«Ла-Медора» оказалась ходким судном — уже через полчаса, когда судно сделало поворот и легло на прямой курс к острову Ла-медора и когда Надин прошла на нос теплохода, она увидела оттуда яркие огни разных оттенков, ниже которых россыпью более мелких огней угадывалась береговая линия острова.
К этому моменту огни «их» острова — Ла-Хониты уже скрылись в вечерней дымке где-то слева и позади судна.
Отметив для себя и то и другое, Налин еще некоторое время находилась на баке теплохода, затем вернулась к Алисии и Наталье, расположившимися за столиком в кормовой части прогулочной палубы, рядом с устроенным там бассейном.
Она не стала ожидать вопросов, а сама сообщила подругам: «С носа уже видно Ла-Медору. Думаю, не больше, чем через сорок минут, мы подойдем.».
«Через сорок семь, мисс. Мы еще будем пропускать у входа в бухту сухогруз «Джанкой».» - прозвучал приятный и вежливы мужской голос рядом с ее головой.
Она повернулась на звук этого голоса и увидела молодого мужчину — стюарда из команды теплохода, которы подкатывал к их столику небольшую тележку с высокими изящными фужерами из цветного стекла и накрытыми металлическими колпаками тарелками.
Она смотрела на него — а он был молод и подсознательно вызывал ее симпатию — а он, серьезный, прячущий за этой серьезностью, где-то там, в глубине глаз, добродушие и открытость, в это время, спросил ее: «Мисс, вы почти точно определили, сколько нам понадобится времени для прихода в Ла-Медору... Смею спросить вас — насколько вам близка профессия моряка?».
Надин улыбнулась ему и ответила: «Мой отец был моряком. Старшим помощником на океанском лайнере... И я неоднократно выходила в море вместе с ним. Конечно, в детстве... Но кое-чему отец учил меня... Между прочим, я расценю ваше замечание, как комплимент, мистер...».
Он, улыбнувшись ей в ответ, сказал: «Мистер Маккейуорт... Что до вашей оценки моих слов — то так оно и есть, это комплимент, который потомок шотландского лорда сделал обворожительной красавице... Но ваша воля — принять его и мое внимание, или остаться безучастной... Обидеться не смею...».
Затем он сделал движение, в котором читался дипломатичный и полный достоинства знак почтения перед ней — как-будто, он стоял перед высокопоставленной особой... Надин поняла, что его слова о родстве с шотландскими лордами — не пустой звук.
Она сказала: «Я ценю свободолюбие шотландского народа и его славное и благородное прошлое... вы бываете на родине?».
Стюард кивнул и ответил: «Да. Я часто бываю на родине. Не следует ли мне засвидетельствовать ваши слова кому-то на шотландской земле? Я с честью это сделаю.».
Надин, помолчав, произнесла: «Я хочу, чтобы вы там разыскали кого-то из родственников Йохана Маклиллана, а может, если он жив — его самого. Это бывший командир эскадренного миноносца «Порт-Патрик». Когда миноносец, на котором ходил мой дед, был торпедирован в Баренцевом море немецкой субмариной, именно командир Маклиллан снимал команду подбиьлгл «Думбартона»... Это был трансатлантический конвой...».
Надин, произнося эти слова, была серьезна, и стюард «Ла-Медоры» и подруги, так же серьезно, внимали ей. А выслушав ее слова, мистер маккейуорт ответил: «Я обязательно выполню вашу просьбу... Рлнако, сейчас должен откланяться. Мне надо продолжэать работу.».
Надин сказала: «Да, извините. Идите. Мне было приятно с вами общаться...».
Стюард, поставив на их столик три красивых фужера с ромовым коктейлем и три тарелки с запеченным филе камбалы, положив рядом с ними столовые приборы и белоснежные салфетки, отбыл.
А Надин, села за столик рядом с Алисией и Натальей...
...Подруги уже заканчивали пить через цветные светящиеся соломинки свой коктейль, который, действительно, оказался очень хорошо приготовлен, когда по судовой трансляции прозвучал голос капитана теплохода: «Уважаемые пассажиры!! Через десять минут мы войдем в порт Ла-Медоры, главного острова нашего государства.
Сейчас желающие могут насладиться видом нашей столицы с океана, а те, кто никогда не видел судов под российским флагом, могут сейчас увидеть сразу два — сухошруз «Джанкой» из Крыма и атомную подводную лодку «Георгий Жуков», проходящую по правому борту с несением военно-морского флага России.
Сухогруз «Джанкой» доставит в нашу столицу пшеничное зерно, ткани и сиекло, которые не производятся пока в нашем государстве. Нас и Россию всегда связывали дружественные отношения и ныне помощь России трудно переоценить.
Приятного вам созерцания!! И приготовьтесь к встрече со столицей нашего государства, прекрасным городом Медора-Анхеле!!».
Капитан произнес последние слова торжественно — и подруги поняли, что так может говорить только человек, который бесконечно влюблен в свою Родину...
Этхо его слов смолкло, прокатившись над судном и океанскими волнами, громкоговорители судовой трансляции выключились.
Подруги — Наталья, Алисия и Надин — смотрели теперь на океан, где прямо по курсу вырастала громада следовавшего в порт и пересекавшего их курс сухогруза «Джанкой» с ярко освещенной громадной надстройкой, а справа по борту, удаляясь, виднелся низкий темный силуэт подводной лодки — еще более темный, чем предночная темнота над океаном, но с полощащимся над ним белым флагом с косым, словно силуэт летящей над морем чайки, синим крестом...
Суда поприветствовали друг-друга — теплоход мелодично пропел своим гудком, сухогруз пробасил в ответ, субмарина мяукнула ревуном, словно, рассерженная кошка...
Вскоре, следуя, почти, в кильватер российскому сухогрузу, «ла-Медора» вошла в порт и, уже через десяток минут, ошвартовалась бортом к причалу. Пассажиры — а с ними — и Надин, Алисия, Наталья — сошли на берег.
Сражу же к подругам подошли две веселые девушки возрастом немного младше их, одетые в светло-зеленые рубашки с коротким рукавом, черные юбочки и с повязанными галстуками местного Союза Молодежи — ярко-желтые с двумя каемками красного и зеленого цветов.
Одна из девушек, со смартфоном в руке, используя его, видимо, для записи речи и фотографирования говорившего, обратилась к девушкам: «О, здравствуйте, дорогие гости нашего праздника!! Мы из Союза Молодежи. Мы ищем красивых девушек из числа отдыхающих и предлагаем им принять участие в конкурсе красоты девушек в бикини «Королева, из вод морских рожденная.» Кто-нибудь из вас не желает принять участие? Это ни к чему вас не обязывает, к тому же, это очень приятный конкурс...».
Надин переглянулась с Натальей и Алисией и ответила девушке из Союза Молодежи: «Вот моя подруга хочет поучаствовать. У вас, надеюсь, н6ет какого-то стандарта женской красоты?».
Девушка из Союза Молодежи рассмеялась и ответила: «Нет, конечно же, нет!! Ведь для красоты не может быть рамок!! А теперь я должна записать имя вашей подруги.».
Наталья сама назвала свое имя — и местная девушка записала его на диктофон смартфона, совершенно не удивившись русским имени и фамилии...
...Медора-Анхеле, столица тропического государства, был в это время радостно-щусным, веселое торжество праздника и его патриотическая направленность сквозили во всем — и в плакатах на стенах зданий и биг-бордах, подсвеченных сейчас ярким неоном, и в разукрашенном в цвета радуги БТР, на котором, вместо башни, стояла установка с мощными динамиками, озвучивавшая территорию вокруг места, где стояла бронемашина, звукми национальной музыки и в запущенных в ночное небо и летавших во всех направлениях заполненных гелием воздушных шарах с привязанными к ним светящимися лентами разных цветов и даже в пролетавших по этому небу вертолетах, часть из которых, очевидно, должна была участвовать в постановке-реконструкции последнего боя за президентский дворец.
Это было видно, конечно же, и по обилию празднично одетых и улыбающихся людей, по открытости и дружелюбию их лиц, по крикам зазывал в работающих круглые сутки уличных сувенирных лавочках...
Медора-Анхеле праздновал, и само государство праздновало свою, с кровью добытую независимость.
Подруги заказали такси — как это было принято в Медора-Анхеле — небольшой открытый микроавтобус марки «Фольксваген»; машина довезла их почти до площади имени генерала Эльгарде, расположенной близ президентского дворца. Дальше проезд был перекрыт — впереди, на центральной улице, проходящей параллельно площади, подготавливалась для участия в реконструкции исторического боя колонна военной техники — тех образцов, которые сохранились со времен Сопротивления.
Девушки расплатились с водителем такси и вышли из машины.
Оставалось пройти лишь несколько десятков метров до временных сборных трибун, воздвигнутых по трем сторонам площади имени генерала Эльгарде. И Надин, Алисия и Наталья прошли мимо палатки, где продавали желающим разноцветные воздушные шары, наполненные гелием и светящиеся ленты. Затем они подошли к приветливо улыбающейся девушке, одетой в уже виденную ими униформу Союза Молодежи, которая выдавала входящим браслеты на руку, выполненные из эластичного пластика цветов национального флага — они служили вместо билетов.
Надин, Наталья и Алисия получили у нее три ярких браслета, а Наталья, к тому же — яркий цветной отличительный знак, в который была вмонтирована радиометка, сигнал от которой принимал смартфон в руках этой девушки.
Как объяснила Анхелита — так звали эту девушку — информация, которую записала на свой смартфон девушка в порту, уже была передана на ее смартфон. И Наталью ждал приятный сюрприз...
Пока же они прошли на свои места на трибунах, номера которых были изображены на выданных им браслетах.
Это были три места в третьем ряду, очень удачные для обзора того, что должно было происходить на площади.
Вскоре, спустя четверть часа, раздался торжественный трубный сигнал, вокруг президентского дворца зажщлась яркая подсветка и действо началось...
...Мощные громкоговорители, установленные на площади и на борту летавшего над ней вертолета, воспроизвели запись — четкие, быстрые команды, которые отдавал Мигель Мануэль Анхель, звуки едущих автомобилей и рык мотора БМП, треск автоматных и пулеметных очередей, хлопки взрывающихся гранат — и, одновременно, на площадь вынеслись несколько машин — четыре окрашенных в камуфляжную окраску армейских «Джипа» с пулеметными установками, три грузовика с солдатами, еще один грузовик с установленным в кузове легким зенитным орудием. Последними, ломая бутафорские пластиковые заросли, на площадь выехали два БТРа, вооруженных скорострельнымит пушками.
Из грузовиков и открывшихся задних люков БТРов начали выскакивать солдаты и, разбегаясь по площади, в соответствии с продолжавшими звучать командами, начали быстро приближаться к запертым воротам в бутафорской ограде вокруг дворца.
Из других громкоговорителей зазвучала тревожная музыка, подсветка вокруг дворца приобрела красноватый оттенок — на стены дворца теперь проецировались колышущиеся сполохи огня.
Из громкоговорителей зазвучало резкое, сказанное голосом Мигеля Анхеля: «Я представляю Народ Государства!! Откройте ворота!! Немедленно!! Или дворец будет взят силой!!». Это были исторические слова, как
