Ирония судьбы бомжа Пятакова

напротив Бахареву и Вадиму Андреевичу и обращаясь к нотариусу, - Наталья Владимировна, а вас я попрошу выйти со мной, посекретничать.
      Они вышли в приемную, однако, Альберт Михайлович вскоре вернулся.
      Зло сощурившись он оглядел обреченных:
      -Слушайте сюда, пианисты сраные, если вы, во время оформления документов, вольно или не вольно, огорчите Наталью Владимировну, я вас лично на доширак изрежу, - он выдержал зловещую паузу, давая понять, что обещание не пустое. - Оформите все как положено, будете жить. Ясно?
      До присутствующих подельников стал доходить смысл происходящего.
      Первым подал голос Вадим Андреевич:
      -Ну, там же намного больше!
      У Альберта Михайловича лицо сделалось каменным:
      -Ты, петушина! - осипнув от злости зашипел он, -Еще что то в этом духе прокукарекаешь, я тебя живьем закопаю, не на рынке торгуешься! Знал, на что шел.
      -Я согласен... - проблеял Бахарев.
      -Вот и умничка, - просиял Альберт Михайлович. -А вы? -обратился он к бывшему управляющему.
      -Да-а! - заорал тот и тут же получил удар по ушам от телохранителя.
      После этого Вадим Андреевич залился пунцовой краской и притих пряча глаза в пол. Ему очень не хотелось умирать, еще больше ему не хотелось в тюрьму, ведь он там уже был и второго бы раза не пережил.
      Наивно было полагать и то, что если он поведает в компетентных органах об левых инсулиновых операциях, об откатах, которые Бахарев раз в квартал отвозил Альберту Михайловичу, он сможет прожить еще хотя бы пару-тройку часов.
Остается один, очень небольшой, шанс выйти из казино живым, так это не дергаясь подписать все их бумаги... И еще, есть ведь бомж и четыреста тысяч...
      ...Через три часа солидная пачка бумаг, заверенная подписями и печатями, перекочевала к Альберту Михайловичу в портфель, а Вадима Андреевича свозили в банк, где он произвел какие-то действия со своими счетами.
      А через четыре часа, "голубки", как их окрестил Альберт Михайлович, стояли у парадного входа в казино, вдыхая морозный воздух январского вечера.
      * * *
      Они стояли и любовались. В лучах яркого апрельского солнца новенькая, зеленая крыша смотрелась особенно хорошо. Окно пристроенного второго этажа сияло свежей краской, плавные обводы сливов радовали глаз. Особенно расчувствовалась Татьяна, на лице ее застыла обалдевшая улыбка, она раскраснелась от переполнивших ее чувств и чмокнула Степана в щеку.
      -Ну вот, а ты упирался, - Ипполит похлопал Степана по плечу. -Живи и радуйся!
      Татьяна, очнувшись от ступора позвала их в дом:
      -У меня все готово, пойдемте ужинать!
      Степан и Татьяна поспешили в дом, а Ипполит тормознул у ворот.
Последнюю неделю, днями, погода стояла теплая и изрядное количество снега стаяло, образовав голую лужайку перед Степановым домом. Веселый ручеек журчал в канаве, и Ипполит вспомнил как в детстве, пацанами из детдома они любили пускать кораблики. Кто-то вытачивал их сосновой коры, кто выдрав из тетрадки листок, городил из него новомодный "крейсер".
      Он достал из кармана зажульканую карточку и еще раз прочитал: "Шипулин Евгений Николаевич, следователь".
      Временами он много думал о нем. Ипполиту нужна была помощь в получении паспорта, а кто как не мент мог помочь в этом деле. Бомж покрутил визитку в руках и согнул ее пополам, потом еще и еще, получилось некое подобие кораблика. Он нагнулся над ручейком и запустил бумажку в поток. Кораблик, хлебнув воды, накренился набок и стал тонуть.
      "Кажется, я уже пытался у милиции искать помощь. В прошлый раз это закончилось ни чем. Надо думать. К этому следаку хода нет, это точно. Если деньги все еще ищут, то на него уже вышли кому это нужно, значит надо искать другие пути. "
      Ипполит не то чтобы боялся потерять деньги, нет. Он почти был уверен, что если он встретится с хозяевами чемодана, у него появится еще одна дырка, скорее всего, где-нибудь в голове.
      Он потер рану на груди, она почти заросла и не болела.
      Ипполит посмотрел еще немного, как тонет кораблик-визитка и пошел в дом.
      Во время ужина они с Татьяной хлопнули по рюмке водки, так сказать для аппетиту. Степан как ни в чем небывало, уплетая за обе щеки не обращал на них внимания. Он не злился и не страдал, как большинство бывших алкоголиков, от того, что кто то прикладывался к спиртному. Было ощущение, что Степана это совершенно не касается - "отпил я свое", как он часто любил повторять.
      Поблагодарив хозяйку Ипполит вышел на лужайку перед воротами, сел на лавку у палисадника и закурил.
      Журчала вода, на соседней улице кричали петухи, встречая вечернюю зарю, а бомж думал о своем житье-бытье, удивляясь, что вот так просто сломался тогда, перестал бороться за место под солнцем, потеряв все и вся...
      Если бы не случай, Ипполит до сих пор жил бы в люке теплотрассы, выпрашивая остатки пива, докуривая бычки.
      Мысли сами складывались в слова, те в свою очередь стекались в неторопливые строчки:

      Ходит бомж по перекрестку - божий человек,
      Зарекался от сумы, доживает век
      Кто сигарку, кто пятак вот и день прошел
      И надеется, что завтра будет хорошо.

      Ходит бомж по перекрестку, некуда идти
      А вокруг снует народ, старенький мотив.
      Там где был вчера, сейчас, заколочен лаз
      Постоит, смахнет рукой, что то с красных глаз.

      Ходит бомж, а рядом ходит ХХI век,
      Не смотрите свысока -тоже человек.
      Навидался всякого он за много лет,
      От тюрьмы и от сумы
      Зарекать не след...

      Догоревшая сигарета обожгла ему пальцы и вывела из оцепенения.
      "От тюрьмы и от сумы..."
      Он задрал голову к небу. Там в высоте весело щебеча носились стаи стрижей, заходившее солнце окрашивало горизонт, провожая день.
      "От тюрьмы и от сумы...".
      * * *
      Михал Михалыч Ищеев считал себя удачливым человеком. Когда в стране все началось разваливаться, он успел поступить на заочное отделение юридического факультета. Благо денег за учебу тогда еще не брали и он, обложившись учебниками, кодексами и статьями вечерами зубрил институтские задания.
      Как показало время, не зря. Когда загнулся его родной НИИ, он попробовал себя на ином поприще, устроился в адвокатское бюро, в начале на посылки, потом, когда теоретические знания тесно сплелись с практикой ему стали доверять и другие дела.
      Знание законов, в стране, в которой перестало работать все, в том числе и большинство законов, помогло ему остаться на плаву. А дальше понесло. Через три года он имел свою, частную, адвокатскую контору, промышляя, в основном, консультациями и мелкими тяжбами, помогая безграмотному народу в составлении исков и наследств, жалоб и просьб.
      Через пять лет для Михал Михалыча наступил золотой век. Он успел выиграть несколько не мелких дел, заполучил под свое начало четырех грамотных юристов, расширил некоторое поле своей деятельности.
      Ищеев часто думал, что лучшие свои годы, проведенные в занюханном институте он мог бы прожить и получше, занявшись чуть раньше юриспруденцией. Но все равно он был доволен, дела шли в гору, его узнали и контора процветала.
      Он сменил квартиру, ездил на работу в новенькой лакированной "тойоте", приобрел неплохую привычку обедать в ресторане и хорошо разбирался в винах, которые простому обывателю, по большей части, были даже неизвестны.
      Конечно, все было не так гладко, как хотелось. Несколько раз приходилось участвовать в защите явных отморозков. Братва не скупилась на обещания в начале дела и, обычно предлагала крышу и не копейки больше в конце.
      Со временем пришлось подумать и о собственной службе безопасности, к тому же сейчас он мог себе это позволить.
      * * *
      Утро началось как обычно, секретарша Машенка подала ему ароматный дымящийся кофе, и он углубился в накопившиеся бумаги. Сделав несколько звонков, он решил размяться и пройти по офису.
      Михалыч любил прошвырнуться по конторе, созерцая, как дружно трудится его коллектив.
      В двух шагах за спиной неотступно следовал телохранитель Миша - двухметровый верзила с наивным веснушчатым лицом. Только со стороны казалось, что парень вахлак деревенский, но в прошлом году Ищеев сам убедился каков Миша в деле.
      Как то возвращаясь домой слегка "под шофе" у подъезда несколько парней попытались наехать на Михал Михалыча. Не то что бы серьезно, а скорей от скуки и недопива. Миша в две секунды разделался с этой кодлой, а одному из мальчуганов повредил внутренние органы. Завели уголовное дело, но Ищеев сумел отмазать телохранителя. С тех пор тезки ходили только вместе.
      Вот так, в сопровождении второй тени директор прогуливался по коридору, заглядывая в кабинеты своих подопечных. На стульях, возле дверей сидели посетители и адвокат мельком взглянув на них, узнал одного из мужчин.
      -Ипполит! - радостно воскликнул он, - Ты, что ль, Какими судьбами?
      С Пятаковым он, когда то вместе работал, между ними было даже подобие дружбы, правда, только на работе. И как человек не лишенный тщеславия, а гордиться было чем, он не упустил случая поведать об этом старому знакомому.
      -Ты, чего это здесь, Ипполит? - расплылся в улыбке директор, -Пойдем ко мне, там пошушукаемся! -и чуть приобняв обалдевшего Ипполита Ищеев поволок его в свой кабинет.
      * * *
      Пятаков неловко держа чашку горячего кофе, заканчивал свой рассказ. Он конечно упустил некоторые подробности, но увидев озабоченное лицо Ищеева спохватился:
      -Ты, Мишь, не подумай, деньги у меня есть. Сколько скажешь, столько и заплачу. Главное, если можешь, помоги, а то куда еще обращаться ума не приложу. Из квартиры то я выписался, так, что по прежнему месту жительства меня, сам понимаешь, никто не ждет. Да и времени то прошло...
      -Ладно, старик, - Михал Михалыч затянулся сигаретой, -Деньги- это хорошо, ну в смысле, что есть. Справки там, выписки - за все платить придется.- Только три дня мне дай, проконсультироваться кое с кем надо. И еще, ты, Ипполит, не подумай, я не жлоб, но аванс придется с тебя взять, не обессудь.
      Ипполит с готовностью полез в карман:
      -Мишь, а долларами возьмешь?
      Ищеев хитро прищурился, хмыкнул:
      -Ну, ты, даешь, Ипполит, паспорта не имеешь, а с баксами в кармане гуляешь! Давно бы купил себе новую паспортину и жил бы как человек! - он весело заржал показывая, что собеседник, мягко говоря, не от мира сего.
      После ухода Ипполита Михал Михалыч еще раз пересчитал деньги: "Ну и валенок, не моргнув отстегнул штуку зеленых, хотя даже техничка знает, что паспорт не больше трех сотен стоит, хоть "левый", хоть "правый". Валенок, да и только!
      * * *
      -Надо же, явился не запылился! - Ксения Сергеевна вытирая мокрые руки о фартук оглядывала бывшего зятя. -А че так, скоро то, подождал бы еще лет десять! -она ехидно прищурилась. -Я смотрю, ты, время зря не терял, а мне то старухе каково , на пенсию дитё воспитывать!
      Теще хотелось все разом выплеснуть за прошлые и нынешние обиды, за непутевую дочь, которая подкинув внучку, уехала в другой город с новым хахалем, за пропавшего пентюха-зятя, за непомерные цены в магазинах.
      Ипполит неловко