Где-то в начале семидесятых «железный занавес» в Советском Союзе приподняли настолько, что простым гражданам стало можно ездить не только «по республикам нашим», но и в заграничные страны. По групповому туризму, разумеется. Как стадо с пастухом. Сначала был открыт доступ в социалистические страны – Болгарию, Венгрию, Чехословакию, а потом и в более далёкие – Югославию, демократическую Германию и даже на Кубу.
Куба хоть и считалась социалистической, но была ближе к Америке, чем к СССР, да и климат там был совсем другой – почти тропики. Словом, как-то вроде и наша страна, социалистическая, да не совсем. И Югославия тоже.
Желающих поехать по туристическим путёвкам было много, группы составлялись заранее, причём сначала надо было получить рекомендации от профкома и парткома предприятия, а потом утвердить характеристики в районном партийном комитете. Там седовласые матёрые коммунисты проверяли лояльность каждого кандидата на поездку: есть ли у него родные за рубежом, состоит ли в браке, есть ли дети. Это для того, чтобы привязка к Родине была крепче. Объясняли, что к иностранцам не надо подходить и с ними общаться. Проверяли и политическую подготовку, в основном, как зовут главных вождей в каждой стране. А то как бы чего не вышло! Ведь кругом шпионы, которые так и жаждут узнать, что ты делаешь на своей работе, а более всего станут склонять тебя стать осведомителем или перебежчиком. Поэтому путёвку могли получить только хорошо проверенные чуть не до седьмого колена лояльные советские граждане. Конечно, всё это касалось только «простых» людей, высокопоставленные были уже настолько достойны, что ни в какой проверке не нуждались.
Несмотря на столь унизительную процедуру отбора, люди всё равно горели большим желанием повидать разные страны, и ездили, как только позволяли денежные средства и «карантинный» двухлетний срок. Чтобы побывавшие за рубежом успели проветрить свои головы после картин зарубежной жизни. Хотя картины-то эти и были видны лишь из окон автобуса, да ещё на экскурсиях под присмотром руководителя группы. Небольшое количество «свободного» времени уходило на растрачивание разрешённой обмененной валюты, которую иностранцы называют «pocet many» – карманные деньги. В основном покупали тряпки и сувениры в близлежащих от гостиницы магазинах и на открытых базарчиках. Тогда в диковинку было видеть груды кофточек и джинсов прямо на подстилке на земле. Так что после поездок туристы имели возможность год или более щеголять в импортной дешёвке и босоножках на модной платформе.
Ходить по таким «злачным местам» строго рекомендовалось не менее, чем вдвоём, а лучше – небольшими группами. Чтобы никто не потерялся из виду. Это была основная забота руководителя, который ездил бесплатно в качестве вознаграждения от партийного руководства. Головную боль для него составляли супружеские пары, так называемые «супрпары». Они вроде как и вдвоём ходили, а с другой стороны, «муж и жена – одна сатана». Они же не будут доносить друг на друга с случае чего! А уж когда начали ездить в капиталистические страны, срок «карантина» увеличился до трёх лет, потому что там соблазны сильнее ударяли по мыслям в головах.
Светлана Вострикова поехала в Испанию. Эту поездку они планировали с мужем ещё полгода назад. Она даже выучила пару десятков фраз по-испански. Но получилось так, что Олега, её мужа, неожиданно призвали на трёхмесячные учебные военные сборы. Он был ракетчиком, а даже по радио сообщали о запуске в СССР каких-то новых ракет. Посовещавшись, супруги решили, что пусть Света поедет одна, потому что неизвестно, когда будет следующий набор группы в Испанию. Хотя подкатывали уже девяностые годы перестройки, партийная власть не ослабляла своей хватки, и неизвестно было что и как сложится. Света даже была рада, что поедет одна. Олег был так «закомплексован» своей секретностью, что даже в турпоездку собирался неохотно, хотя и не считался «невыездным». Их женитьба была не столько по горячей любви, сколько по дружбе. А за последний год они и вовсе перестали понимать друг друга. Светлана любила веселье, хорошую компанию, друзей. Олег же старался всегда оставаться в сторонке. Только ради Светланы он и согласился на Испанию, надеясь, что на заграничном отдыхе их отношения наладятся.
И вот она – Испания! Мадрид! А какие исторические названия городов: Толедо! Валенсия! Кордова! Кадис! Исполнение мечты!
За время перелёта Светлана познакомилась с одной женщиной, Марией Степановной, попросту, Машей. Постарше себя, но тоже любительницей путешествий. Света, миловидная блондинка с длинными, слегка вьющимися волосами, вообще очень легко сходилась с людьми, имела весёлый и независимый нрав. Маша выглядела попроще. Она преподавала историю в старших классах и привыкла опекать своих учеников. Обе женщины попросили разрешения у руководителя жить в одном номере отеля.
В первый же день была ознакомительная экскурсия по городу, осмотр памятников и архитектурных достопримечательностей. Света вместе с Машей наслаждались причудливой архитектурой зданий, широкими и узкими улицами, необычными зелёными деревьями и цветами, едой в ресторане и всей иностранной жизнью. Свету, социолога по образованию, больше интересовали сами люди, их одежда, манера говорить и улыбаться. Тем более, что во время перелёта она уже успела повторить много самых обиходных слов, подкреплённых знанием популярной песни «Бэсамэ мучо». Её так и подмывало спросить у прохожих что-нибудь на испанском языке. А ещё ей хотелось увидеть, как танцуют фламенко. Посещение танцевального коллектива входило в программу путешествия, и Света, очень любившая танцы, с нетерпением ожидала зрелища.
В СССР в послевоенные годы бальные танцы типа польки и краковяка уже совершенно исчезли. Модными оставались, конечно, король танцев – вальс, танго, фокстроты… И начинали входить в моду западные – твист, буги-вуги, самба, рок-н-ролл… Пластинки часто были самодельные, «на костях», сделанные из старых рентгеновских снимков. Танцевали на летних площадках в парках, в общежитиях и на вечеринках. Когда появились радиолы, то летом даже на асфальте дворов под музыку, лившуюся из окон. Танцевали как умели, а многие и вовсе не умели, разделив все танцы просто на «быстрые» и «медленные».
Тогда и возникли шуточные определения: «Танец – это трение двух полов о третий», или «это легальный способ обниматься». Света считалась одной из лучших «танцорок», точно попадая в ритм и легко прислушиваясь к малейшим движениям партнёра. Её всегда приглашали самые умелые парни. Получалось у них здорово. Многие пары просто топтались на месте, следя глазами за их танцем и стараясь запомнить и повторить движения, позаимствованные из западных кинофильмов.
Может быть, именно эта уверенность в себе и позволила Свете совершить «недопустимый проступок».
Автобус с советскими туристами подкатил к зданию, напоминающему наши клубы. Место отдыха испанских парней и девушек. Там была сцена, небольшой зал человек на сто, который мог легко трансформироваться в танцевальный, стоило только сдвинуть скамейки к стенкам. Ну и, конечно, в отличие от наших клубов, там был бар с разными алкогольными и фруктовыми коктейлями, кофе и мороженым. Это не было похоже на дискотеки, которые советским туристам не рекомендовалось посещать. А вот национальные танцы входили в программу турпоездки.
Начался концерт. Под зажигательную музыку в красивых платьях и специальных «испанских» костюмах представители местного танцевального ансамбля демонстрировали и аргентинское танго, совсем непохожее на то, как его танцевали в Союзе, и арагонскую хоту, пасодобль, болеро, фанданго, и, конечно, фламенко, танец с чечёткой по-нашему. Испанский стиль сильно отличался от нашего не только по ритмам, но и по прямой осанке танцующих, их улыбках и особой горделивой манере танцовщиц.
Света смотрела, словно заворожённая, даже, по мнению Маши, глазами не моргала. Её руки и ноги чуть-чуть шевелились, как бы повторяя движения.
После концерта молодёжь стала приводить зал в танцевальный, намереваясь провести время до утра. Руководитель группы стал приглашать советских туристов в автобус, и тут гид сказал, что желающие могут потанцевать, это бесплатно, и потом дойти до отеля самостоятельно, всего три квартала. Несколько «бывалых» человек подняли руки и сказали, что хотят остаться. Само собой разумеется, что Света с Машей тоже остались. Руководитель с кислой миной сделал разрешающий жест, но предупредил, чтобы долго не задерживались.
Маша со Светой встали у стенки, чтобы посмотреть на танцующих, как это поётся в нашей песне «стоят девчонки, стоят в сторонке, платочки в руках теребя», а местные пары быстренько выскочили на середину зала с началом музыки.
Каково же было Светино удивление, когда после первого же танца к ней подошёл самый красивый парень, на которого с завистью заглядывались многие девицы. То ли его привлекли светлые «иностранные» Светины волосы, то ли особое выражение ожидания в глазах, то ли её лёгкая тоненькая фигурка, но он шёл именно к ней, ни на кого больше не обращая внимания. С лёгким изящным поклоном и приглашающим жестом он протянул к ней руку и повёл к центру. Света шла рядом с ним, как во сне, совершенно не думая, что она никогда так не танцевала, и сумеет ли теперь? Зазвучала самба, и Света, глядя только в глаза партнёра и повинуясь его малейшим движениям рук и тела, сделала первый скользящий шаг. Она потом рассказывала Маше, что была как заколдованная, двигалась, ничего не видя вокруг, кроме Мигеля, как назвал себя парень.
Они танцевали весь вечер и часть ночи, не отходя друг от друга даже в небольших перерывах для отдыха. Маша подошла к ним после третьего танца, и позвала Свету в отель, намекая на предупреждение руководителя. Но Мигель сказал, что проводит Свету сам, для большей понятливости указывая на себя, потом на Свету и взяв её под руку.
Маша вернулась в отель вместе с несколькими остававшимися на танцы туристами, сообщив им, что Светлана ушла ещё раньше. Минут через десять она услышала лёгкий стук в дверь, и голос руководителя спросил:
– Ну, как? Натанцевались? Как дошли, не заблудились ли?
– Не беспокойтесь, всё в порядке, – ответила Маша. Я уже в постели, а Светлана заснула.
Удовлетворённый руководитель закончил обход других номеров, чтобы убедиться в наличии всех туристов, и отправился спать в свой отдельный номер. Маша встала, открыла замок в двери для соседки, и тоже задремала. Она не слышала, когда Света вернулась. Всё закончилось благополучно. Утром, за завтраком, они ни словом не перемолвились друг с другом о вчерашнем вечере. Шептаться было просто невозможно, и говорить вслух – тоже. Да и те, кто остался танцевать, не очень-то распространялись о впечатлениях. Говорили только о концерте, восхищаясь маленьким танцевальным оркестром из пары гитаристов, аккордеона и ударника. Ну, и самими выступавшими танцорами, их костюмами.
После