обнимку. Нет, у меня тоже есть душа. Я хочу помочь.
Последние шёпоты прекратились и все воззрились на барную стойку.
- Старик мечтает о севере. Но, ни один наш корабль не сможет туда доплыть, потому что уж слишком далеко и тяжело, льдины, все дела... Но я знаю одно место, где стоит корабль, оставшийся от прошлых людей. Настоящий, деревянный монстр, а впереди у него, на носу, воот такая железяка, огромная, способная разорвать любую льдину. Тайна, покрытая мраком, этот корабль! Как он уцелел во время войны? Загадка. Ведь, известно, что прошлые люди плавали на жестянках, вроде наших. Только наши похожи на помойные вёдра, шитые, перешитые, а этот - чистое дерево.
Артём замолчал, смотря на Пирата.
- Хватит! Ещё не хватало твоих фантазий! - Хешка побагровел от злости.
- Подожди, друг, - сказал Пират. - Говори.
- Да, разве ты не видишь, что он тебе голову морочит! - крикнул кто-то из зала.
Старик только потёр лоб и вопросительно посмотрел на Артёма.
- Старую гавань знаешь? Там ещё скалы такие большие по обеим сторонам стоят. Вот, там я его и видел. Стоит... Потрёпанный малость, но на полном ходу.
- Это где ты там такое видел? - хохотнул кто-то.
Артём встал, чувствуя, что теперь он является главным героем на сцене, присмелел и надулся, как павлин.
- А вы посмейтесь ещё. Вот что скажу: каждую ночь, в полнолуние, тот корабль появляется там. Иначе, не видно его не слышно. Как-то загулял я, проснулся среди скал, на берегу, а луна светит, как кошачий глаз здоровая и светлая. Глядь - и чуть в штаны не наклал от страха! Стоит. Огромный, мачты, что деревья на южном склоне, тряпка висит чёрная. Парус, то есть. А на парусе - череп да кости скрещённые. Весь серый, окошки в трюмах не горят, чёрные-чёрные!
- И железка спереди... - повторил старик.
- И железка спереди! Любую льдину порвёт.
Артём прыгал и скакал, рассказывая эту историю, и, закончив, стал отдуваться, потный и красный.
- Ври больше, чучело! - сказал кто-то.
- А, не верите, не надо, - махнул он рукой. - Слышал я ещё придание, от стариков, что они тоже его видели, и что корабль тот не сразу выходит, а можно его и без полной луны достать. Говорят, он прямиком из-под воды появляется, да так и стоит, любуется на скалы, а потом обратно под воду и уходит. Так вот, чтобы тот корабль явился в тёмную, безлунную ночь, нужно крикнуть: "Левиафан, ты со мной?".
По залу прокатился вздох, кто-то протянул: "Уууууу...".
- Шут гороховый...
- Никогда путнего не скажет...
Мужики отвернулись и продолжили беседы, стали спорить, и шум поднялся с новой силой. Артём, охмелённый мгновенным успехом, теперь присел рядом с Пиратом, и смотрел пристально, неуверенно, словно спрашивал взглядом: "Подействовало?".
А старик медленно встал, потрогал карман, в котором лежали картинки, и направился к выходу.
Над городком повисла ночь, и маленькие домики с черепичными крышами, сшитые из старинного металла и дерева, оставшегося от былых людей, казались в этом мраке маленькими пузатыми гномами, с торчащими вверх печными трубами. Люди погасили свет, и ни одно окошко не горело во тьме. Ни одно? Нет, одно горело, тусклым светом освещая сорняки под стеной домика. Потом, скрипучая дверь нарушила тишину, и на улицу вышел человек, в чёрном плаще, капюшон которого спадал на лицо, да так, что вышедший казался тенью, отделившейся от стены.
Он пересёк узкую улочку, медленно волочась по сухой земле, вышел на задний двор двухэтажного строения, откуда виднелся обрыв, упирающийся в берег шумящего моря. Кряхтя, спустился к воде, и побрёл, оставляя еле заметные следы на сыром песке. Если бы кто-то увидел его в этот ночной час, загулявший путник или полуночный пьяница, уже третий год отмечающий наступление конца света, то непременно испугался бы - так похож был силуэт на привидение или смерть, потерявшую косу. Но человек так рассчитал время, что все уже спали, даже море, и то, шумело как бы нехотя, в полудрёме. На пути у него встали скалы, сначала маленькие, потом всё больше растущие, и поднимающиеся вдаль. Там, за этими камнями-исполинами, начинался густой лес, листья на ветках которого были необычного синего цвета, от радиации, пропитавшей землю, а ещё дальше - в глубине самого леса, стояли остатки древних, человеческих городов, валялись диковинные таблички со стеклянными шариками, искарёженные и ржавые тела так называемых машин, которые по приданию, возили внутри себя людей, а те просто давили на какие-то рычаги.
Но человеку до этого не было дела. Он добрался до скал, и двинулся вдоль них, пока не упёрся в самую большую каменную гору, за которой стояла ещё одна, такая же. Между этими горами и находилась Старая Гавань. Чтобы забраться туда, нужно плыть метров пятьдесят, чтобы обогнуть одну скалу, и попадёшь на пустынный берег, с трёх сторон окружённый каменной стеной, а за спиной у тебя будет бесконечное море.
Человек по пояс забрался в воду, и нырнул. Спустя несколько секунд он тяжело заработал руками. Через некоторое время Пират уткнулся ногами в твердь, вышел на берег и повалился на песок, тяжело дыша, и кашляя. Это всё восточный табак, крепкий и ядовитый, от которого голова идёт кругом, а тело парит над землёй, думал он, задыхаясь.
Сняв капюшон с головы, старик обнажил седую голову перед тёмным небом, и ещё долго смотрел вдаль мокрыми глазами, поджав под себя ноги, пока дыхание не выровнялось. Потом, он встал и прошёлся по клочку земли, каждый раз покачивая головой, сжимая потрескавшиеся губы от морской соли. Ничего тут не было, и быть не может, думал Пират, растеряно оглядывая пустынный закуток, будто оправдывая сам свою глупость перед высшими силами, следящими за нашими победами и неудачами. Что-то в последнее время одни неудачи, думал Пират, с грустью вглядываясь в тёмное море, а тоска подкатывала к груди, когда он представлял, как за этими бескрайними водными просторами теснятся глыбы льда и прекрасные белые медведи встречают тебя, как своего гостя, на пороге северных границ.
Он засунул руку под плащ и достал оттуда маленькую картинку, вытянул руку и долго смотрел на неё, словно прикладывая на морскую гладь. Будто решившись, старик подошёл к воде, ещё раз глянул на изображение, где были нарисованы тёмное небо и плывущие по нему разноцветные разводы. Говорят, это явление называется северное сияние, которым вспыхивает долгая ночь на бескрайнем севере. Убрав картинку обратно в карман, старик закрыл глаза, потёр по привычке лоб, его губы приоткрылись и он прошептал:
- Левиафан, ты со мной?
Только море ответило на этот робкий зов, лизнув мокрые насквозь сапоги Пирата. Оглянувшись, будто стесняясь, старик прокашлялся, и позвал чуть громче:
- Левиафан, ты со мной?
Конечно, ему только показалось, что волны стали сильнее бить по берегу. Только показалось...
- Левиафан, ты со мной!
Крик поднялся высоко и долго ещё таял там, как пломбир в летний день.
Морская гладь робко забурлила, выпустив на поверхность несколько пузырей, и из-под воды вынырнул маленький ночной горшок, какие ставят под кровать больного, чтобы тот мог ходить в туалет, не преодолевая больших расстояний.
- Плыви, Пират! Плыви! - закричали на вершине скалы. - Теперь твоё судно - это больничная утка!
И подлый, маленький Артём закатился хохотом, а из воды, вынырнуло ещё три человека, громко рассмеявшись, и начали тыкать пальцем в Пирата, который смотрел на всё это действие просто и спокойно, будто знал, что именно так и будет. Вот, смотри, говорил его взгляд, к чему привели твои мечты! Поделом тебе, старый дурень, поделом...
- Во, умора! - кричал один из вынырнувших, жирный алкаш Воргас. - Расскажем завтра в трактире..Хахаха!
- Судно! Ну, ты Артём и придумал! Век буду помнить его лицо... Левиафан, приди!
Хохот стоял громкий, противный, только, вот, деться от него никуда нельзя было. Оставалось только ждать, пока ублюдки навеселятся и разойдутся по домам.
Вода забурлила снова. Воргас и компания перестали смеяться, а вокруг них вздымались пузыри, расходились по сторонам всё растущие волны, а потом, весельчаки ринулись к берегу, падая, хватаясь руками за жидкость. Старик сделал шаг назад, потому что вода безумно билась о берег, поднимаясь всё выше и выше, и в том месте, где стояли шутники и дальше, по всему пространству, поднималась уже даже не рябь, а метровые волны, вода то проваливалась сама в себя, то выплёскивалась наружу, всё набирая силу.
- Что там у вас? - крикнул переставший смеяться Артём.
Но пьяные товарищи не слушали его и пытались добраться до берега, и каждый раз, как они делали шаг, глотая солёную воду, волны подхватывали их и относили всё ближе к тому месту, где образовалась огромная воронка. Вскоре, Воргас с товарищами и вовсе оказались далеко, мельтеша руками, то накрываемые с головой волнами, то появляясь над тёмной гладью совсем ненадолго. Воронка росла, ширилась и уже стала размером с большой многоэтажный дом, волны, высокие и бурлящие, накатывали на берег с такой силой, что Пират оказался в воде по пояс, всё отходя назад, пока не упёрся спиной в холодную скалу.
Глянув вдаль, Пират увидел, как из глубины появляется большая мачта, похожая на огромную деревянную иглу, потом показались другие иглы, поменьше, и большое тело корабля выпрыгнуло из пучины, а вода всё стекала с его серых боков, грохочущим потоком спадая в бесконечное и огромное море.
Воргас и двое других скрылись в воде, да так и не появились больше. Море отступало, волны накатывали с меньшей силой, и вскоре всё утихло. Перед скалой стоял только огромный, невиданный корабль, с блестящей, покрытой кораллами и водорослями железной штуковиной впереди, похожей на нож. С самой большой мачты судна свисал свёрнутый парус чёрного цвета, остальные две мачты, поменьше, что стояли спереди и сзади, тоже имели паруса, такой же тёмной материи и тоже свёрнутые. Бушприт, огромный и острый, с вызовом смотрел вперёд, по бокам торчали пушки, обвешанные морскими водорослями и зелёной тиной.
Наступила тишина. Вода совсем успокоилась, снова приобретя в движениях размеренность и успокаивающую сонливость, волны тихо бились о берег.
Старик улыбался. Сам не зная почему, он радовался, из глаз текли слёзы, а ноги несли к кораблю. Он зашёл в море по горло, а потом оттолкнулся от земли, уходящей из-под сапог, и поплыл, тяжело дыша, к деревянной махине.
Подобравшись совсем близко, Пират глянул вверх, и ахнул - никогда он не видел ещё таких огромных кораблей! Вдруг, на палубе, что-то звякнуло, и вниз, к воде, полетел какой-то клубок. Приглядевшись, Пират увидел, что это верёвочная лестница. Корабль зовёт его к себе! Он ухватился за лесенку, подтянулся, и вмиг запрыгнув на неё, стал карабкаться вверх.
Ничего старик не слышал, кроме шума в ушах. Глаза, правда, застилали предательские слёзы, но то были слёзы радости.
Преодолев последнюю ступеньку, он схватился за корму, и перепрыгнул через неё так ловко, словно снова стал тридцатилетним мужчиной. Оказавшись на пустынной палубе, скользкой и покрытой зелёным налётом, по которой ещё ползали крабы, да кое-где бились в изнеможении морские рыбки, он осторожно, на правах гостя, прошёлся взад-вперёд. Послушал тишину, посмотрел на скалу, где недавно Артём кричал и бился в истерике.
Пират крикнул:
- Эй,
