ЭЛЕОНОРА И БАНГКОК

воды ей приносили маленькие дыньки и арбузики, как игрушечные, такие они здесь росли. Сама она собирала необычные орехи, спрашивала сторожей, можно ли их есть –  они кивали головами, если съедобные. Далеко в джунгли не заходила –  опасно.
  Талия у неё стала  такая тонкая, как в девичестве, кожа шелушилась от очередного слоя загара, но все равно оставалась красивого светло-кофейного цвета, а не как у тайцев – до черноты.
Думать ни о чем не получалось – всё уже было передумано. Её выворачивало наизнанку, и она подошла к океану, чтобы умыться и обмыть липкое тело. Вдруг при свете луны заметила обыкновенную лодку, она плыла прямо на неё.
  Сердце тревожно забилось в груди, проснулась надежда, но... когда лодка подплыла поближе, то увидела тайца, который встречался в участке, когда её задержали. Он обратился к ней по-английски:
– Как с тобой обращаются?
Эля расплакалась и сказала, что хочет домой, к мужу, что эти условия невыносимы для жизни россиянки, и  она хочет встретиться с консулом.
Таец успокоил её и сказал:
– Потому и приехал, что вопрос скоро должен разрешиться.
Он разбудил  «неполицейских» помощников и приказал утром переправить пленницу на остров, где она провела первую ночь заточения, и накормить, как следует. Пообещал, что  скоро все будут свободны.
   Тошнота прошла, и под самое утро Эля уснула. Охранники сами проспали, но относиться к ней стали снова уважительно, даже с подобострастием. Накормили вареным рисом с овощами, без перца, поняли наконец, что такое - но спайси. Потом вытащили хвостатую лодку из водяного грота, загрузили  фруктами, которые она полюбила, и пригласили  жестами  в дорогу.  
   С отливом они бы  приплыли  быстрее к комфортабельному бунгало, но  после обеда океан был спокоен, и после трех часов плавания удалось вернуться туда, откуда началось вынужденное путешествие.
   Стражники старались. Теперь ей на обед готовили вкусную рыбу или плавали на материк за мясом и хлебом –  жарили мясо и рыбу на углях, а на  рыбалку  ходили по очереди.  Эля была вся в напряжении, вглядывалась вдаль, ожидая долгожданной свободы, но что-то там, очевидно, «не срослось» – ничего в её жизни не поменялось.
   Однажды, когда только закончился прилив, и по океану гулял лёгкий ветерок, к берегу пристала яхта. На ней находился молодой  мужчина. Эля выбежала из бунгало навстречу, он спросил её по-немецки – кто она и что здесь одна делает. В школе Эля учила немецкий  и ответила, что она пленница, жена российского дипломата,  и попросила о помощи.
   Выскочил охранник, который дремал в шалаше, и грубо закричал на хорошем английском:
– Этот остров – частная собственность. Тебе  здесь нечего делать! Ты не имеешь  права ступать на эту землю. Убирайся отсюда!
Оказывается, он хорошо говорил по-английски и только притворялся, что ничего не понимает. Почти все немцы  знают английский, Эля это упустила, но была рада, что сумела  сообщить о себе и попросить  помощи.
Мужчина сказал по-немецки, обращаясь к ней, что попытается помочь. Лжеполицейский  ничего не понял, дождался, пока яхтсмен отплыл от острова, и налетел на Элю с вопросами.
– Что ты ему сказала? Что он тебе ответил?
– Я не понимаю по-немецки, – ответила Эля, и, как ни в чем не бывало, пошла в бунгало. Оно находилось у той черты, где каждый день останавливался прилив.
Совсем недавно на Пхукете  цунами принесло много горя и разрухи, и  Эля побаивалась – если оно случится здесь, то спастись на этом острове не будет возможности.
  Она снова начала ждать – немец должен сдержать слово – это было видно по его глазам. Выходя каждую ночь  на берег,  она думала, что можно легко попасть на остров во время прилива, но тут же уплыть... вряд ли – надо ждать отлива.  Прошло три дня и, наконец, её ожидание увенчалось успехом – к острову приближались две хвостатые и очень маневренные быстрые моторные лодки, их моторы были заглушены.
  Эля поняла, что это Костя  идёт на помощь. Лодки подошли к берегу, когда еще не рассвело, но отлив должен был вот-вот начаться. Эля увидела мужа и немца рядом с ним. Да, благодаря ему, удалось найти этот проклятый остров, затерявшийся среди множества других в Индийском океане.
– Родная моя, прости, если можешь... зачем я привез тебя сюда... сколько тебе пришлось пережить... – говорил Константин, обнимая жену.
  Он взял её на руки, прижал к себе и понёс в  «лонгтейл», у обоих текли слёзы. На второй лодке находилась настоящие полицейские, они были вооружены и пошли к шалашу бандитов, укравших Элю. Их застали врасплох, надели наручники и уложили на дно лодки. Костя сказал, что все расскажет, когда они вернутся, больше у них не будет никаких неприятностей – прилетел брат и во всём разобрался.
  Включились моторы, и Эле от счастья показалось, что они долетели, как  на вертолете, очень быстро. На берегу ждала машина, и вскоре они были дома. Жена приняла душ и Костя вынес её на руках из ванной комнаты, она лежала в постели умиротворенная, счастливая, и пила чай.
  Андрей вызвал  российского врача из дипкорпуса, и пока его ждали, старался объяснить, что во всем виноват только он.
– Это я прилетал сюда и заключил договор для нашей фирмы, который оказался «подставой». Большие деньги за него требовали с Кости, шантажировали, что испортят ему карьеру, если он не рассчитается за брата. Поэтому и похитили тебя. Прости, дорогая девочка, если можешь.
  Появился  врач и попросил всех выйти. Через некоторое время он позвал Костю и обрадовал, что скоро тот станет отцом. Констатин закричал от радости, вбежал испуганный Андрей, и... через некоторое время мужчины пили шампанское.
Врач успокоил, что ничего страшного нет, что она питалась фруктами почти месяц – она молода, и все переживания позади. Все обнимали Гюнтера – немца, который помог бескорыстно разыскать и спасти Элю. Столько островов были уже обысканы безрезультатно, и только его помощь ускорила поиски.
  Через неделю Константин с женой улетали в Москву, получив новое назначение в Европу. Арестованные тайцы выдали всех сообщников, и банда была обезврежена.
   А с немцем они задружились на всю жизнь – летают каждый год друг к другу в гости, только тот просит, чтобы оставили мы Донецк и Луганск Украине, тогда они нам простят Крым. А нам прощать нечего – Крым был, есть и будет – НАШ – народ сам  захотел вернуться на Родину. А Луганск и Донецк... как захотят, так и будет – они кровь за это проливают.