Богдан и его семья (воскресная школа)

написано, что пророки и учителя церкви в Антиохи, перед тем, как отпустить Савла и Варнаву на миссионерское служение, совершили пост и молитву (Деян. 13, 3). В общем, не думаю, что сильно ошибусь, если предположу, что семь дней после смерти Саула люди не только постились, но и молились!
Папа замялся, переводя дух.  
- Пророк Иеремия, - продолжил папа через минуту, - указывает на обычай преломлять хлеб об умершем (Иер. 16, 7). В книге «Товит» указывается, что при гробах было принято раздавать хлеб (Тов. 4, 17). Возможно, в этом корни наше-го обычая раздавать конфеты после смерти близкого человека – чтобы люди съели и тихонько помолились за упокой души умершего. Наконец, во Второй Маккавейской книге, указывается на то, что Иуда Маккавейский принес жертву за умерших воинов (2 Мак. 12, 42-45). В этой же книге прямо указывается и о молитвах об умерших (2 Мак. 12, 44), и говориться о том, что молиться за умер-ших – хорошее дело! Так что, сынок, обычай не оставлять без памяти и без мо-литв своих умерших близких существовал во все времена!
- Пап, а давай прямо сейчас помолимся об умершей тете! – предложил Бо-гдан.
- Давай! – согласился отец.    


12. Почему люди разные.


В этот день Таня и Тоня опять поссорились, и мама вновь пришла их ми-рить. К сожалению, сестры ссорились часто.
- Девочки, ну что у вас опять случилось? – обратилась мама к Тоне и Тане.
В ответ послышалось невнятное, но громкое, возмущенное щебетание с обеих сторон, из которого мама не поняла ровным счетом ничего.
- Девочки, тихо! – сказала мама строго.
Сестры не сразу, но замолчали.
- А теперь говорите по отдельности. Сначала Таня, а потом Тоня.
Постепенно причина конфликта прояснилась – сестры не смогли решить, во что им играть. Более собранная, но медлительная Тоня, предлагала сыграть в шашки, но Таня не соглашалась – в шашки она всегда проигрывала. Таня пред-лагала поиграть в бадминтон – здесь она всегда оказывалась ловчее сестры. Но на это уже не соглашалась Тоня.
- Девочки, вы ведь сестры, - сказала мама. – Вы никогда в жизни не смо-жете стать друг другу совершенно чужими – Господь соединил вас кровным родством. И вам надо привыкать к тому, что вы – разные! Это – тоже от Госпо-да!
- А почему мы – разные?! – возмущено крикнула Таня. – Почему Тонька такая... неловкая, как медведь?!
- А ты – тупая, как пробка! – не осталась в долгу Тоня.
- Девочки, как вам не стыдно! – прокричала мама. – Бог сотворил вас раз-ными для того, чтобы вам проще было любить друг друга!
В комнате тут же повисла тишина – сестры в изумлении забыли, что толь-ко что чуть не подрались.
- Мам, я не поняла – почему так? – спросила Таня.
- Мам, а разве не проще любить того, кто на тебя похож? – спросила Тоня.
- Вы знаете, девочки, - начала мама, - что сначала Адам был не таким, как мы сейчас – он был безгрешным. И Ева такой же была. А потом первые люди согрешили. Грех разрушил их связь с Богом – из-за этого они стали страдать и стали способными умереть. Но грех разрушил не только это – грех разрушил их связь друг с другом.
Мама на секунду остановилась, переводя дух. Девочки молчали – слуша-ли.
- Нам не понять, насколько близки были люди в раю до грехопадения. Адам говорил о Еве – «это кость от костей моих и плоть от плоти моей» (Быт. 2, 23). То есть Ева для Адама – практически его второе «Я». После грехопадения стало все не так. Люди стали ощущать себя чужими друг другу. И от этого про-изошли ссоры, ненависть, убийства.
Мама опять перевела дух – дочери не перебивали ее.
- Я думаю, что Богу не трудно было бы наделить каждого человека всеми существующими талантами. Бог ведь стал Человеком? Значит – человек это о-го-го какое существо, если способно быть в такой близости от Сотворившего все, и все же остаться именно человеком, а не стать чем-то другим! Если Чело-век Бога в себе вместить смог, то все таланты мира и подавно смог бы! Но – представьте себе мир, где каждый умеет все. Каждый умеет и хлеб испечь, и платье сшить, и на скрипке сыграть. И при этом – братство людей разбито гре-хом. Что произойдет? А ничего хорошего – люди просто не будут нуждаться друг в друге. И любовь между людьми никак не сможет возникнуть. А так – один печет хлеб, но не играет на скрипке. А ему хочется послушать скрипку! И он идет к скрипачу и говорит – сыграй мне, а я вот хлеба тебе принес, ты ведь сам хлеб не печешь! Так люди начинают понимать, что они нуждаются друг в друге, что им друг без друга – никак. И из разности и несовершенства каждого возникает дружеская привязанность, потом – любовь друг к другу. А иначе вряд ли получилось бы что-то, кроме гордости!
- Мам, то есть – это хорошо, что я ловкая, а Тонька – умная? – изумилась Таня.
- Да, доченька. То есть вы, конечно, можете использовать это как повод для ссор и драк – вот как сейчас, но это же может быть и поводом для помощи друг другу и для любви. Имейте в виду – Бог велел людям любить ближнего как самого себя (Мф. 22, 39)! Это не просто, но надо стараться - иначе нечего и меч-тать о Царстве Божием!
- Мам, а как этому научиться? – спросила Тоня.
- Я читала, что нужно давать людям то, что ты хотела бы получить у Бога для себя, - ответила мама. – Вот ты, Тоня, хотела бы, чтобы Бог относился с по-ниманием к твоим слабостям?
- Конечно, хотела бы!
- Тогда относись с пониманием к слабостям Тани. А ты, Тань, хотела бы, чтобы Бог прощал тебя, если ты что-то не то натворила?
- Конечно, хотела бы! – ответила Таня, которой частенько доводилось «на-творить что-то не то».
- Тогда прощай Тоне, что бы она тебе не сделала, - сказала мама. - Бог ведь в этом отношении все устроил просто – «блаженны милостивые, ибо они поми-лованы будут» (Мф. 5, 7). «Какой мерой мерите, такою отмерено будет вам» (Мк. 4, 24). «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7, 12).
- Это – сложно, - сказала Таня.
- Не так, чтоб очень, - не согласилась мама. – Просто - если хочешь сде-лать выговор Тоне за какую-то ошибку, помолчи мгновение и представь, что эту ошибку сделала ты, а не она. И тогда скажи Тоне то, что сама хотела бы от нее услышать, если бы ошиблась ты.
Таня задумалась, но только на миг.
- Ладно, Тонь, давай мириться! – сказала она.
- Давай, - ответила Тоня.
Сестры обнялись, а мама вышла из комнаты. Она очень хотела, чтобы ее дочери научились, в конце концов, ладить друг с другом и не ссориться – ни по серьезным поводам, ни по мелочам.    






13. О том, почему Господь прощает таких грешников, которых не про-стили бы люди.


Однажды, вернувшись из школы, Богдан спросил маму:
- Мам, а Сталин был злым человеком?
- С чего ты взял? – спросила мама.
- Мы сегодня на уроке истории говорили... – начал Богдан.
Но мама жестом остановила его.
- Я поняла. Видишь ли, сынок, - мама запнулась, подбирая слова, - я не знаю, злым или добрым был Сталин. Он умер задолго до моего рождения, так что я не имела возможности с ним познакомиться.
- Да, но о нем такое пишут!... – возмутился Богдан, но мама вновь жестом остановила его.
- Да, пишут, - кивнула она. – Но вот в чем дело, сынок – Бог запретил кле-ветать, то есть говорить ложь о других людях. Лучший способ выполнить эту заповедь – это не говорить того, что не видел своими глазами. Поверь – гораздо лучше сказать: «Я не знаю», чем оклеветать кого-то! Так что я не буду обсуж-дать с тобой Сталина. Извини.
- Но, мам… - не унимался Богдан.
- На протяжении всей человеческой истории был всего один безгрешный, а значит и по-настоящему хороший человек – Воплотившийся Бог Иисус Хри-стос, - сказала мама строго. – Других не было и не предвидится. Все мы много грешим. Кстати, и у Господа были враги, и они пытались очернить Его своими языками. Фарисеи говорили о Нем, что в Нем бес (Ин. 8, 48), что Он «любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам» (Мф. 11, 19) – в этих слова фари-сеи вкладывали пренебрежение. Но эти люди не говорили правды, клеветали на Господа, не понимая Его и не желая понять. Легко оклеветать человека, Богдан! Возможно, в чем-то оклеветали и Сталина. Только Господь знает, что на самом деле сделал этот человек, а что ему просто приписали. Так что пусть Господь его и судит, а я – не буду.  
С минуту молчал и Богдан, обдумывая слова матери.
- Хорошо, мам, - сказал он, наконец. – Я, собственно, вот о чем хотел спросить... Например, жил человек… Ну, не Сталин, а… Ну – кто-то другой… И он на самом деле был злым, сделал другим много-много горя. Как ты думаешь – если перед смертью этот человек скажет Богу – «прости» - Бог простит его?
- Я думаю, что – да, - ответила мама, а потом добавила: - Если это «про-сти» будет искренним, конечно. Ложь ведь Бог сразу увидит!
- Мам, но ведь этот человек может не успеть сделать ничего доброго! – сказал Богдан. – Он не сможет исправить причиненное людям зло!
- Не сможет, - согласилась мама.
- Но ведь так – не справедливо! – выпалил Богдан. – Вот если бы он хоть что-то исправил! А так - ничего ведь!
Мама улыбнулась.
- С нашей, человеческой точки зрения – может быть и не справедливо. Но «милость превозносится над судом» (Иак. 2, 13), то есть – милосердие выше и важнее справедливости! Нам трудно это понять, ведь мы по-настоящему не уме-ем ни прощать, ни любить! А Бог умеет. Ты помнишь, что вместе с Господом были распяты два разбойника, и один из них покаялся перед смертью? Что ска-зал ему Христос? «Ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23, 43). Сам подумай, Богдан – этому разбойнику оставалось жить совсем не много, он не мог испра-вить причиненное людям зло! Единственное, что у него оставалось – это покая-ние и подвиг веры. Да, подвиг веры, Богдан! Не сложно узнать в Иисусе Христе Господа и Бога после Его воскресения, когда ты вложишь пальцы в раны от гвоздей на его руках (Ин. 20, 28). А вот для того, чтобы признать Господом Че-ловека, умирающего рядом с тобой на соседнем кресте, нужна вера огромная! Но вера у этого разбойника была, и покаяние его было велико. Господь видел, что разбойник обязательно изменил бы свою жизнь, если бы у него оставалась такая возможность! Поэтому этот разбойник был прощен.
Богдан с сомнением покачал головой.
- Все равно, мам, мне трудно это понять!
Мама опять улыбнулась.
- И это еще раз доказывает, что мы, люди, не умеем, как следует, прощать, потому, что не умеем любить! Может, тебе будет проще понять Бога, когда ты вырастешь, и у тебя появятся собственные дети!
- Почему? – не понял Богдан.
- Ну, представь – родятся у тебя, скажем, пять сыновей. Четверо из них вырастут вполне благополучными, а пятый – негодяем. Уверяю тебя – ты сдела-ешь все для его исправления! Ты будешь его ласкать и наказывать, уговаривать и драть за уши, будешь заглаживать причиненное им зло и радоваться каждому его доброму поступку. И поверь – он тысячу раз скажет тебя: «Прости, пап, я исправлюсь, я так больше не буду!», и ты тысячу раз ему поверишь, хотя он бу-дет подводить тебя вновь и вновь.
Мама замолчала.
Некоторое время молчал и Богдан.
- Я никогда так об этом не думал, - неуверенно сказал он, наконец. – На-верное, ты права...
- Ты помнишь притчу о блудном сыне (Лк. 15, 11-32)? – спросила мама.
- Да, конечно, - ответил Богдан.
- Эта история началась с того, что младший сын попросил у отца свою до-лю семейного имущества, - сказала мама. – По сути, он сказал отцу: «Папа, мне ведь и так отойдет часть наследства после твоей смерти. Отдай мне ее сейчас – я не могу дождаться, пока ты умрешь, чтобы