КОНФУЗ

Володя шёл медленно болели ноги.  Были времена, когда он от дома до Екатерининского сада на площади  Островского.  В народе  по – простому звали: Катькин. За десять минут долетал, потом за пятнадцать – двадцать. А сейчас, если за полчаса доковыляет, то и рад своей скорости.  Он любил там посидеть,  понаблюдать, как любители на деньги в шахматы играют. На вполне приличном уровне. Тихо уютно было всегда  в этом небольшом саду в самом  центре  «культурной столице», культурой тут, если и пахло, то в другую эпоху -  история зашкаливает – это правда.  Весь сад был окружён чугунным забором,  вдоль забора,  который на Невский выходит – расположились художники.  Туристов и всех зевак зазывали и на каждого время уделяли, чтоб  фейс его на полотне из холста оказался. Академий не кончали, но рука,  изображающую одну из важнейших частей человеческого организма, которая пищу принимает -  натаскана была  профессионально. Людям нравилось, значит, всё было не зря.     
Володя увидел на скамейки  свободное местечко  и пришвартовал к нему свою корму, прямо напротив клумбы, от которой шёл сумасшедший аромат недавно посаженных цветов. Справа от него возвышалась Екатерина во всей красе со скипетром в руках, а у ног её расположились российские «тигры» - любовники и просто великие люди, жившие в эпоху её царствования и сделавшие её великой императрицей. Вкус у Екатерины был отменный, знала,  кого в постель приглашать. Убери их и ничего от величия не останется, кроме титула немецкой герцогине.  Ничего тут не поправишь. У каждой исторической эпохи свои законы движения вперёд. Постель частенько бывала – двигатель прогресса.
Достав сигарету, Володя  прикурил и смачно затянулся: -  «без курева, жизнь х****, но и по куря не стоит не х**» -  подумал, он, глубоко вдыхая в себя ядовитую смесь табака. Вредно никто не отрицает, но как приятно, никотинчик по крови пустить и почувствовать лёгкое головокружение. Он задумался, а что ещё делать одному сидя на скамейки.  Верка вспомнилась, вчера встретил случайно, прогуливалась с внучкой,  сперва не узнал, сзади, как была «голливудская актриса», так до старости и осталась. Без преувеличения, дашь не больше чем двадцать лет  и то с натяжкой, сплошная индивидуальность,  спереди  советская женщина, никаким макияжем не исправишь, одни глаза чего стоят: -  работа, работа и ещё раз работа. В своё время Верусенька  была слабовата на передок, но потом остепенилась, честь ей за это и хвала. Володя  вспомнил,  как они втроём: Жора терпигорец,  Верка и он, немного приняв на грудь в разливухе, где вместо газировки, автоматы вино и коньяк разливали - туда  любила ходить советская интеллигенция,  артисты частенько  наведывались -  Филиппов был постоянный клиент: « Советского шампанского»:  Неторопливо шли по Невскому, поравнявшись с Елисейским гастрономом, Жора неожиданно спросил Веру: - Верусь, можно я пукну? Владимир усмехнулся, услышав такую наивную  Жорину просьбу, а Вера слегка покраснела и тихим голосом ответила ему: - Пукни.
Никто предположить не мог, что за этим последует, какая драма может разыграться, кто же знал, что Жорин организм, имеет способность накапливать взрывоопасное вещество и выпускает его редко, но так, что мало не покажется. С виду Жора был ни чем не примечательный – кожа да кости, а какой невероятной силой обладал – феномен. Жора на секунду приостановился, и тут раздалось это -  взрыв , гром с ясного неба, только, что молнии не было. Все кто был рядом, замерли с испугу, задребезжали стёкла в витрине гастронома, одна женщина упала на колени и обхватила голову руками, мужчина, по всей видимости,  бывший фронтовик, контуженный, вскинул руки вверх и с истошным криком: -  Ложись!  Бросился бежать по Малой Садовой в сторону Зимнего стадиона. Вера тоже с испугу остановилась и как – то очень неожиданно подпрыгнула вверх и бросилась бежать, сметая всех на своём пути. Владимир посмотрел на Жору и хотел спросить: -  Дружман ты чё, совсем рехнулся? – но спрашивать, ничего не стал.  Жора удивлённо смотрел на Владимира, и по нему было видно,  он не понимает, почему все так перепугались. Бежим  за Веркой! – сказал Владимир – и они бросились догонять Веру. Догнали они её  на Аничковым  мосту -  четыре статуи  « Укротителей коней» словно живые  украшали мост. Клодт  дело своё знал, шедевр для потомков и современников  создал. Существует легенда, что при торжественном открытии скульптурных композиций  Николай I хлопнул скульптура по плечу и сказал:-  «Ну, Клодт ты лошадей делаешь лучше, чем жеребец».
На Веру никто  не обращал внимания, люди шли мимо – советские люди не любили вмешиваться, мало ли  что – боялись. Она бедняжка стояла, уткнувшись лицом в гранит, плечи её вздрагивали. Вера  рыдала искренне и горько. Владимир подошёл сзади и  осторожно взял её за плечи.
- Верусь , но ничего же не случилось, что ты так расстроилась – мягким успокаивающим голосом говорил он нежно поглаживая её по плечам. Жора насупившись, стоял рядом.
- Отвалите от меня – не оборачиваясь, всхлипывая, ответила Вера. Жора стоял,  переминаясь с ноги на ногу, было очень заметно, что он нервничает. Учёба в спец. интернате накладывала свой отпечаток на поведение и кругозор, что для него было естественно, многих  могло шокировать. Это был один из тех случаев, когда Жора искренне не понимал в чём проблема, почему все как очумевшие.
- Ты же сама разрешила – зло с обидой в голосе сказал он, сжимая кулаки. Вера перестала всхлипывать  и резко обернулась, лицо её было зарёванное и всё  измазанное тушью. Она больше не рыдала, слёзы молча, лились из глаз.
- Да! Разрешила! – дрожащим голосом ответила Вера – Я думала, что ты как человек, а ты как животное. Скотина!
Она закрыла  лицо ладонями и снова зарыдала. Владимир обескуражено развёл руками. Жора молчал, но было видно, что после этих слов, он слегка покраснел и  до него медленно кое – что  стало доходить и он начинает испытывать, что – то похожее на стыд.
- Ладно! Давай забудем – махнув рукой, угрюмо сказал Жора. Он не привык чувствовать себя виноватым Молодой, но в своём кругу марку держал.
Владимир вспомнив эту картину засмеялся, рядом сидевшие две женщины удивлённо посмотрели на него, но он сделал вид, что этого не заметил, а про себя подумал: - Жизнь не предсказуема в любой момент всё может развернуть не только индивида – народ на вшивость проверяет.  Жору он уже не видел тысячу лет, пропал пацан на просторах нашей великой и широкой родины.  Острова ГУЛАГА,  если принимают, то редко кого отпускают.  А вот Вера просто чудо – думал он -  какие девушки были в наше время на передок слабы, зато стыдом и совестью пропитаны на сквозь, не то, что нынешнее племя, отмороженные «Б». Такой конфуз, до смерти не забывается, это как в песни: -  «…Гадом буду,  не забуду этот паровоз…».


                                                                КОНЕЦ

    Уставший Кривич  / Каменев Александр Николаевич/