Взгляд в будущее. Мужской. Пессимистический

Собирали меня где-то у чёрта на куличках. Если так можно говорить не о закоулках пространства, а о коридорах времени. Впрочем, уверенности в том, что я нахожусь на родной Земле, у меня тоже не было никакой. Я долго потом перечислял Стелле известные всем с детства названия: Антарктида, Тихий океан, Африка с Лимпопо и Нилом - ни одно из них  не вызвало в её глазах осмысленной искорки. Чтоб вы не подумали, что я сбрендил, сразу раскрою карты: часть событий мне известна со слов Стеллы. Или неужто ж вы решите, что собственная душа моя, витавшая все эти годы в эмпиреях райского блаженства, была призвана обратно в моё воскресшее тело и разоткровенничалась как-то раз спьяну?
Надеюсь, вы простите мне мой вольный пересказ? Ну да, каюсь, я вставил пару метафор от себя, чтобы вы не померли со скуки. Чтоб прониклись и поняли. Чтоб пробрало. Всего лишь милые пустячки.

Хирург-реплантолог, видимо, не была обделена специфическим врачебным юмором.
- Зачем столько мяса? - рокотала она жирным басом без тени улыбки, приподнимая двумя пальцами уголок простыни. - Я не голодна.
- Доставили всё, что находилось в контейнере, - ответили ей, - таковы правила.
- Правила у них, у чистеньких! - вздохнула она, - а мне что, это дерьмо разгребать? Я что вам, на санитара училась?
В ответ промолчали. Видимо, всё это являлось частью ежедневного ритуала и окружающие привыкли. Эскулапша, вздохнув ещё разок для порядка, приступила к осмотру тела. Вернее того, что от него могло остаться. А я подозреваю, что осталось от него не слишком-то что-то вразумительное, и склонен даже думать, что сравнение с куском мяса - это ещё мягко сказано.
Процедура, скорее, напоминала действия бродяги на свалке, когда из груды гнили тот пытается выудить парочку картофелин поприличнее для немудрёного ужина. По мере осмотра глаза докторши потихоньку утрачивали мертвенное безразличие, в них разгорался интерес. Наконец, видимо, она нашла что искала. Лицо впервые сморщилось в подобии улыбки.
- Какой маленький! - фыркнула она с видом женщины, понимающей в этом толк, и подмигнула Стелле, наблюдавшей за ходом операции со смотровой площадки для интернов и студентов-медиков. - Как только с таким можно было жить?!
Кстати сказать, будь я на тот момент хоть сколько-нибудь вменяем, я бы с ней поспорил. Конечно, мне бы нашлось что ей ответить, но по-мужски, признаться, было бы очень обидно.
С видом триумфатора она вытянула руки над головой, демонстрируя присутствующим мой мозг.
- А остальное в помойку, - велела она. При этом только губы её, выдавая в ней женщину, брезгливо поджались. Глаза оставались глазами врача. - Нечего было тащить этот хлам. Будто не знают! Правила у них. Царя Гороха ещё вспомните!
Пальцы её с зажатым в них скальпелем лениво обвели кучу, бывшую когда-то мной, и указали на створки утилизатора в углу операционной. Луч скальпеля едва не прожёг дыру в дверце, но хирург вовремя спохватилась, что сжимает не школьную указку, и убрала палец с кнопки. На глянцевой поверхности остался курящийся лёгким дымком затейливый вензель.
Да, забегая вперёд, скажу: головы у них действительно большие. Поначалу это смотрится уродливо, потом привыкаешь. Ума великого, впрочем, я не заметил. Не блондинки, конечно, как моя бывшая, но и, знаете, всё же не невесть что.
Мозг затолкали в сканер, и началось…
- Хм, другая хромосома, - сообщила врачиха, не переставая нажимать какие-то кнопочки на дисплее сканера, - исправляем?
- Ни в коем случае! - взвилась Стелла. - Для науки важно оставить всё как есть.
- Ну, дело ваше. А я бы, знаете, не рисковала понапрасну. Вообще сомневаюсь, человек ли это.
- Ничего-ничего, делайте.
- Уверены? Я запускаю репликатор, - словно с угрозой сообщила врачиха.
- Да, да, давайте.
Докторша в последний раз пробежалась по дисплею пальцами, отправляя команду на белковый принтер.
Через час я лежал на столе.
- А почему он не встаёт, - забеспокоилась Стелла, - что-то не так?
- Придуривается, наверное, - докторша нехотя поднялась со стула. - Сейчас. Дыхание проверю.
Она подошла и сильно дёрнула меня за нос. Я чихнул.
- Ну вот, видите! Придуривается! - Докторша нависла надо мной сердитой  наседкой.
С этого момента я могу рассказывать своими словами.
- Здравствуйте! - сказал я, распахнув глаза. Я сразу понял, где я нахожусь и кто передо мной. Медицинские заведения ни с чем не спутаешь. - Спасибо, доктор. Я буду жить?
- Эвона! Лопочет чего-то. - Сказала женщина-врач, но я не понял слов. Мы говорили на разных языках.

Х-хех, душу твою! Верняк. Я, видимо, не с того начал. Простите мою поспешность. Конечно, следовало начать сначала. Я Джон Смит. Вернее, Иван Митяев, но так уж вышло. Родители сколотили небольшой капиталец в России лихих годов и быстренько двинули за океан, чтобы, не дай бог, кто-нибудь ещё более прыткий не отобрал свалившиеся на голову денежки. В Америке на свет появился я. Я рос, а вместе со мной росли очередные миллионы родителей, один за одним. Мы с ними росли как на дрожжах. Как часто бывает в семьях миллионеров, бизнес меня, единственного отпрыска и наследника, не привлёк. Я стал хипстером. Удовольствия - вот единственное, что пленяло меня. И скорость. Хотя это тоже удовольствие. Я разбился на мотоцикле между Нью-Йорком и Вашингтоном, с гитарой за спиной, если это кому-то интересно. Об одну фуру - всмятку, другой придавило - теперь вы можете вообразить, что за месиво лицезрели в операционной. Мама с папой не стали меня хоронить, залили жидким азотом и отдали на хранение модным тогда мошенникам. За немалую, видать, денежку: только сейчас я начинаю понимать, насколько мама с папой меня, оболтуса, любили.  А тогда, ещё до моей гибели, помню, смеялся и язвил по поводу той „Вечной жизни“ и подписанных с ними договоров на нас троих. До лучших, посулили, времён.  Будто бы в будущем технологии достигнут высот, с которых склеить по кусочкам останки - плёвое дело. Не труднее, чем детишкам собрать робота из Лего.
Дальше я не знаю. Стелла тоже как рыба об лёд. Врёт или правда ни бум-бум? Короче, Стелла палеонтолог. Или криптозоолог - я не вдавался. И меня откопала в леднике или где-то там рядом, и вот я здесь - лежу при всем честном народе и отсвечиваю голыми ляжками. И ещё кое-чем. Одежду-то они не побеспокоились из своего репликатора распечатать.
Самое удивительное: у меня ещё будто вкус краски с борта фуры во рту стоит, в носу кровь с бензином вперемешку - ну, фантомно, конечно - настолько свежи воспоминания. А я - вот он, лежу на столе, пальчиками шевелю, к организму прислушиваюсь, всё ли цело, не болит ли, не тянет, скоро ли на ноги поднимусь. Или, может, нет их уже, ног-то? И, может, инвалидная коляска, а не супербайк теперь мой лучший друг, думаю.
- Несуразный какой-то, волосатый, бр-р!.. - резиновая перчатка докторши, едва касаясь, парила вдоль моего тела. Щекотки я ужасно боюсь, но приходилось терпеть. - Рудименты какие-то непонятные. Вы точно полагаете, что всё это безопасно?
- Не знаю, - сухо отвечала Стелла. - Это наша работа. Могу я его забрать?
- Валяйте. Мне, что ли, нужно этакое добро! Валандайся с ним тут! Хотя это не по правилам. И знайте, я буду вынуждена подать на вас жалобу.
- Не сердитесь. Официальный запрос я пришлю сегодня же, а положенный карантин он прекрасно отбудет и у нас под крылышком. Прощайте!
- Вставай! Разлёгся тут! - Это уже мне. Докторша грубо схватила меня за запястье и сбросила на пол. Я не обиделся. Я готов был расцеловать. Ведь я моментально понял, что абсолютно здоров.

Не скрою, поначалу у меня хватало поводов для щенячьей радости. Я, если разобраться, оказался в Эдеме. Впрочем, не буду, по своему обыкновению, опережать события. Обо всём по порядку.
Я жил у Стеллы. Она кормила меня и ухаживала как могла. Мы изучали её язык - он оказался не так уж сложен, впитал в себя английскую краткость и русскую широту. Понемногу я узнавал и окружающий меня новый мир. В нём остались одни женщины. Как это? Я в детстве слышал такую, казавшуюся бредовой, гипотезу. Природа давно вынашивала планы создания идеального человека. Мужчине в этом проекте досталась роль расходного материала и экспериментатора одновременно. Все лучшие качества, которые осваивал мужчина в борьбе за существование и которые одобряла  природа, женщины закрепляли в потомстве. Эволюция шла своим неспешным чередом. Постепенно потребность в мужчине отпала. Человек научился противостоять всем внешним агрессивным факторам и достиг идеальной „конструкции“. Даже оплодотворять, как древние амазонки, женщины научились себя сами.
Впрочем, в мире Стеллы считали, что так было всегда. Видимо, за годы моего небытия произошёл какой-то катаклизм и потерялась связь времён. Даже на исторических факультетах не преподавали про разделение полов. Местоимения он и она канули в Лету.
Чем больше мы могли объясняться друг с другом, тем больше сближались со Стеллой. Мы подружились, но вскоре я уже не мог смотреть на неё как на просто приятельницу или опекуна. Она была хорошо сложена и по-своему привлекательна. Я уже говорил, что к непропорциональной почти лысой голове, начисто лишённой косметики, очень быстро приноравливаешься. А я же, тем временем, оставался мужчиной.
Однажды я поцеловал Стеллу.
- Зачем ты это делаешь? Зачем ты берёшь мои губы в рот? - удивлённо вскинула она брови, но не оттолкнула меня.
Впоследствии она ещё много раз  повторяла „зачем ты это делаешь“, однако ни разу не оказывала сопротивления. Наоборот, она стала плавной и мягкой, научилась тихонько - будто журчит по проталинам весенний ручеёк - смеяться, в её речи всё чаще стало проскальзывать: ты только мой; всё для тебя; никому тебя не отдам. Со временем в её животе запорхали бабочки, а спустя ещё чуть-чуть она родила тройню - славных красавцев мальчуганов.
И всё рухнуло. Уродцев - так их окрестила пресса - отправили в специализированный перинатальный центр. Из них сделают людей. Консилиум врачей позвал полицию, полиция упрятала меня за решётку, Стеллу... Стелла была признана сумасшедшей. Кто знает, может, это и к лучшему. Иначе - обвинение в должностном подлоге и злоупотреблениях государственной собственностью.
Я сижу в одиночке. Жду суда. Ископаемое не может иметь личных отношений с человеком. На днях выяснится, отправят ли меня в музей или зоопарк, либо, как шепнул обнадеживающе адвокат, меня натурализуют.
О, боже - я стану рожать?! Я буду варить суп, расстёгивать бюстгальтер на собственной спине и листать модные журналы?! И это адвокат считает лучшим исходом?
Что теперь остаётся? Доцарапывать свою историю на стене. И... не реветь. Пока не баба. Я сказал - не реветь!..

Мужики! Мужики, мужики, мужики - если только остались вы где-то во вселенной. Если только слышите меня. Придите. Спасите меня. Придите, умоляю!..