прозрачный, - и грубый бас Степана стал мягче. – Вокруг все радовались. Ты сидела на моих коленях, рассказывала о практике в училище, а твои волосы щекотали мне нос. – Степан поглядел в стакан, погонял крошки по столу. – Воздух же все тот же. Что с нами случилось?
- Ты жалок, - услышал он из кладовой пренебрежительную фразу жены.
- А что мне сделать? – Степан встал, громкость и хрипота вернулись - Чего ты ждешь от меня? Чтобы я пошел и набил морду твоему врачу? А в чем он виноват? Он тебя в пастель затащил? – Нет, это ты его затащила!
- Может еще проституткой меня назовешь?
Степан сел обратно, его попустило. Таким словом он не собирался называть жену, но оно напрашивалось.
- А сама ты как себя называешь?
Ответ на этот вопрос словно был готов заранее, но скорее всего она ответила сразу, потому что так чувствовала, и Степан понимал это.
- Я женщина, которая хочет внимания и нежности, - интонация постепенно наращивала силу и громкость. Он не видел ее, но скорее всего Света сидела на стопках книг и смотрела в его сторону: он чувствовал ее взгляд сквозь шторы. – Я женщина, которая хочет любви не в твоем понимании, а любви в понимании моем! – Света всхлипывала и говорила уже навзрыд. – Я женщина, которой хочется быть хотя бы раз в неделю, а лучше каждый день, гребанным, мать его, котенком!
С последними словами она швырнула в мужа книгу, и та, выпорхнув сквозь шторы, загремела в посуде.
«Квантовая механика», - да кому она нужна в военном училище?… частицы, которые могут быть в нескольких местах одновременно… Как это удобно! Он вдруг вспомнил с неподдельным влечением заглядывающую ему в глаза девушку из далекой командировки. Что, если бы он остался с ней? Была бы его жизнь другой? Уметь бы проживать сразу несколько жизней наперед, а потом выбрать наиболее счастливый финал и сделать эту линию реальной. Почему в квантовом мире это возможно … и без водки, а в нашем - нет?
- Что молчишь? – голос из-за шторки теперь был голосом незнакомой, холодной женщины.
- Не хочу здесь быть, - тяжело вздохнув, буркнул Степан в стакан. Внутри все бурлило от желания вскочить, схватить жену за волосы и… что же… для чего? Как заставить ее смотреть на себя по-другому, если она считает себя жертвой, будто это он виноват?
Зажав столовый нож в ладони, от тыкал кончиком в большой палец, чтобы хоть как-то переключить внимание с внутренней боли на внешнюю.
- Так тебя никто и не держит, - Света понемногу успокаивалась.
Степан подошел к кладовке и резким выпадом воткнул нож в горло жены. Встряхнул головой и вернулся на три секунды ранее возможного варианта развития событий. Погладил штору, за которой сидела жена и скорее всего думала: боятся ли ей или не стоит. Рука не дрожала, сжимая рукоятку ножа. «Не могу».
- Пойду.
Лицо горело, и прохладный весенний воздух, расступался перед ним, а улица то сжималась, то расширялась, проталкивая мимо игровой площадки, между скамеечек парка.
Пожилая маленькая женщина, укутанная по-зимнему, - Степан поймал осуждающий взгляд. Чьи-то ноги прошаркали в домашних тапочках и шерстяных носках. Собачка, с виду такса, тявкнула и исчезла из узкого кругозора. Красное и серое - пятна на лавочке…а, нет, это парень и девушка. Остановился и пригляделся: очень уж она похожа на Свету в молодости, прическа немного другая, но улыбка вот в точности такая же. Степан покачивался, голова кружилась, а воспоминания уносили его в тот теплый день…
- Слышь, мужик!..
Вернулся:
-Я?
- Да, ты, - парень показывал куда-то в конец парка, по тротуару. - Иди, куда шел.
- А, ну да, иду, - Степан поковылял мимо и вдруг услышал голос Светы: «Жалкий тип».
Обернулся. Парень сидел на спинке лавочки, а Света пониже, положив голову ему на колени. Чужие руки блуждали в русых волосах любимой девушки из прошлого, меняя незнакомую прическу в волны мягких, нежных локон, которыми она любила щекотать его обнаженную спину в минуты близости.
- Что ты сказала?
Губы Светы не разомкнулись, но он отчетливо услышал ее голос: «Ты жалок».
Кончик ножа, лежащего в кармане, впился в палец, но это не помогало.
- Я же человек, - прошептал себе Степан, - я не хренова частица.
И сделал шаг по направлению к влюбленной парочке.
***
Олег свернул в переулок, прошел еще пару кварталов, заскочил в магазин и только вспомнил, что надо бы позвонить Сашке из следственного, как вдруг телефон в его руке завибрировал. Номер незнакомый.
-Да?
Женский всхлипывающий голос, прерывающийся нервными резкими вздохами:
- Это.. вы к нам только что… мы поругались, он схватил нож и убежал…
- Куда?
- Откуда мне знать?
Куда он мог пойти? За водкой? С ножом-то? – вряд ли. Хотя… Олег решил повернуть обратно, но не прошел и полпути: его сотовый снова прогудел входящим вызовом.
Дежурный. Сегодня дежурила Леночка:
- Олег, ты вроде на Володарского по вызову?
- Да, здесь. Что-то случилось?
- Да. Нападение в парке. Рядом с тобой по адресу.
Олег знал где это и сорвался в бег. Тут за поворотом. Еще немного. Киоск. Водопроводные трубы. Лавочки. Солнце выглянуло на мгновение, пригрев спину. Люди. Кто-то кричит. Участковый распихал зевак, и встал как вкопанный. увидев Степана Григорьевича сидящим на скамейке с окровавленным ножом. Рядом, на газоне лежала девушка в красном коротком пальто, перед ней на коленях стоял молодой человек, тряс ее, рыдал, как ребенок, звал по имени и не понимал «за что?» и «как же так?» Кто-то из прохожих всхлипывал, кто-то интересовался вызвали ли скорую.
Дядя Степа поднял голову, увидев Олега, вдруг оживился, даже улыбнулся:
- Серега… а я иду, смотрю сидят, целуются – красивые… прямо как мы со Светой, вот здесь же, так же… Я же ему объяснил: «Ты сам не сможешь. Я не смог и ты не сможешь.” Еще спасибо мне скажет. Вот поверь мне, Серега, лучше так, чем как я… лучше сразу похоронить, чем потом желать смерти, но не в силах убить…
- Я не Серега, - прервал Олег. – Папа погиб при исполнении.
Из дрожащих рук убийцы выпал нож. Он закрыл лицо испачканными в крови руками и повалился на бок.
Снова жужжание телефона. “Сашка, следственный”, наверно узнать о плане.
- С тебя ящик пива, друг. Все, как ты хотел. И ждать не пришлось.
