теми способами, что жрицы Ашторет не стеснялись применять, – где-то побелить, где-то подчернить, им, бесстыдницам, ведомы многие секреты, которые обычную женщину превратят в демона, во вторую Лилит[13]. Все эти уловки сегодня были не нужны ей, хотя оскорбленный до глубины души её приходом хозяин дома с огорчением отметил, что взгляды многих присутствующих так и потянулись к её лицу, плечам, бурлящему водопаду волос. И мало, мало, совсем мало было в их глазах благочестия!
Сегодня она была прекрасна, поскольку светилась изнутри. Вся она была – порыв, радость, счастье! Сумасшедшим светом сияли глаза, и шла она от порога до ложа, где был Иисус, недолго, а многим показалось – вечность! Вот так же вечно продолжаются полет чайки в небе над морем, прыжок тигра к убегающей жертве, восход солнца изо дня в день. Не остановить бег женщины к тому, кого она любит, и от бесчисленных повторений этого мгновения в веках прекрасное не исчезает. Оно ложится на лик вечности новым мазком, каждый раз – иным, но неизменно завораживающим, возвышающим душу. Пусть не увидел этого Симон, но кто-то из присутствующих разглядел и запомнил.
Слабая улыбка тронула губы Иисуса. Он смотрел на неё, безразличный ко всему вокруг, словно она осталась в это мгновение единственным живым существом на свете. И она, остановившись перед ним, вряд ли видела кого-нибудь, а если и осознавала присутствие, то ей это было неважно. Опустившись на колени возле его ног, пожалуй, даже не опустившись, а упав на колени, словно счастье отняло у неё последние силы, она припала к его ногам, и слезы закапали из глаз её на неотмытые, пыльные ноги. Он попытался поднять её, потерявшись, и не мог, а она всё плакала, и улыбалась при этом, и шептала непослушными губами: "Я ушла, я ушла насовсем, как ты хотел! Примешь?" И никто, никто этого не слышал, ведь у неё просто пропал голос, а он услышал бы её, будь она даже немой!
В руках Марии был алебастровый сосуд, по-видимому, с благовониями. Симон успел мельком подумать, что это примета их занятия, ещё один способ быть привлекательными. Как будто благовония могут быть предназначены для этих низменных, грязных существ, прикосновение которых оскверняет! Смеясь и плача, не слушая Его тихого успокаивающего шепота, она разбила сосуд, небрежно и щедро вылив всё драгоценное содержимое на его ноги, и стала оттирать их собственными волосами. С холодным неодобрением и даже отвращением смотрел на них обоих уязвленный в самое сердце Симон.
"Если он был бы пророком, он знал бы, что это за женщина, – роем неслись мысли, обгоняя одна другую. – Если бы он знал, он отбросил бы несчастную тварь, от прикосновения которой следует отмыться. И очистить даже дом от скверны, в нём пребывающей."
Горящий каким-то лихорадочным огнём взгляд Иисуса оторвался от Марии. Он обжег им Симона. И пусть фарисей после никогда не признавался в этом кому бы то ни было, он знал: Иисус услышал его. Он обратился к хозяину:
– Шим‘он, я имею нечто сказать тебе.
Напрягшись, натянуто и фальшиво, фарисей отвечал тому, кого презирал:
– Скажи, равви.
– У одного заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят. Но как они не имели чем заплатить, он простил обоим. Скажи же, который из них более возлюбит его?
Удивившись неуместности подобного вопроса, Симон всё же ответил – как будто это было важно сейчас, когда они все находились в подобном позорном состоянии!
– Думаю, тот, кому более простил.
– Правильно ты рассудил.
Иисус помолчал. Рука его опустилась на голову той, что вызывала столь противоречивые чувства у присутствующих мужчин – мужского извечного влечения, усиленного доступностью женщины, и брезгливости – усиленной, как ни странно, той же доступностью....
– Шим’он, видишь ли ты эту женщину?
Видел ли он! Ему казалось, что видел, и не одну только женщину, а ещё и легион неприятностей, которые она принесла в благопристойный, его, Симона, мир!
– Я пришёл в дом твой, и ты воды мне на ноги не дал; а она слезами облила мне ноги, и волосами головы своей отёрла. Ты целования мне не дал; а она не перестаёт целовать у меня ноги. Ты головы моей маслом не помазал, а она миром помазала мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи её многие за то, что возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит...
Холодное и себялюбивое лицемерие мужчины встретилось в тот день в доме у Симона со страстностью женщины и её любовью. Вопиющий грех и воинствующая благопристойность. Выбор был за Иисусом. Он выбрал любовь.
[1] Фарисеи – от арамейского «перишайя», букв. «отделившиеся» - общественно- религиозное течение в Иудее во 2 в. до н.э. - 2 в. н.э. По социальному составу это средние и мелкие землевладельцы, торговцы, ремесленники, учёные книжники. Фарисеи выражали интересы преимущественно средних слоев населения. О количестве фарисеев можно составить представление по сообщаемому Иосифом Флавием факту, что 6 000 фарисеев отказалась присягнуть Ироду I. Согласно Флавию, фарисеи оказали большое влияние на народные массы и временами возглавляли восстания. Фарисеи - создатели так называемого Устного учения, письменно зафиксированного в начале 3 в. н.э. в Мишне. В своем истолковании Торы (Пятикнижия) стремились приспособить «отеческие законы» к новым социально-экономическим условиям. Фарисеи заложили идеологические основы дальнейшего развития иудаизма.
[2] Мицвот – от древнееврейского «мицва», букв. «повеление», «приказание». Предписания и запреты еврейской религии. 613 мицвот даны Моисеем: 365 запретов по числу дней солнечного года и 248 предписаний по числу органов человеческого тела.
[3] Еванглие от Матфея. 23:24.
[4] Евангелие от Луки. 4:15.
[5] Однажды в субботу, в холодный зимний день, ученики, сидевшие в школе Шемайи, заметили, как что-то заслонило свет в окне. Выйдя, они обнаружили окоченевшего, занесенного снегом мужчину. Все сразу узнали Гиллеля, батрака из Вавилона. Не заработав на урок, он решил слушать беседу у окна. Его ввели в дом, обогрели и привели в чувство. Шемайе пришлось по душе такое рвение. "Ради этого человека, - сказал он, - стоило нарушить субботний покой".
[6] Евангелие от Матфея.12-6.
[7] См. гл.37 «Барнаша».
[8] Хасмонеевы князья – Хасмонеи или Маккавеи, жреческий род, правивший Иудеей в 167-37 гг. до н.э. Хасмонеи возглавили в 167 г. до н.э. народно-освободительную борьбу в стране против политического, налогового и религиозного гнета Селевкидов. После смерти главы рода Мататии (166 г. до н.э.) вооруженной борьбой руководили поочередно его сыновья:Маккавей Иуда, Ионатан и Симон. При Иуде Маккавее была прекращены религиозные преследования и восстановлена религиозная автономия. Последний из Хасмонеев, Антигон (правил 40-37 гг. до н.э.) был отстранен от власти и убит Иродом I, основавшим под римским протекторатом свою династию.
[9] Евангелие от Матфея.12:25-26.
[10] Евангелие от Луки. 11:29.
[11] Иов, в библейской мифологии праведник. Сатана просил у Бога разрешения наслать испытания на Иова, чтобы доказать, что Иов соблюдает заповедь Яхве только потому, что тот одаряет его всякими благами. Бесконечное количество самых страшных бед наслал Сатана на Иова. Долго Иов крепился, страдал, на всё давая ответ: «Яхве дал, Яхве и взял; да будет имя Яхве благословенно». И всё же он отказывался признать вину за собой, повлекшую наказание. Яхве обратился к Иову сам, и объяснил, что человек не может понять смысла своих страданий. Долг человека - принять мудрость Бога, поверить в то, что страдания имеют смысл и цель, подчиниться велению Бога. «Руку мою налагаю на уста мои» - был ответ покорного Иова. Он смиренно каялся, молился. Яхве смилостивился над праведником, дал новых детей вместо погубленных, подарил долгую жизнь… Книга Иова - составная часть Ветхого Завета.
[12] Иов. 31:32.
[13] Существует предание, будто у первого из людей, Адама, была до его человеческой жены Евы ещё одна – Лилит. Предание сделало из нее вредоносного демона, прекрасного, но всячески вредившего Еве. Пока Бог не послал трех ангелов, изгнавших Лилит в пустыню.
