день: несколько мамочек с колясками, парочка пенсионеров, шушера здесь не собиралась, рядом морское училище, побаивались патрулей, скамейки были свободные. Он сел прямо напротив памятника, когда - то ему, да и многим было интересно, почему Пржевальский так похож на Сталина, не родной ли он отец, отцу народов. Много по этому поводу было всяких легенд, но Сергея уже давно это не интересовало. Он откинул голову назад, и всё перед глазами предстало как живое, воспоминания более чем сорокалетней давности. Всё, что в голове пряталось десятки лет, стало явью, как только что пять минут назад случилось. Скелеты, гремя костями, вылезли из шкафа и решили это дело похороненное обсудить.
Погода была прекрасная, начало сентября, дни погожие. Сергею было семнадцать лет, чувствовал он себя если не бессмертным, но что- то около. Энергия в нём кипела и требовала постоянной подпитки. Он только что уволился с завода Судомех, где с него пытались сделать квалифицированного токаря и решил пойти на Адмиралтейский завод, строить корабли, тянуло в море, но учиться не хотелось. Диктатура пролетариата внушала гражданам страны, что только они белая кость, а интеллигенция это прослойка, её место в шарашках, работать на пролетариат. Серёга был убеждён, что так оно и должно быть. Только потом с годами он поймёт, в каком политическом дерьме он жил и искренне верил проституированным вождям, что совсем скоро он будет жить при коммунизме.
Серёга стоял в безделье и небрежно слегка покачивался с пятки на носок, мальчик он был симпатичный и ему казалось, что таким расхлябанным видом он больше привлекает внимание противоположного пола. Для своих семнадцати лет он выглядел постарше, рановато созрел. Он стоял, не выпуская сигарету изо рта, и не мог придумать, чем бы заняться, все друзья знакомые были на работе, это было железное правило для всех, попробуй не поработай три месяца и будешь лес валить в советских лагерях и думать: «Ди арбайт махт фрай» (работа делает свободным) Вдруг совсем неожиданно, кто- то положил ему руку на плечо и он услышал:
- Серёга, привет. - Он обернулся и увидел Тимоху.
– Привет, Тимох, – ответил Сергей.
- Чем занимаешься? – спросил Тимоха.
- Да ни чем, балдею, – ответил Сергей, – уволился с работы, первый день. Хочу на Адмирал устроиться.
- Я там два года вкалывал, пока в каталажку не залетел, спасибо папаше ,вытащил.
Отец Тимохи: Василий Васильевич Тимофеев, в то время как Тимоха мог надолго оказаться на «комсомольской стройке», был начальником Уголовного розыска Василеостровского района и сделал всё возможное, что было в его силах, чтобы сын получил минимальный срок и освободился досрочно. Это знали все друзья и знакомые Тимохи, среди своего круга он был в авторитете, пользовался уважением, хотя никто не понимал, что, чего и почему и можно ли за это уважать. Уважали и вопросов не задавали. Сергей, как и все ничем не выделялся в своём отношении к Тимохе, принимал его авторитет, как должное.
- Серёга, есть у меня к тебе заманчивое предложение, – дружеским голосом сказал Тимоха, – очень заманчивое.
- Какое ещё предложение? – ответил Сергей, думая, что Тимоха над ним просто шутит.
- На охоту хочу тебя позвать, а то одному как-то скучновато.
- Охоту! – от удивления выпучив глаза, ответил Сергей – постебаться решил, что ли?
- Какой ещё стёб, – серьёзным голосом ответил Тимоха на удивление Сергея, – всё по чесноку, настоящая охота.
Сергей молчал, не знал, что ответить, как принимать слова Тимохи, по его виду и голосу было не понять, шутит он, или говорит серьёзно. Тимоха понял, что Сергей сомневается в его предложении и стал объяснять, в чём суть:
- Серёга, ты же знаешь моего отца. Он ушёл на пенсию, устроился егерем в охотничьем обществе, взяли сразу, он же у меня майор милиции и теперь у нас небольшое хозяйство на Нарвском водохранилище и охота круглый год. А сейчас как раз утки на зимовку улетают, все на водохранилище отдыхают, дичи море, куда не стрельни, не промахнёшься. Сергей с интересом слушал Тимоху. Было заманчиво и времени свободного сколько хочешь.
- Но у меня ничего нет - с сожалением ответил Сергей – ни снаряжения, ни ружья, да и не стрелял я с него никогда.
- Ну и что, – обрадованным голосом заговорил Тимоха, сразу почувствовав, что Сергей не против составить ему компанию, но немного не уверен,– ничего тебе не надо. У меня всё есть, сапоги охотничьи, куртка непромокаемая, брезентуха, ружей пять стволов на выбор, все тулочки двуствольные.
- Стрелять-то я ни разу не стрелял.
- Научу за пять минут, – радостно заговорил Тимоха, - там думать не надо, как в тире, ствол переломил, патроны вставил, курки взвёл и держись утятина, бах, бах…
Серёге очень хотелось принять Тимохино предложение, но он был не совсем уверен, что всё так просто, как говорит Тимоха.
- А вдруг, дядя Вася будет против? – неуверенно спросил Сергей.
- Отец наоборот говорит, пригласи кого из друзей, а то всё один болтаешься, да его и нет сейчас он по делам в городе, мы одни там будем. Сергей после этих слов задумался, пострелять, конечно, очень хотелось, зверобой, почему-то вспомнился. Сергей читал в школе Фенимора Купера, и это сыграло решающую роль в его согласии. Он сосредоточился, выкидывая из головы сомнения, весь напрягся, так ему легче было принимать решение, и твёрдым голосом сказал:
- Согласен! – секунду подумав, добавил:
– Тимох, я только домой сбегаю, мамашу предупрежу и переоденусь.
– Нет проблем, конечно, лети, встречаемся, через час на этом же месте. Я тоже домой заскочу, надо крупы взять, чаю, консервов, будем кашу, есть. На природе залетает, словно колбаса докторская.
Они вдвоём засмеялись, обоим понравилось сравнение с колбасой.
Ровно через час они стояли там, где до этого расстались. У Тимохи был за спиной рюкзак, а Сергей налегке в старых ботинках поношенных брюках и в свитере.
- Молодец, что свитер надел – разглядывая его экипировку, сказал Тимоха - ночами уже прохладно, а мы и ночное пойдём, а вообще выглядишь, как грибник.
- Как добираться будем?- спросил Сергей.
- Сейчас на полтиннике доедем до средней рогатки, бас ходит чётко, – ответил Тимоха, – а там ловим цементовоз, и он нас докинет до деревни Монастырки, дальше пешочком по лесу пару километров и мы в охотничьем хозяйстве. Серёга, мы ещё сегодня поохотиться успеем.
- Хотелось бы, – ответил Сергей.
Они пошли к автобусной остановке и им повезло, не успели подойти, как подъехал автобус, через сорок минут они были на средней рогатке и ловили цементовоз. Сейчас там мемориал, посвящённый памяти блокады Ленинграда, а то время, где гуляла Серёгина память, была просто площадь Победы. Долго ждать не пришлось, первый проезжающий мимо цементовоз остановился около них. Тимоха открыл дверь кабины и обратился к шофёру:
- Шеф, не подкинешь двух бедолаг до Монастырок, прозябаем на дороге, никто помочь не хочет.
– Прыгайте, – усмехнувшись, ответил шофёр, – бедолаги.
Они быстро залезли в кабину. Были времена денег никто не спрашивал, помощь со стороны граждан была искусственно «бескорыстная». Ни кто из обращавшихся и дававших, виду не показывали, об этом не принято было говорить. Но каждый всё понимал и боялся обвинений в рвачестве или спекуляции, посадить могли. Цементовоз тронулся, набирая приличную скорость, город оставался позади и водитель мог себе позволить выжимать под сто.
– Куда направляемся? - Спросил водитель , - я как слышал, в Монастырках ни кто не живёт, заброшенная деревня.
- Да, точно никто, – ответил Тимоха, – одна баба осталась, говорят, колдунья.
- А вы что, колдовать едете? - засмеявшись, спросил шофёр.
- Нет, – ответил Тимоха – отец у меня там егерем в охотничьем хозяйстве, едем отдохнуть.
- Ясень пень - уточнил шофёр – повезло вам, парни, я бы тоже не прочь с ружьишком побродить. Да вот работа за яйца держит.
Сергей, услышав ответ шофёра, засмеялся.
- А я уволился – сказал он – меня за яйца теперь никто не держит.
Все дружно засмеялись. Что ещё нужно людям, чтоб чувствовать себя хорошо, немножко юмора. Так они и разговаривали, час пролетел словно минута, цементовоз затормозил около тропинке, рядом с дорогой ведущей в Монастырки.
- Всё, парни, приехали, – объявил шофёр, – довёз вас в целости и сохранности, – улыбаясь во весь рот, сказал он.
- Спасибо тебе, шеф, – в один голос ответили они. Цементовоз тронулся дальше и они не договариваясь помахали ему вслед, водитель им обоим понравился.
– Компанейский мужик, – сказал Тимоха.
- Мужик, что надо, - согласился с ним Сергей.
- Пойдём, Серёга, до нашего дома, увидишь наше поместье, – говоря это, Тимоха закинул рюкзак на плечи, – скоро тропинки не будет видно, народу мало ходит, всё зарастает вместе с дорогой – продолжил он, выказывая своё недовольство.
Серёга ему не отвечал, ему как-то было всё равно, зарастёт тропинка или нет. Они прошли по тропинке, через невысокий лесок, который был больше похож на кустарник и метров через триста вышли на большую поляну, окружённую со всех сторон лесом. На поляне с двух сторон стояло домов пятнадцать с заколоченными дверьми и окнами. В самом конце виднелся дом, из трубы которого вился слабый дымок.
- Это и есть дом колдуньи? - спросил Сергей.
- Да, это он, – ответил Тимоха раздражённым голосом, – с ней ещё куча котов, наверно зельё им готовит. Идём, Серёга, напрямую не глядя, а то ещё сглазит, прикидывается добренькой, а сама всех презирает, Батя говорит, что она антисоветчица и старообрядчица, ужасная баба. Она знает, что её не любят, – говорил это Тимоха, ускоряя шаг. Серёга не отставал от него. Они быстро прошли мимо дома «колдуньи» и углубились в лес. Начало осени, природа ещё не почувствовала, что ей пора готовиться ко сну, слегка только на некоторых деревьях появились желтые листочки, похожие на мозаику, но больше напоминающие веснушки, какой-нибудь девчонки. Осень напоминает капризную женщину, сперва оденется ярко, броско, а потом вмиг разденется и думай, что хочешь. Дорога была неширокая, метра три, только, чтоб машина могла проехать. Они шли не спеша, Сергей дышал полной грудью, контраст с городским воздухом был настолько огромным, что от кислорода кружилась голова, и курить не хотелось, настроение поднималось и Сергею хотелось взлететь, так было хорошо, как у деда в деревне, где он отдыхал в детстве. Лес слегка, что - то шептал, успокаивал. Сергей ощущал своё единение с природой. Он вспоминал, как иногда в детстве в деревне, зайдёшь в лес и обнимешь какое дерево и ощущаешь, как сливаешься с ним в одно целое. Это чувство не передать словами, всё внутри поёт, но человек отвыкает от этого постепенно, в нём пропадает гармония одного целого со своей божественной матерью.
- Долго, ещё топать, – спросил он Тимоху.
- Минут пятнадцать, – ответил Тимоха, – почти уже добрались.
Тимоха не ошибся, прошло не больше пятнадцати минут и они вышли на небольшую поляну, где располагалось охотничье хозяйство: Большой дом, огород соток пять, где росла одна картошка, было видно, что она созрела, ботва вся пожухла. Рядом с домом был большой длинный сарай, который служил для
