Шоколад

    Он прибился к нам совершенно неожиданно. Пробегая мимо по просёлку за своей, вероятно, хозяйкой, осанистой дамой в кардигане, свернул на наш участок.
— Шоколад! — вполоборота позвала прохожая, и, не дожидаясь ответной реакции, проследовала вглубь деревни, по направлению к магазину.
    Так нам стало известно, как его зовут. Анечка сразу стала называть коричневого короткошёостного таксика по имени. Окучивая картошку, поминутно слышал из-за дома, как дочка окликает собаку, бегая то за ней, то от неё по участку.
— А можно, Шоколад останется с нами? — иного вопроса сложно было ожидать от ребёнка, успевшего за час-полтора привыкнуть к лопоухому пёсику.
— Думаю, за собачкой вернётся хозяйка, — ответ был вполне резонным, но пока что не подкреплялся реальностью.
   День обещал быть ясным, без дождя. Кружившие с утра облака разошлись, солнце, хотя затянутое лёгкой дымкой, просушило росу в тени деревьев. Можно было идти в лес, для фрилансера на покое — единственный источник дохода. Погрузил в большой чёрный рюкзак плетёную из сосновой лучины корзину, взял любимую берёзовую палку, известил домашних о времени своего отсутствия и отправился за лисичками. Таксик, не утруждая себя поисками спрятавшейся от него Анечки, без всякого приглашения потрусил следом.
   Первые триста метров до магазина казалось, что пёс устремился на встречу с хозяйкой. Но вот уже миновали ручей, широкую песчаную дорогу Заручевья, свернули направо к бору за зернотоком, а Шоколад всё ещё оставался неотвязным спутником. Поведение обличало в нём жадного до впечатлений подростка, почти достигшего размеров взрослой таксы, но не успевшего набраться ни жизненного опыта, ни собачьей мудрости. Глуповато встряхивая ушами, пёс отвлекался на цветы, насекомых, то и дело уносился куда-то в сторону, однако через минуту-другую вновь показывался на дороге. В лесу такому пентюху явно нечего делать: волки, лисы, иные хищники вряд ли согласятся стать безобидными партнёрами для щенячьих забав.
   Пару раз прикрикнул на пса, даже погрозил издалека палкой, чтобы возвращался к хозяйке. Смысл устрашающего жеста остался для ушастого недоросля непонятым. На время собака исчезла из вида, но когда, сбросив рюкзак, пришлось опуститься на колени, чтобы собрать густо наросшие, никем прежде не обнаруженные хороводы жёлтых кудрявых грибов, лоснящаяся шёрстка внезапно подсунулась под руку. Остановка, а тем более снизошедший с высоты ходячего положения человек казались явным приглашением к игре. Щенок-подросток повалился на траву, приминая, кроша грибной урожай прямо под руками. Катаясь на спине, раскинув по сторонам уши, таксик даже не пытался понять смысл действий, ради которых наступила пауза в движении. Пришлось отодвинуть разыгравшегося чудака в сторону, закрывая жёлтые грибы спиной, как наседка защищает цыплят от коршуна. Больших убытков непрошенный спутник не нанёс, однако доставлял явные неудобства.
  Старый ельник, взбиравшийся по склону к заросшему ольхой да берёзой полю, больше не дарил встреч с яркими грибными хороводами. Пришлось углубиться дальше, сквозь обезображенную вырубкой мшагу, прежде богатую голубикой, а теперь отдающую кисловатым запахом преющей хвои, изъезженную глубокими рытвинами. Ржавая вода в широких колеях скрывала истинную глубину. Пришлось, всё-таки, памятуя об ушастом преследователе, отвлёкшемся на очередную бабочку, пробираться не сухим краем, а прямо по воде, тем самым сбивая путеводный шлейф запахов. Оглянувшись на противоположном краю вырубки, к своему удовлетворению ни вблизи ни вдали не увидел настырного пса. Пожалуй, можно быть за него спокойным: оставшись на самом краю леса, невдалеке от просёлка, Шоколад без труда найдёт дорогу домой. Хотя, где у собаки дом, оставалось загадкой — прежде не доводилось встречать в нашей деревне ту осанистую даму, казавшуюся хозяйкой щенка, по крайнеё мере, знавшую его имя.
   Чтобы наверняка запутать следы, спустился по сумрачной сырой ложбинке к ручью, называемому Молявошник, возможно, потому, что в прежние времена в его устье скрывались от щук мальки речного гольяна — пискуши. Прошёл по течению в сторону реки несколько сотен метров. В болотных сапогах легко путешествовать прямо по плотному песчаному ложу ручья, местами устланному некрупными валунами. Травянистые берега, нависающие над узким руслом, по осени богаты еловыми рыжиками. Стоит протянуть руку, как по обе стороны, не наклоняясь, можно собирать медно-зелёные крупные монеты царских грибов. Но сейчас здесь было пусто. Поднявшись по крутому склону на противоположный берег, стал продираться сквозь частый молодой ельник, зелёная часть которого смыкалась где-то над головой, под руку же попадались лишь частые шершавые стволы с сухими острыми ветками.
   Обычно в еловой чаще всегда найдётся просвет, чтобы протиснуться самому и протащить следом рюкзак с корзиной. Важно только накинуть на голову капюшон плаща, чтобы за шиворот сверху не насыпалось рыжей отмершей хвои. Сегодня не повезло: прямо передо мной ели сомкнулись так плотно, что образовали природный тупик. Пришлось делать шаг назад. Крутить головой посреди колючей чащобы — дело рискованное, запросто можно лишиться глаза. Шагнул назад вслепую, и тут же почувствовал под ногой мягкое, но плотное тело. Раздался пронзительный визг — пожалуй, первый звук, изданный за весь день в общем-то молчаливым ушастым созданием. Подкрасться под самый сапог, ничем не выдав своего пребывания, стало бы похвальным подвигом для собаки-разведчика. Случившаяся же "тихая сапа" обличала всего лишь подростковую глупость щенка.
   Задним числом вспоминаю историю из чеховской "Каштанки", где манежная лошадь нечаянно придавила копытом циркового гуся. Последствия оказались для птицы более чем печальными. Моё отступление от колючих веток не было осторожно-вдумчивым, ведь я только что шагал по этому месту, телесная память сохранила отсутствие пня, ямы, древесного корня или колдобины. Явление на прежде ровном пространстве неслышно подкатившегося несмышлёного собачонка стало тем более неожиданным. Так что шагнул я на пса всем весом, какой пришёлся на отставленую назад левую ногу. Шоколад пугливо метнулся в сторону, поджав хвост, даже не поскуливая, а только взглядывая влажными зрачками скошенных до видимых белков глаз.
   Что я должен был сделать? Утешить, приласкать несчастного таксика? Взять на руки, осмотреть, не причинил ли я рёбрам страдальца ощутимого вреда? Отнести в деревню, показать ветеринару? Правду сказать, я был сильно раздосадован случившимся, чтобы сразу подвигнуть себя на такие нежности. Да и пёс, воспринявший произошедшее по-своему, поставивший во главу события перенесённую боль, стремительно удалялся в густой ельник, не оставляя шансов на контакт. Бегать за ним, отлавливать по такой чащобе представлялось совершенно бессмысленным. Оставалось надеяться, что угнетённое болью создание не станет ошалело носиться по глухому лесу, всё более удаляясь от человеческого жилья, а самостоятельной найдёт к нему верную дорогу. В той стороне, куда метнулся щенок, ближайшая деревня оказалась бы на его пути разве что через два десятка километров...
    Больше пёс не встречался в нашей деревне. Живут здесь несколько брошенных городскими дачниками короткошерстных такс, одна из них коричневая. Дочка верит, что это тот самый её дружок, с которым довелось играть часа два, пока я окучивал картошку. Завидев таксу, она радостно, как тогда, окликает пса:
— Шоколад!  — Но собака не отзывается на приветствие. Возможно, новые хозяева дали животному другую кличку, к которой оно успело привыкнуть, хотя, скорее, это другая такса. Возраст её явно отличается от того, что мог бы достигнуть к этому лету Шоколад, окажись он жив и здоров.
   Не говорю об этом дочке, но для меня то лопоухое молчаливое создание значится среди без вести пропавших. Авторы рассказов о животных частенько выказывают упрёк чёрствому человечеству в недостаточно внимательном, порою жестоком отношении к братьям нашим меньшим. Граждане присяжные заседатели, товарищи по литературному конкурсу! С благородной высоты своего седалища ответьте: кто виноват? И есть ли в этой истории виноватые? В ответе ли мы за тех, кого не приручали, да и не намеревались приручать, кто попросту прибился к нам, свернув на незнакомый участок по причине ненужности хозяйке или женщине, всего лишь знавшей по имени?