успела.
Но лицо Элеоноры оставалось непроницаемым. Дочь стеной отгородилась от внешнего мира и до самого вечера оставалась глуха к настойчивым увещеваниям отца вести себя в рамках приличия. Она глыбой повисла на шее Олега и лишила его радости не только от общения с Тамарой и членами её семьи, но и от самого пребывания в Москве. Олег Аникиевич с ужасом представлял два дня, которые предстояло провести с дочерью.
Время словно издеваясь, тянулось медленно, едва оборачивая стрелки часов. Олег Аникиевич спешил вырваться за удушающие границы квартиры, потому что с трудом сдерживал шквал негативных эмоций. Элеонора своим неуважением к людям, которые приютили их, открылись и доверились, отравляла атмосферу, выставляла весь род Беленчуков в хамском, неучтивом и бесстыдном свете. А ведь все Беленчуки, и даже сама Элеонора, такими не были.
Олег Аникиевич с облегчением услышал, что, наконец, пришло время собираться и выезжать в ресторан. Он надеялся, что поездка по вечерней Москве развлечет и отвлечет его от внутренних переживаний.
Но езда на машине по улицам Москвы тоже оказалась не для слабонервных. Пока они доехали до Садового Кольца, а потом от него добрались к Новослободской, Олег Аникиевич насмотрелся такого, чего не видел ни в Киеве, ни в Москве начала 90-х, которая сохранилась в его памяти. Например, он впервые за свою жизнь увидел мордобой на дороге: трое парней крепкого телосложения из джипа, брошенного поперек дороги, избивали мужичонка из «Жигулей». Поразило полнейшее равнодушие на лицах проезжающих водителей, в том числе Тамары и Сергея. Даже Элеонору увиденное пробудило, она порывалась выскочить и разнять драку. Но Сергей Цветков равнодушно заметил:
- Нам не нужны проблемы, пусть сами разбираются.
Пока доехали до Новослободской, даже через закрытые стекла Тамариной машины и приглушенно играющую музыку, в салон со всех сторон проникали непрерывные сигналы нервных водителей, трехэтажный мат, агрессия и озлобленность от каждого проезжающего мимо автомобиля. В сравнении с этой крайне негативно заряженной атмосферой, поведение Элеоноры в течение дня выглядело детской забавой.
Всматриваясь в лица водителей, Олег Аникиевич с удивлением спросил у Сергея:
- А у вас русские в Москве остались?
Сергей обернулся по сторонам и увидел то, что бросилось в глаза Олегу – со всех сторон за рулем автомобилей сидели водители с неславянской внешностью.
- Остались, но центр Москвы – это сплошной Кавказ и Средняя Азия.
- А как вы это допустили?
- У них деньги, власть, желание. Где взятками, а где силой, они скупили в центре Москвы почти всю недвижимость. Куда москвичам бороться с дикими нравами гор и пустынь?
Голова от увиденного и пережитого за день шла кругом. Грязный воздух, жара, неприятие нынешней Москвы и её нравов, плюс Элеонора с хамским поведением, плюс почти бессонная ночь в поезде, все это настолько Олега Аникиевича утомило, разбило и опустошило, что уже в ресторане, за столом, он все пустил на самотек. Представив Тамару и её брата членам своей семьи, Олег Аникиевич замкнулся в себе, предоставив Беленчукам и Цветковым самим налаживать отношения. Он только наблюдал, изредка вмешиваясь в ситуацию.
Спустя час после начала застолья, когда Беленчуки только начинали входить в раж, когда Элеонора вылезла из своей скорлупы отчужденности и блистала за столом, Олег Аникиевич вдруг почувствовал, что Тамара устала не меньше, чем он, и с удовольствием уединилась бы с ним. Олег Аникиевич взял руку Тамары и ободряюще её сжал, Тамара с благодарностью ответила.
Сергей Васильевич Цветков, как ни старался, но постоянно выпадал из разговора, который в основном велся на темы быта и политики в Украине. В Москве украинские будни преподносились под другим углом, поэтому и воспринимались россиянами иначе. По этой причине, все замечания и реплики Сергея, с которыми он входил в разговор, воспринимались присутствующими за столом (включая и Валерия Владимировича, который гораздо лучше разбирался в украинских событиях) настолько нелепыми и неуместными, что Беленчуки не знали как на них реагировать.
- Сережа, – после очередной нелепости о купленном американцами Януковиче, не выдержал Владимир Аникиевич – ты судишь о событиях в Украине по каким-то анекдотам и небылицам…
- Сергей, а кроме телевизора вы альтернативные источники получения информации используете? – горячась, съязвила Анна. Задетая необъективными суждениями Сергея об Украине, она разнервничалась, раскраснелась, и в гневе выглядела настоящей красавицей. Олег Аникиевич видел, как все мужчины в зале ресторана, включая самого Сергея, по дурацкой русской привычке не таясь, пялились на неё.
- Сережа, нужно доверять только фактам! Ведь ты же бывший офицер! – Владимир Аникиевич запнулся и обвел всех взглядом – Товарищи, а ведь все мужчины за этим столом – офицеры советской армии! Я предлагаю выпить за офицеров!
Никто не возражал. Выпили. Закусили.
- Так вот, Сережа, - продолжил Владимир Аникиевич, разгоряченный спиртными напитками и разговорами - мы все здесь офицеры! Мы все начинали в советской армии. Да, сейчас политики нас разделили: мой сын и ты оказались в российской армии, я и мои братья – в украинских вооруженных силах. Но ведь школа осталась одна! Нас всех объединяет прошлое. А чему учит прошлое? Прошлое учит смотреть правде в глаза. Не лукавить, не юлить, а говорить правду. Ведь мы не политики, мы – офицеры! – Владимир Аникиевич Беленчук сбился с мысли, но потом вновь вспомнил с чего он начал – Так вот, правда, Сережа, такова, что мы перестаем понимать друг друга. Вам рассказывают о нас небылицы, и вы верите этому, а нас, в свою очередь, пугают и вами и Европой. Зачем все это делается? Думаю, идет борьба за умы: Россия боится нас потерять, но понимает, что это неминуемо случится, поэтому настраивает россиян против украинцев, а Янукович и его окружение боятся нового Майдана, поэтому закручивают гайки и тянутся к России, рассчитывая на её помощь.
- Но ведь мы вам и так помогаем, вы живете за счет нашего газа, нефти, кредитов! – Сергей Цветков тоже изрядно выпил, поэтому все, что вертелось у него на языке, произносил в упор: хлёстко и с вызовом. – Вам мало нашего дешевого газа?
- Ни хрена себе дешевый газ! – Анна Сергеевна не подбирала выражений и едва не кричала – всей Европе вы поставляете газ в несколько раз дешевле, чем нам, «братьям»!
- А торговые войны, запреты на мясомолочную продукцию? – возмущаясь наступала Элеонора. В ней уже мало что осталось от той замкнутой и инфантильной барышни, которая целый день своей угрюмостью и неразговорчивостью истощала нервную систему окружающих. Эля превратилась в яркую, эмоциональную, воодушевленную девушку, красота которой мало в чем уступала безукоризненной внешней красоте Анны. Пусть это был совершенно другой тип красоты: сплав внешних черт и внутреннего очарования, но он впечатлял и воздействовал на окружающих мужчин не меньше, чем писаная красота Анны.
Олег Аникиевич впервые улыбнулся, видя, как Сергей от неожиданного напора украинок вжался в диван и растерялся. Анна и Эля в порывах гнева выглядели настолько привлекательно и эффектно, что хотелось сдаться им без боя, даже не вслушиваясь в их пафосную патриотическую аргументацию. Сергей видимо еще не сталкивался с патриотическим настроем украинских женщин, а Олег Аникиевич хорошо знал, что в последнее время национальные чувства украинок задевать себе дороже.
Страсти за столом накалялись. Становилось жарче и веселее. Валера Беленчук, любуясь сестрой и племянницей, умело перевел разговор на другую тему и о политике на время забыли. Здоровая энергетика застолья, за которым собрался практически весь беленчуковский род, магическим образом воздействовала на Олега Аникиевича. Он словно испил живой водицы: набрался сил, энергии, удали. Он сначала с неохотой, но потом все с большим желанием вошел в разговор и вскорости завладел вниманием всех. Проявилась отцовская черта: Аникий Фёдорович слыл знатным мастером застольных дел. Олег Аникиевич настолько тонко чувствовал людей, что при желании умудрялся объединить совершенно разные характеры в один оркестр и управлять им словно дирижер. Вот и сейчас не только Беленчуки, но уже и Тамара с Сергеем хохотали до слез над невинным рассказом о том, как он с 85-летней бабушкой и 15-летней собачкой еле доплелся домой после двухчасовой прогулки по холмам Брайтона. А апофеозом застолья стал мастерски преподнесенный рассказ о загородной поездке в окрестности Брайтона, о том, как они зажигали с хозяйкой в загородном ресторане.
Многие за столом уже не могли хохотать, а просто икали и хрюкали. Эля в конвульсиях сползла со стула и не могла на него взгромоздиться. Остальные посетители ресторана хмуро и с осуждением поглядывали на их веселую компанию, но вид пяти крепко сбитых мужчин вызывал уважение, и нарываться на неприятности никто не захотел.
Вечер настолько удался, что Беленчуки не захотели расстаться даже после закрытия ресторана. Вызвав такси, они на трех машинах добрались до Красной площади, побродили по ней, и лишь после этого, наговорившись и насмеявшись, почти под самое утро, разъехались. Элеонора не захотела ехать с отцом, осталась с Анной. Сергей Цветков, тоже вызвался проводить Беленчуков к гостинице. Тамара повезла Олега к себе домой.
Глава 9
На следующее утро Олег Аникиевич проснулся с головной болью и осипшим голосом. Рассматривая чужую спальню, он задавал себе единственный вопрос: «Зачем мне это нужно: чужая женщина, чужая семья, далекая Москва?». Он хорошо помнил разговор с братьями и на многие вопросы, которые они ему задавали он по-прежнему не находил ответов.
За закрытой дверью спальни Олег Аникиевич слышал приглушенные голоса Тамары и её детей, и все это выглядело для него неестественно, странно. Поездка в Москву, предложенная Владимиром Аникиевичем, которого отправляли в командировку, сначала воспринималась как шутка. Раньше ноября Олег Аникиевич в Москву не собирался. Но заикнувшись Тамаре (которая несколько дней как вернулась из Англии) о предложении брата, он встретил с её стороны такую горячую поддержку этой безумной идее, что в его глазах из шутки она быстро переросла в навязчивое желание: «А почему бы и нет?» В Киеве Олег Аникиевич часто вспоминал доверительную самоотдачу Тамары в Брайтоне. Он не сразу понял, что страсть к нему – это сумасшедший наплыв чувств, который порой овладевает женщинами в период их вхождения в бальзаковский возраст. В них словно заново пробуждается материнский инстинкт, который заставляет их полностью, до неприличия и самопожертвования проникаться заботою и участием о взрослом (часто недостойном их внимания) мужчине. Потребность любить с безумной самоотдачей захватывает женщину полностью, накрывает с головой, притупляя здравомыслие, рассудительность и благоразумие.
Примерно в таком состоянии находилась Тамара, и Олегу Аникиевичу её всепоглощающее внимание и жертвенность бальзамом ложились надушу, пробуждали воспоминания детства, ощущение материнской заботы и искреннюю доверительную детскую радость. Олег Аникиевич с
