выход. Спасительная соломинка. В 1933 году она приняла участие в организованной НКВД поездке писателей на прокладываемый заключенными Беломорско-Балтийский канал. И опубликовала полную неподдельного восторга статью о тамошнем быте. Не она одна, конечно. И тем не менее...
В годы Большого террора в стране была объявлена беспрецедентная охота на троцкистов. Веру Инбер не тронули. Более того. Существует легенда, будто в 1939 году, просматривая список представленных к награде писателей, Сталин спросил: - А почему в списке нет товарища Веры Инбер? Разве она плохой поэт? И не заслуживает ордена? Сталину ответили, что Вера Инбер - поэт действительно хороший. Но она двоюродная сестра Троцкого. И это не позволяет. - И все-таки я думаю, - якобы сказал Сталин, - мы должны наградить товарища Веру Инбер. Она никак не связана со своим братом - врагом народа. И стоит на правильной позиции. И в жизни, и в творчестве.
И наградили. Вручили орден “Знак Почёта”. В предвоенные годы орденоносцев, писателей в том числе, было не слишком много.
И орден выделял обладателя из числа прочих. Свидетельствовал о его высоком статусе, как среди писателей, так и в обществе.
Во время войны Вера Инбер оказалась в осажденном Ленинграде. Её второго мужа Илью Страшуна (Илья Давыдович Страшун, ученый-гигиенист, историк медицины и организатор здравоохранения, академик АМН СССР) назначили директором 1-го Ленинградского медицинского института, и Вера Инбер поехала вслед за ним. В Ленинграде Инбер причислили к оперативной писательской группе Балтфлота. Всё увиденное в окруженном немцами городе Вера Инбер отразила в своем блокадном дневнике. Она озаглавила его “Почти три года”. И опубликовала в журнале “Знамя”. Ещё Инбер написала поэму “Пулковский меридиан”. За эту поэму ей была присуждена Сталинская премия.
И в молодости Вера Инбер, при всей её, как бы сейчас сказали, гламурности, была девушкой с характером. Пародист Александр Архангельский обыграл эти внешне противоречивые качества поэтессы в эпиграмме: “У Инбер - детское сопрано, уютный жест. Но эта хрупкая Диана и тигра съест”.
Став литературным начальством, Вера Инбер стала давить окружающих своим авторитетом. Поучала по делу и без дела.
Близкое родство с Троцким – дамоклов меч Веры Инбер заставил ее перечеркнуть прошлую жизнь. Отказаться от всего, чем она жила раньше.
Это ничего не гарантировало, но оставляло надежду.
Одно дело - салонная поэтесса, другое - стойкий борец, бескомпромиссная литературная комиссарша. С годами Вера Инбер свыклась с этим настолько, что уже не могла, а, возможно, и не хотела выйти из образа.
“Пока под красных песнопений звуки
Мы не забыли вальсов голубых,
Пока не загрубели наши руки, целуйте их”.
Так когда-то писала Вера Инбер. Очевидно, предчувствуя всё, что с ней произойдёт в дальнейшем.
Печальная история. И счастливая вместе с тем. Судьба двоюродной сестры Троцкого могла сложиться гораздо хуже.
***
И все же, и все же… Когда в 1993-м году мне в последний раз довелось побывать в Москве, то случай забросил меня на Введенское кладбище, что в районе Лефортово. Я видела могилу Веры Инбер на 29-м участке – скромную черную плиту, на которой было написано «Поэт Вера Инбер 1890-1972. От Литературного фонда СССР».
Снег лежал на плите, на жалких букетиках искусственных цветов. Снег скрипел под ногами, заметал печалью земные следы.
«Литературная комиссарша», въедливая, «идейная» старуха, пережившая всех своих мужей и единственную дочь.
Громившая на литературных заседаниях всех направо и налево, а в одиночестве писавшая пронзительные стихи о нежности, верности и любви.
Перепуганная женщина, всю свою сознательную жизнь боявшаяся клейма двоюродной сестры Троцкого.
Формалист от искусства, чье стихотворение о «Сеттере Джеке» моя мать, будучи юной девушкой, переписала в маленькую записную книжку в коричневой клеенчатой обложке и не могла читать без слез.
Несчастный человек. Большой поэт. Вера Инбер. В ее стихах был дух огня, неистовый дуэнде.
Имя ее мало кто вспомнит сегодня. Но бессмертна нежная и прекрасная «Девушка из Нагасаки». Это ли не награда настоящему поэту?..
Он капитан и родина его - Марсель.
Он обожает споры, шумы, драки,
Он курит трубку, пьет крепчайший эль
И любит девушку из Нагасаки.
У ней следы проказы на руках,
У ней татуированные знаки,
И вечерами джигу в кабаках
Танцует девушка из Нагасаки
У ней такая маленькая грудь,
И губы, губы алые как маки.
Уходит капитан в далекий путь
И любит девушку из Нагасаки…
В эссе использованы материалы статьи Валентина Домиля о Вере Инбер, а также другие материалы.
Автор выражает искреннюю и глубокую благодарность за все предоставленные источники.
