любопытства шёпотом спросил Ксаш.
- Не без этого, но больше поучительная. Раньше любили складывать поучительные истории, - мальчишка слушал Рэйна, в прямом смысле затаив дыхание. – Много столетий назад жила одна девушка, как её звали никто уже и не помнит. Но только все считали, что она самая мудрая в княжестве.  
- А почему все так думали? Она что-то великое сделала?
- Нет, не великое, конечно, но многие люди обращались к ней с вопросами, и она всегда им помогла, давала советы, которые неизменно оказывались верными. И так эта девушка возгордилась, что решила, будто она самая мудрая на всём свете.
- Вот и зря, - фыркнул мальчишка. – Всё знать нельзя.
Надо же, какой рассудительный! Я в его возрасте думала иначе.
- Ну а вот девушка этого не знала. И тогда она бросила вызов самой Богине, вызвала её на поединок. Богиня услышала призыв девушки и согласилась. Они решили, что каждая загадает три загадки, и та, которая отгадает меньше всего, будет считаться проигравшей.
Теперь уже я слушала, затаив дыхание. Никогда и нигде раньше я не встречала подобной истории. Про звёзды и созвездия люди, а ещё раньше эльфы и гномы издревле складывали сказки. У всех них был любимый мотив, который они пытались приплести к месту и не к месту. Эльфы отправляли героев на небеса за красоту и талантливость, гномы – за отвагу и мужество, люди – за верность и добродетель. Но такой вариант! Тем более я никогда не слышала рассказов о поединке с Богиней.
- Девушка стала загадывать?
- Да, девушка загадала свои загадки, и на все Богиня дала верные ответы, - продолжал Рэйн. - Тогда уже Она стала загадывать. Девушка долго думала, но не отгадала ни одной. Как тогда разгневалась Богиня! Ведь девушка заявила, что она самая мудрая из живущих сейчас и когда-либо живших.
- Хорошее заявление, - фыркнул Ксаш.
У меня кулаки зачесались его стукнуть, чтобы не прерывал рассказ своими комментариями.
- Это было бы ещё ничего, - рассмеялся Рэйн. - Но девушка-то захотела доказать, что она мудрее Богини. И тогда разгневанная Богиня превратила самонадеянную девушку в змею, кусающую свой хвост, и перенесла её на небо в виде созвездие в назидание всем остальным людям, чтобы они помнили и не совершали больше таких ошибок.
- Почему именно в змею?
- Как известно, змея – символ мудрости. То, что она кусает свой хвост, означает: змея, которая слишком уверена в своей мудрости, страдает от этого и расплачивается за свои мысли.
Лично я добавила бы к этому объяснению принцип кольца. Вот он был мне понятен. У людей есть пословица: за что боролись, на то и напоролись. Она как нельзя лучше отражает его суть.
- Здорово! – выдохнул мальчишка. – А ещё что-нибудь…
И тут опять раздался разбудивший меня вой. Мальчишка так и остался лежать с разинутым на полуслове ртом, а потом жалобно проскулил:
- Что это? Волки?
Тоже мне, воин. Рановато, видать, усы расти начали, если так боишься простого воя. Что с тобой будет, когда окажешься один на один с матёрым зверем?
Над устроившимся на привал Караваном опять прокатилась тягучая волна воя. Теперь он был немного ближе, чем предыдущий, и значительно – чем тот, первый, если, конечно, я правильно определила спросонья. В Караване тревожно заржали кони.
- Да, не волнуйся, это просто волк, - пробормотал Рэйн. Мне показалось, что он приподнялся на локте и напряжённо прислушивается.
Рвущий душу, надрывный вой повис в воздухе и постепенно растворился в небе. В нём были тоска, нестерпимая боль и всепожирающая ярость. Почти как у волка, увидевшего луну. Только волки так не воют.
Со второго раза я определила, что звуки издают две твари. В народе их окрестили запрыгами. Меня учили их называть волкулаками. Суть от этого не менялась, просто первое название точно характеризовало способ их охоты, а второе указывало на их дальнее родство с волками.
Всё давно стихло, замолкли волкулаки, успокоились лошади, но посвятить оставшуюся часть ночи здоровому сну у меня так и не вышло. Хотя воющая гадина и замолчала, на душе осталось неприятное ощущение, как будто я сижу в мышеловке, самозабвенно уплетая сыр, которой положил туда жаждущий избавиться от зловредного грызуна хозяин, и при этом начисто забыла о дверце. А она с ржавым скрипом грозит захлопнуться и придавить глупой мыши хвост, если не голову.
Нам нужно быть настороже, волкулаки были слишком близко. Если они почуяли нас, то могут и напасть, а отбиться от них практически невозможно. Дать достойное объяснение тому, откуда они взялись на Креговых болотах, я не смогла, хоть и промучилась, размышляя, всю оставшуюся ночь. Уснуть мне всё равно больше не удалось.
Рэйн тоже лежал, но, в отличие от меня, он даже вроде бы спал. По крайней мере дышал он ровно и спокойно. А ещё похвалялся перед каждым встречным столбом! Тоже мне, защитничек выискался. Ему не Караван, а курятник от невзначай забежавшей лисы охранять надо. Глядишь и получится.
Не меняя позы, я скосила глаза в сторону черноволосого. Он лежал, охватив одной рукой меч, а другой обняв мальчишку. Тот доверчиво жался к нему с таким видом, будто надёжней защиты ему и в королевском дворце не сыскать. Интересно, кто они друг другу? Уж не братья и не отец с сыном. Да и на родственников особенно не похожи. Гвеля что ли спросить? Только какое мне дело до людских взаимоотношений? Пусть играют, пока один не надумает стать умнее другого. Знаем, проходили уже.
Некстати пробудившиеся воспоминания, пусть я и тешила себя мыслью, что давным-давно задушила их в себе или хотя бы запрятала так глубоко, что они никогда оттуда не вылезут, ядовитым клещом вцепились в душу и подняли волну горечи и злобы, какая бывает от осознания собственного бессилья. Разом вспомнились и узкий, полуподземный зал, в котором негде было развернуться от заполнившей его толпы. И густой дым от свисающих с потолка в грубых медных чашах светильников и попросту воткнутых в скобы на стенах факелов. Что первые, что вторые чадили нещадно, каждый вдох давался с трудом и кашлем, глаза слезились, отказываясь оставаться открытыми…

… толпа азартно улюлюкает и свищет в предвкушении занятного зрелища. Конечно, такое случается не часто, а если и случается, то простой люд на подобные мероприятия обычно пригласить забывают. Сегодня, вот, не забыли.
Как же они ненавидят всех, подобных тому существу, что с трудом теперь держится на ногах в железной клетке в центре зала. Они и боятся их, и завидуют им одновременно. Завидуют их Дару и боятся того же Дара. И поэтому издеваются сейчас над тем, кто ни теперь, ни когда бы то ни было уже им не ответит.
Шорох длинных тяжёлых одеяний. Надменный взгляд, брошенный на сгрудившуюся чернь, от которого она моментально замолкает, отчего тишина в зале становится особенно зловещей. И тот же взгляд, но уже в упор направленный на существо в клетке. Его надо выдержать во что бы то ни стало! И существо, когда-то полное жизни, а теперь и отдаленно себя не напоминающее, даже пол которого определить не представляется возможным, не говоря уж о чертах лица, гордо поднимает изуродованную голову и отвечает старику с жестоким и хищным лицом не менее властным взглядом…
– …вина за указанные выше злодеяния была подтверждена, и суд постановляет подвергнуть обвиняемую наказанию в виде наложения Пут на Дар и Оттиска на тело, а также вечному изгнанию, начинать считать которое следует с этой же полуночи…
Голос старика, такой же властный и жестокий, как его взгляд, гулко разносится под каменными сводами. Никто в толпе не смеет не то что  пошевелиться, но даже лишний раз вдохнуть. А существо в клетке лишь более гордо вздёргивает голову, хотя сейчас ему больше всего хочет взвыть от боли и унижения. Уж лучше бы приговор был смертным!..