Медитация Трейи

был низвергнут по пищеводу в желудок. Ток крови, как и в эпизоде с оленем, переместил его из кишечника внутрь вегетативной системы, откуда дух Трейи стал видеть и ощущать окружающий мир глазами и телом своего нового властелина.

Запомнилась статичная поза, которую занял мужчина, устроившись на мягком седалище с упорами для локтей, периодически переворачивая сложенную вдвое стопку из нескольких блеклых больших лопухов, испещрённых рядами застывших в причудливых позах высохших насекомых, в то время как женщина неизвестно чем занималась на кухне.

Непродолжительным оказалось новое прибежище Трейи, а ведь он только начал привыкать к полумраку рукотворной среды обитания, постепенно приноравливаясь к неестественным движениям поглотившего его мясоеда, предоставившего ему в неосознанный дар все свои органы чувств за исключением слуха.
В ту же ночь мужчина вошел к женщине и, будто поклоны отвешивающее насекомое, стал над нею раскачиваться, от чего его дыхание участилось, а лицо и шея закрывшей глаза истукана покрылись красными пятнами.
В момент наивысшего удовольствия струя живительной жидкости подхватила протоатом Трейи и выплеснула в изнемогающее от конвульсий лоно очередной его созидательницы.

Начался знакомый процесс деления протоатома в границах растущего тела.
Запомнилось, как же тесно было в животе человеческой матери по сравнению с важенкой, и как же долго там пестовалось существо, едва подготовленное к самостоятельной жизни.
А выход через узкий родовой проход был сущей пыткой для появившегося на операционном столе беспомощного человечка…
Несколько лет прошло в приготовлении к мало-мальски независимой жизни.
Вскользь промелькнули кадры с забавами в яслях и играми в детском саду. …
И вот уже Трейя надевает школьную форму.

Однажды утром он вышел из дома и походя засмотрелся на макушку чинара, растущего по пути к его школе.
Вдруг в глазах у школьника потемнело, и он вновь очутился в голографическом кинотеатре, где ещё раз просмотрел весь изложенный фильм (своего рода медитация в медитации) от начала и до взгляда на вершину пирамидального дерева, указующую в небо треугольным курсором.

«Для чего это всё?» – с удивлением подумал застывший на полпути юный школьник.
Синхронно пришедшей в голову мысли в просветах венца гигантского дерева блеснул ультрафиолетовый глаз Охотника на людей, дождавшегося добычу.
В тот же миг грибница эфирных волокон стянулась изо всех частей тела подростка, собравшись в протоатом в его голове.

Молнией ниспосланной мысли развоплотив протоатом, укутавшийся плотью мальчонки, Небесный Охотник вытянул из него монаду чистого духа, направив её из темени школьника в наполненный дивным светом тоннель.
Вознесение в этом портале к новой метаморфозе происходило при полном отсутствии физических ощущений.

Круглый выход закрывала мембрана, крестообразно рассеченная от края до края на четыре равных сегмента.
Сдвинувшись против часовой стрелки, створки мембраны втянулись в боковые стенки тоннеля при подлете к ней Трейи, осенив его левосторонней Свастикой: руной приветствия возвращению [с того] Света.

В пустоте за мембраной парил совершенный Кристалл голубоватого цвета, ось которого была нацелена на центр креста защитной мембраны.
Облетающей Кристалл монаде телепатически дали понять, что если бы ей не было позволено очутиться в этом пространстве, то луч фронтального острия кристаллической пушки тотчас испепелил бы её.

Влетев с тыла внутрь грозной лазерной установки, Трейя попал в один из атомарных узлов объёмной решетки Кристалла, словно предназначенный для него.
Вовне и внутри нового хранилища духа Трейи переливалась сиятельная Благодать.
Трейя понял, что оказался в Нирване, краеугольным камнем которой служил принявший его в свое лоно многофункциональный Кристалл.
Забавным показалось чувство защищенности, которое он испытывал в булыжнике на Земле по сравнению с состоянием всеобъемлющей эйфории в Кристалле…

Отринув всё, что связывало его с прошлым, Трейя слился во вневременном апофеозе безпредельного Счастья с блистательным сонмом обитающих в Кристалле духовных монад.

… … …

– Что ты хочешь? – не сразу уловила монада, бывшая Треем, смысл вопроса, прозвучавшего будто внутри неё самое.   …

– Ничего [мне больше] не нужно! – в упоении восхитительным состоянием отмахнулась ответной мыслью монада, догадавшись, что обращение было адресовано ей.   …

– Обождите … позвольте … хочу знать … для чего это всё? … – чуть погодя, насилу подбирая слова, монада плеснула вовне ещё одну мысль, по какой-то случайности вспомнив, что произошло с ней мгновение или вечность назад в сцене со школьником.

– Хочешь знать? … Тогда возвращайся назад в человека.

В тот же миг дух Трейи вылетел из Кристалла через его фронтальное остриё.
Створки защитной мембраны, сдвинувшись по часовой стрелке, осенили его правосторонней Свастикой: руной пожелания удачи [на том] Свету.

Низринувшись тем же, но теперь наполненный чёрным светом тоннелем, дух Трейи влился сквозь воронку протоатома в застывшего мальчика, вернув жизнь в его тело распушившейся грибницей эфирного волокна.
Переведя взгляд с небосвода вперёд на дорогу, ученик продолжил на мгновение прерванный путь к своему школьному заведению.

На этом медитация Трейи закончилась. Проектор погас. Зажёгся свет в пустом кинозале.

На тропической вилле его окутывал всё тот же полуденный полумрак, помешавший понять, сколько длился завороживший сознание сеанс.