Убитая совесть 4

настоящим чудом.

  В областном городе по выходным дням шумела огромная барахолка-толкучка, где можно было купить практически всё, включая, как говорили полушутя, атомную бомбу. Раздобыв чертежи и схемы, набор радиодеталей, Виктор за пару дней спаял простейший радиопередатчик и включился в новую увлекательную игру. Появились друзья, с которыми он беседовал по радио и встречался в реале. Обменивались опытом, магнитофонными записями. Правда, в эфире называть свой адрес и фамилию было опасно – радиохулигана могла засечь милиция.

  Существовали легальные клубы радиолюбителей. Однако там надо было знать азбуку Морзе, сдавать зачёты по теории и практике. Но самое главное - музыка в эфире была почему-то запрещена. Правда, эти ребята на коротких волнах общались со всем миром, получая почтовые открытки с подтверждением радиоконтактов отовсюду – даже из Америки и Австралии. Но нашему герою и его друзьям хотелось жить свободно, не прилагая значительных усилий, что зачастую приводит к нежелательным печальным последствиям.

  Городские власти пригнали из области старенькую машину-пеленгатор и принялись очищать эфир, медленно, но верно отлавливая радиохулиганов. Виктор слышал об этом, но не предал особого значения. И вот однажды сотрудники милиции совместно с легальными радиолюбителями из клуба ДОСААФ появились у дверей квартиры нашего героя, который, ничего не подозревая, громко и увлечённо орал в микрофон:
  - Алло, алло, я Фантомас. Кто меня слышит, отзовитесь!

  Громкий стук разбудил отца, отдыхавшего после ночной смены. Он открыл дверь, и нежданные гости прямиком направились в комнату Виктора, который, действительно, разбушевался в радиоэфире.
  - Тише, тише, не волнуйся, - вполголоса успокаивал парня участковый. – Получается, что ты и есть знаменитый Фантомас?! Будем знакомы. Но здесь далеко не Париж, а я совсем не похож на комиссара Жюва.

  Тут же составили протокол и, как водится, у семьи конфисковали телевизор, приёмник, магнитофон и, конечно, самодельный радиопередатчик – источник всех бед. Мало того, что все лишилась ставшего привычным голубого экрана - отец ещё долго ходил в милицию, а Виктора едва не выгнали из комсомола. Но, учитывая его чистосердечное раскаяние, ограничились лишь строгим выговором и последним предупреждением.

  4.
  Школьный учитель пения был весьма неординарной личностью. Он окончил музучилище, но не захотел работать преподавателем классической музыки – величественной и неизменной в веках. Молодому человеку хотелось чего-то нового, свежего, необычного. Слишком много было соблазнов и весьма любопытных вещей в этом изменчивом ярком мире, чтобы остановиться на чём-то одном. В описываемый период он увлёкся радиотехникой. Пеник, как прозвала малышня всегда подтянутого, отглаженного учителя, был человеком добрым, общительным, и на уроках говорил не только и не столько о бемолях и диезах, а больше о вещах важных и злободневных для его восторженных слушателей. Например, о том, как делаются мультфильмы. Или чем стереозапись отличается от моно. Ребятня ходила за ним хвостом, пытаясь решить жизненно важные для себя проблемы.

  - Николай Иванович, нарисуйте, пожалуйста, схему супергетеродина, - несколько дней подряд приставал к учителю Васька. – Мне очень надо, у меня приёмник не все диапазоны берёт.
  И вот, наконец, страдалец был услышан. Вдвоём они расположились на широком подоконнике в коридоре школы. Пеник достал из кармана карандаш, положил перед собой лист бумаги в клеточку и с глубокомысленным видом, поглядывая в потолок, неспешно начал выводить на нём какие-то непонятные фигуры. Обрадованный Васька сосредоточенно следил за его рукой. И только когда через пару минут парень, наконец, начал понимать, что в центре тетрадного листа вырисовывается большая художественно оформленная фига, в глазах его мелькнуло неподдельное разочарование и обида.

  Заметив это, учитель улыбнулся, взъерошил рыжую шевелюру своего юного собеседника, скомкал и выбросил рисунок. А через пару дней они остались после уроков и долго «колдовали» над схемой приёмника из прошлогоднего журнала «Радио».

  Вокальные квартеты, трио, большой школьный хор неоднократно побеждали на городских конкурсах. Вечера и утренники для малышей никогда не были похожи один на другой. В каждом была какая-то своя изюминка. А летом в лагере труда и отдыха учитель с ребятами отснял очень смешной фильм на приобретённую шефами узкоплёночную кинокамеру. Ему помогали старшеклассники - снимали, проявляли плёнку, монтировали…  
  Забегая вперёд, замечу, что, работая в школе, Пеник заочно учился в политехническом, бросил, затем поступил в медицинский, по окончании которого работал врачом в городской поликлинике. И бывшие его ученики удивлялись, узнавая в новом терапевте своего любимого учителя.

  5.
  Двое ребят из выпускного класса уговорили Пеника организовать инструментальный ансамбль по типу Битлз. Электрогитары необычной формы и расцветки изготовили в школьной мастерской, используя грифы от разбитых акустических. В качестве звукоснимателей подошли телефоны от радионаушников, а усилитель спаяли транзисторный, питавшийся от автомобильного аккумулятора. И казалось каким-то чудом то, что не надо было подключаться к электросети, а необычайно громкая электронная музыка лилась из переносного ящика, стоявшего перед новоявленными музыкантами.

  Впервые они появились на публике у входа в городской парк тёплым субботним вечером. Всего три гитары – ритм, бас и соло. Но тогда это было невиданное зрелище. Звучали лучшие мировые эстрадные шлягеры, песни Битлз и многое-многое другое. Дело в том, что у Пеника, игравшего на гитаре соло, был импортный приёмник, купленный за большие деньги в комиссионке, и учитель, в отличие от многих, имел возможность слушать музыкальные передачи западных радиостанций. А после небольшой обработки лучшие образцы этой музыки звучали в исполнении его ансамбля, визитной карточкой которого стала замечательная песня из французского кинофильма «Шербурские зонтики».
 
  Надо ли говорить, какой бешеной популярностью пользовались ребята не только в стенах школы, но и далеко за её пределами?! И, конечно, Витёк с Василием никак не могли пройти мимо такой славы.
  - Вам не хватает ударника и вокалистов, - заметил как-то учителю Виктор, толкая в бок своего друга. – Если примете нас в ансамбль, то мы вам всё это быстро организуем.

  Николай Иванович, конечно, согласился, но где взять денег? Помог директор школы. Что-то купили, что-то сделали сами, и вскоре Васька, удивляя слушателей помидорно-красной кожей своего обожжённого лица, триумфально восседал за барабанами и литаврами. Он с бешеным энтузиазмом выстукивал такую дробь, что даже Пеник, порой, удивлялся, откуда в его голове появляются все эти изощрённые ритмы?!

  Виктору, некогда учившемуся в музыкальной школе, Николай Иванович предложил подыгрывать вторым голосом на гитаре соло. И когда инструмент был, наконец, изготовлен в школьной мастерской, начали пробовать его в деле. Но… как наш герой ни старался, его игра не выдерживала никакой критики.
  - Ничего не поделаешь, - сказал ему в итоге разочарованный Пеник. – Выходит, что нет у тебя таланта к музыке. Но ты обязательно найдёшь себя в чём-то другом, не расстраивайся.

  Однако Виктор не хотел отступать. Ещё бы, столько сил и времени было потрачено! Не мог он просто так убрать в чулан сделанную своими руками электрогитару. Кроме того, парень душой прирос к ребятам, к Пенику, к изысканным мелодиям, которые они извлекали из своих самодельных инструментов. А ещё хотелось славы, аплодисментов, восторженных криков толпы.

  Как это нет у него таланта? Жестокая депрессия стала ответом на этот вопрос, не дававший покоя нашему герою ни днём, ни ночью. От безысходности хотелось плакать, бежать куда-то жаловаться на свою судьбу. Он пытался компенсировать недостаток природных способностей трудом – занимался дома, заучивая музыкальные фразы. Но это не помогло. Более того - вдруг появился страх сбиться с ритма, сделать что-то не так, заслужить осуждение товарищей.

  Пеник всё понимал и не гнал парнишку, но на ответственных выступлениях незаметно приглушал звук его гитары, чтобы не портить общей картины. Ребята молча сочувствовали своему другу, но эта жалость почему-то раздражала и злила парня, застилая его глаза туманом неприятия окружающего мира, злобы и ненависти ко всем окружающим и даже к тому, кто обделил его музыкальным талантом.

  В молодые годы время течёт невыносимо медленно. Может быть поэтому, безуспешно пытаясь изменить предначертанное свыше, наш герой за несколько месяцев окончательно озлобился, стал угрюмым и раздражительным. Забросив учёбу, он опять сошёлся с Петькой Орловым, пытаясь в пёстрой компании балтарей потушить пылавший в душе огонь, залить его самогоном, который покупали у знакомой бабки, заглушить игрой в карты. Но теперь Виктор знал, как картёжники обманывают новичков, и старался не поддаваться на их уловки.

  - А ты укради у своих гитаристов что-нибудь ненужное, продай, и будут у тебя деньги на настоящую игру, - советовал парню Петька. – Они тебя не ценят, а ты им докажи, что тоже чего-то стоишь.
  - Вот только уголовщины мне сейчас и не хватало, - хмуро ответил приятелю Виктор, мусоля в руках карты и ощущая с наслаждением, как разливается по жилам принятая на грудь доза спиртного.

  Он не подал виду, но подброшенная корешем крамольная мысль о краже крепко засела в его голове, будто ржавый гвоздь в табуретке. В глубине души наш герой понимал, что друзья не виноваты в его бедах, но почему-то так хотелось им отомстить, рассчитаться за пережитую боль, отчаяние и страх. Ведь, по сути, чем они лучше его? Почему у них есть талант, а у него - нет? Разве это справедливо?

  Правду говорят, что мысли наши, бывает иногда, материализуются. Однажды Виктор зашёл в школьную мастерскую. Старенькие верстаки, как всегда, стояли стройными рядами, но трудовик куда-то запропастился. Парень посмотрел на его стол и обомлел. Там стоял тот самый импортный транзисторный приёмник Пеника, о котором знала вся школа. Не только ученики, но и преподаватели почли бы за счастье владеть им. Ведь другого такого не было, быть может, во всём городе. И Николай Иванович – широкая душа – иногда давал своё сокровище на время кому-нибудь из знакомых. Одних интересовала музыка, других – запрещённые западные радиоголоса, которые звучали здесь намного внятнее, чем на отечественной технике, даже несмотря на то, что их постоянно глушили.

  В голове подростка мгновенно возник нехитрый план похищения. Книги и тетради из своего портфеля он затолкал под шкаф в углу мастерской, а на их место дрожащими от волнения руками положил драгоценную вещь и бросился к выходу.
  Всё было сделано чисто. Виктора никто не заподозрил, а украденный приёмник он показал одному только Петьке Орлову.

  - Никогда бы не подумал, что ты на это способен. Действительно, в тихом омуте черти водятся, – удивлялся хулиган, накручивая ручку настройки шикарного агрегата. – Да, такое в нашем городишке не продать. В области можно. Знаю я там