ЧАПИ - моя боль

   Приближался Новый год. Хотелось сходить на охоту за дичью к праздничному столу, и я, наслаждаясь в одиночестве тишиной, спокойно собирался и готовил ружьё. Внезапно раздался звонок в дверь, даже вздрогнул от неожиданности. Пришел наш участковый, лейтенант Петров, молодой парень, я его совсем недавно Юркой называл.
Спросил, недоумевая:
– Что случилось?
Он ответил:
– Проверка хранения оружия.
Я пропустил его в квартиру, он разулся, чем немало удивил. Сейф находился за шифоньером и был накрыт покрывалом от посторонних глаз. Открыв его, я сказал:
– Проверяй. Только моё оружие, вот оно, на столе сейчас. Другого нет.

  Но участковый с улыбкой достал из кармана куртки маленького щенка. Я вспомнил, как отец в детстве принес нам однажды такого же малюсенького щенка овчарки... в варежке.
Сразу узнал, что это спаниель – голова, уши и маленький хвостик, но подумал, что он прикалывается, и это китайская игрушка. У нас их полно на рынке продают, и все двигаются, как живые, поют, лают, квакают...
А он сказал:
– Это подарок от меня.
– Сейчас вместо Деда Мороза участковые подарки разносят? Да и далековато еще до Нового года,- пошутил я.
– Да не-е-ет... Меня с ним жена выгнала из дома со словами: - «С этой псиной обратно не возвращайся». Друг подарил, и щен такой замечательный, жаль отдавать  кому попало. Хочется - в хорошие руки. Я знаю, что Вы настоящий охотник и мужик что надо. И дети у Вас есть, они полюбят его. Возьмите – не пожалеете – на охоте будет первый помощник, точно знаю.

   Конечно, я взял, даже обрадовался этому чуду, но спросил:
– Сколько я должен?
– Первая утка, принесенная им к Вашим ногам – моя. И всё. Для этого придется растить его года полтора и воспитывать, но я терпеливый –  подожду.
Ударили мы по рукам, и он ушел.  
   Прижался щенок к груди с доверием, как будто понял, что теперь у него новый хозяин. Налил я ему теплого молока с мякотью батона,  и пока он ел, сел и задумался, как отнесутся к собаке в доме жена и дети.
Первая прибежала из школы младшая дочка, Леночка, и сразу с восторгом завопила:
– Ой, какой славный пёсик!
Следом появилась  старшая, Наташа, и подошла к щенку с теми же словами:
– Ой, какая прелесть! Чей это пёсик? Он у нас будет жить?
– Не мне одному решать, надо посоветоваться,- ответил я.
Когда вернулась с работы мать, мы были напряжены. Она глянула на наши лица и спросила:
– Что у вас случилось?

   Дочери притащили из детской комнаты щенка и, передавая его из рук в руки, наперебой стали убеждать её оставить это чудо дома.
– Мама! Его подарили папе, он такой славный и беззащитный... Ты посмотри, какой он хорошенький!- старалась уговорить младшая.
Любаша взяла на руки щенка. В первую очередь, как медик, потрогала его нос и вынесла вердикт:
– Да, щенок здоровый и славный, но ухаживать за ним мне некогда – вас хватает. Если будет гадить, выгоню вместе с вами.
На этом и порешили. Сели за стол ужинать, а Любаша спрашивает:
– Как хоть зовут-то его?
Дети повернули на меня свои взгляды, а жена вдруг говорит:
– Чапи, иди сюда.
И этот умничка пошел к ней, опустив голову. Девочки подняли визг от восторга, что щенок такой толковый, а тот с перепуга спрятался за ноги матери. По  её улыбке мы поняли, что Чапи принят, и у нас появился новый член семьи.

      После ужина жена постелила тряпку в туалете и посадила его рядом, что, оказывается, и надо было. Чапи покрутился, повертелся и... сделал на неё своё дело. Даже я удивился сообразительности жены и смекалке песика. Он нигде не пакостил, только в новый лоток, а вскоре его стали выводить на улицу утром и вечером. Конечно, все заботы легли на меня – моя же собака.
Я делал ему прививки, давал витамины, кормил и воспитывал малыша, как охотничью собаку. Он быстро подрос, через полгода начал приносить мне по утрам тапочки, научился служить, выполнять мои команды и очень любил, когда его за это благодарили и ласкали.

     Прошли эти полтора года, про которые говорил участковый, Чапи стал гораздо смышлёнее и ловчее. Стоял октябрь, я видел как-то, проезжая мимо речки Читинки, что в заводях встал лёд. Наши зимы малоснежные, повсюду еще стояла высокая трава, мелкая дичь взлетала, прячась в густом кустарнике на берегу от сильного ветра.
Я купил путёвку на рябчиков и глухарей и сообщил жене с дочками, что беру Чапи на охоту в деревню Шишкино. Они стали убеждать, чтобы я этого не делал, что он еще маленький, но... «отец сказал – отец сделал».
– Пора его натаскивать на дичь,- произнёс я, и все притихли.
   В субботу подъехал к дому на мотоцикле «Урал», забрал Чапи, ружьё и... мы отправились на его первую охоту. Доехали до реки, я откинул брезент на коляске и он, выпрыгнув на землю, стал жаться к моим ногам. В этот момент из кустов вылетели пять рябчиков, я вскинул ружьё, прицелился и выстрелил.
Мой Чапи как ошалел, испуганно бросился ко мне и дрожал, но я его погладил и успокоил словами:
– Не бойся малыш. То ли ещё будет...
   Сходил за подстреленным  рябчиком, сунул ему под нос, а сам отошел в сторону. Тот обнюхал добычу, потрогал лапой, взял в зубы и принес к моим ногам. Похвалил я помощника, потрепав рукой его шелковую шерстку. Чапи покрутил хвостиком от удовольствия – понял, что сделал все правильно. А я был рад, что у моего пса  хороший нюх и правильные мозги.

    Мы пошли дальше. На мелководье по льду перешли речку на узком перешейке, и тут взлетел новый выводок. Чапи быстро привык к грохоту ружья и больше не пугался, когда я стрелял, не прятался – следил, куда падает дичь и бежал за ней.  Я стоял и ждал, когда он положит её к моим ногам, чтобы снова поблагодарить за хорошую службу. Вдруг он стал крутиться, не мог стоять на месте, не выдержал и помчался вперед. Вернулся с рябчиком.      
Недаром меня прозвали «везунчик» – как ни поедем на  охоту – удача ходит рядом. И Чапи пошел в хозяина. Когда брал нашу добычу, увидел кем-то сбитого рябчика, за ним и носился.

   Побродили мы с ним еще  часок по берегу реки, ничего больше не попадалось, наверное, выстрелы распугали дичь. Отправились берегом назад к мотоциклу. Я подумал:
– «Вдруг кто еще вылетит...»  
И не ошибся. Мой Чапи присел и «навострил» длинные уши, стал потихоньку подкрадываться к высокой траве, а потом встал на задние лапы и... как гавкнет.  Оттуда поднялись два крупных косача-глухаря.
Быстро вскинув ружьё, выстрелил – один упал, второй выстрел оказался тоже удачным. Чапи умчался за добычей, а я пошел навстречу – он не смог бы дотащить такую тяжелую ношу. Мой друг нашел глухаря, сел рядом и гавкнул, тот еще шевелился, когда я подошел. Чапи на моих глазах придавил его и побежал на поиски второго. Я пошел на его «гав», взял умного пса на руки, погладил и сказал много ласковых слов, и он... как будто все понял.
    Буквально в двух шагах от нас взлетела стая рябчиков, и я стал палить наугад – будь, что будет. Чапи  обрадовался – только успевал таскать мне дичь. И я ему сказал:
– Всё, Чапка, достаточно, пошли домой – месяц будем сыты.
Он подошел, потерся мне об ногу, и я снова погладил это умное создание. Удивительная у него была привычка – шел к хозяевам именно так, с покорностью, опустив голову.
– «Может уши перетягивают»?-  с улыбкой подумал я.

     Мы ушли далеко, и я стал искать переправу. В этом месте река была метров пять шириной и глубоковата - видно было, как мчится по перекатам вода под тонким льдом. Пришлось вернуться к тому месту, где переходили на этот берег, и вдруг Чапи остановился. Я тоже замер. Пёс смотрел на речку - совсем рядом в полынье плавал крупный крякаш. Сразу вскинул ружье, но селезень... не испугался и не взлетел. Попробовал подойти поближе, чтобы наверняка взять его голыми руками, а он застучал по воде одним крылом. Тут я понял, что это подранок, если оставить – погибнет. Осталось до него метров десять – я выстрелил. Чапи спустился на лед, а в воду не пошёл – стоял и ждал, пока добычу течением не подогнало к нему. Лишь тогда, схватив зубами, вытащил селезня из воды.
Я попытался перейти на ту сторону реки выше переката, еще шаг и... был бы на том берегу. Но лед, хрустнув, проломился, и я по щиколотку оказался в воде, Чапи – тоже. Я выскочил, как пуля, и он – следом.
У меня промокли унты, а у моего верного друга – не только лапы. Бежали мы к мотоциклу, как угорелые, Чапи держался сзади и жалобно поскуливал, и я понял, что он на меня обиделся. Когда достигли цели, я посадил его в люльку, укутал тряпками, пристегнул брезентом, и рванул домой на всей скорости, что мог выжать из мотоцикла.

   У своего подъезда встретил участкового Юру – он жил по-соседству, мы часто встречались. Вручил ему селезня, которого Чапи вытащил их полыньи, и пару рябчиков.
– Первая добыча твоего крестника, принимай...
– Вот видишь, я и дождался, Чапка. Спасибо! Какой ты красавец стал, знать, в хорошие руки попал, - сказал он и потрепал его за загривок.
Дома Чапи вертелся возле Любашки и скулил, как малый ребенок, будто жаловался ей, что из-за меня вымок в ледяной воде. А жена теребила дичь и приговаривала:
– Не сердись, всякое бывает в жизни.
Он успокоился, но меня не замечал дня два.
Если я подходил к сейфу, где хранилось оружие, он крутился, как юла, а я говорил:
– Твое время не пришло. Жди.

    Пришла зима. Чапи не отходил от меня, когда я собирался и снаряжал патроны. А когда уезжал с друзьями на охоту, он забирался на табурет, становился лапами на подоконник и долго смотрел в окно – провожал. Но после возвращения неделю не подходил, а потом, конечно, мы мирились.
    Мне приносили собак на случку, но наш «красавчик»... выбирал не всех в подружки. Некоторые друзья обижались на меня – почему так – а я и сам не знал. Мне в обществе охотников объяснили, что такое бывает, как у людей, так и у зверей – не нравится и всё.
После каждого помета мне приносили щенков, я продавал их или дарил. Однажды произошел интересный случай: принесли щенка, Чапи подошел к нему, обнюхал, взял зубами за загривок, по-нашему – за шкирку, и отнес на своё место, которое ему было отведено, и никого не подпускал к нему. Так появился у нас еще один Чапи.

     Пролетели весна и лето, охотники скучали, потому что из-за пожаров два сезона были закрыты, и все с нетерпением ждали открытия. Наступила осень, и я, как обычно, начал готовиться к охоте. Собаки опять мешались под ногами, Чапи как чувствовал, что его возьмут на этот раз с собой. Я приготовил сотню патронов - этого было достаточно. Главный охотник, Василий, попросил меня пригнать из гаража «наш мерс». Вечером после работы все были готовы, не спеша погрузились и отправились в путь-дорогу. Решили навестить старого друга, егеря Володю, заехали к нему на кордон, а он уговорил нас остаться и охотиться на его участке, сказал, что уток развелось очень много. Проголосовали. Против, был один – это наш балагур и весельчак, Федька.  
Василий подошел и дал ему подзатыльник. И тут началось...

– Вот, - сказал Федя - один хороший человек ни за что ударил друга, и не спросил, почему он так проголосовал. А ведь всегда кто-то должен голосовать против... Так этот тип ударил не меня, а себя, и долго будет жалеть об этом, потому как я – самый умный. А если и дурак, то должен отомстить обидчику.
Встал и дал подзатыльник Василию – своему начальнику. Никто не ожидал такого поворота, и все думали, что