- Ну и как они?
Я сначала даже не понял про кого она говорит. Но Валя строго посмотрела на меня, потом обвела взглядом вокруг и даже развела руками в разные стороны, и недовольно:
- Они!
- Девчонки-то? Да, не переживай, Валя! Ты - самая лучшая!
Валька сразу засомневалась.
- И что, неужели ни с одной?
- Нет, Валюш, у меня есть только ты!
И я обнял её, и поцеловал. Валя заулыбалась, хотя кое-какие нехорошие мыслишки в её головке зашевелились. Надо сказать, что я честно пытался хранить верность Вале. Хотя был знаком со многими девчонками, но в основном они были подругами моих друзей. А с теми, которые были «холостые», дальше приятельских отношения не шли. Правда была одна, очень красивая - Катька, вот она могла запросто заткнуть Вальку за пояс. Причём по всем статьям сразу. Катька была не совсем местная жительница - она дочь офицера, служившего в училище. Я крепился как мог и старался держаться от неë подальше. Получалось это правда далеко не всегда, можно сказать - редко, Катька мне буквально прохода не давала! Но я относился к ней просто, как к подружке, а вот она совсем не так! Она действовала очень решительно, и успокоилась только когда увидела на моем пальце обручальное кольцо. Да и то, совсем не сразу!
Маме же, напротив, в Чугуеве понравилось все! Она самозабвенно «гыкала», «шокала» и пыталась говорить на местном суржике. Она громко восхищалась всем что видела, азартно торговалась на базаре и чувствовала себя как дома, на Кубани. Валина мама приехала не только чтобы окунуться в быт украинской глубинки, у неё были дела и поважнее. Во-первых, она проверила меня в так сказать «естественной среде обитания». И, вроде, как осталась довольна. Во-вторых, она постоянно делала мне недвусмысленные намёки, мол, девица все в соку, но скоро начнёт вянуть, чахнуть и превращаться в «синий чулок». Пора бы уже ей и предложение сделать. Глядя на пышущую молодостью и красотой Вальку, сделать такое предположение мог только закоренелый пессимист. Валька при этом делала вид, что ничего не слышит и не понимает мамины намёки, но всегда загадочно улыбалась и сильнее прижималась ко мне.
Вообще здесь Валя вела себя не так как в Москве. Я запросто хлопал её по попке, тискал, щекотал и обнимал, когда хочу. Здесь Валя стала гораздо ближе и роднее. Отбросив всю ненужную московскую шелуху, она стала нормальной девушкой: когда было смешно - смеялась, когда было грустно - могла пустить слезинку. Здесь она была не предводителем ботанов, а счастливой девчонкой, которая приехала в гости к своему жениху. Здесь ей не нужно было притворяться, местным было все равно москвичка она, или потомственная жительница деревни Ерепеевка! Валя весело и искренне смеялась, шутила, строила озорные глазки и дурачилась.
В отпуске, после третьего курса я сделал Вале предложение. К моей радости Валя сразу согласилась. Свадьба была скромная, хотя сто человек гостей, только со стороны невесты, скромной не назовёшь. Да и ресторан «Прага» на Арбате, тоже не придорожная забегаловка. Но тёще виднее: скромная - значит скромная, я не против. Первую свадебную ночь мы провели у её родителей на даче. Мы были молодые и неопытные, и у нас получилось не так красиво, как это расписывают в книжках. Но мы были счастливы. Мы целовали, обнимали и любили друг друга, все не могли насытиться. Уже под утро Валя нежно обняла меня, положила голову на грудь и заснула.
1.3.3 Распределение
На крайних училищных каникулах у меня с тестем был серьёзный мужской разговор. Тесть - бравый боевой генерал, смачно раскурил ядрёную папиросу, опрокинул себе в рот сто граммов водочки, и, не предложив мне ни того не другого, перешёл к делу:
- Где служить планируешь, сынок?
Я опешил от такой прямоты. По моим курсантским представлениям, распределение мест службы молодых офицеров должно происходить где-то там, на самых верхах, а не за кухонным столом. Я собрался с мыслями и наивно ответил:
- Куда Родина пошлёт.
Тесть подавился дымом, откашлялся и грозно глядя на меня прорычал:
- Смотри сюда! Родина - это я! Куда скажу туда и поедешь. Ещё раз спрашиваю: где хочешь служить?
Я понял, что отвечать нужно прямо, строго по Уставу:
- Товарищ генерал, разрешите оправиться на Дальний Восток? - И тихо добавил, - всегда мечтал увидеть Тихий Океан.
Я тестя только так и называл: «товарищ генерал» и никак иначе. А он «сынками» называл всех, кто младше его, независимо от чинов и званий. Он даже сына Сталина называл исключительно «Васька», тот одно время был у него в подчинении. Как-то раз, я крайне неосторожно назвал его по имени-отчеству. Тесть сразу побагровел, выпучил глаза и зарычал:
- Ты что курсант, нюх потерял? Какой я тебе Иван Фёдорович! Глаза разуй и на погоны мои посмотри! Генерал я! Запомни, сынок. Ге-не-рал! Понял?
Услышав про Дальний Восток, генерал вдруг смягчился, и по губам пробежала тень улыбки.
- Правильно, сынок. Я тоже там начинал. Потом ещё раз, после Испании, туда вернулся, на Халкин-Голе желтолицых япошек на И-15 гонял. Эх, хороший был самолёт! Ветер в харю, движок гремит поршнями, самолёт трещит всеми костяшками на виражах, пулемёт строчит, с врагом встречались так - глаза в глаза. Эх! Не то, что сейчас: гермокабины, автопилоты, локаторы и ракеты. Пальнул ракетой в белый свет как в копеечку, а попал, не попал даже не видно! Тьфу!
В доказательство своих слов он с силой треснул по столу кулаком:
- Понял, как летать надо?
- Так точно, товарищ генерал!
Потом он наморщил лоб и задумался. Видимо вспомнил, что его дочь тоже поедет туда, на самый край земли.
- Скажи, Коль, а ты дальше Москвы хоть раз в жизни отъезжал?
- Конечно! С родителями в Крым два раза ездили. Один раз до войны и раз в шестом классе. Ну и училище, тоже не в Москве.
- А ты что, во время войны, в эвакуации не был? - Удивился он.
- Нет. Я всю войну здесь. У меня даже медаль «За оборону Москвы» есть. По крышам и чердакам бегал, «зажигалки» немецкие гасил, - гордо сказал я.
- А почему не уехал? Фронтовой романтики захотелось?
- Да нет, мой папа тогда был старшим мастером ремонтного цеха на авиазаводе в Филях, с самого начала войны на казарменном положении, и эвакуации не подлежал. А мама отказалась ехать одна, без мужа. Вот так папа, мама, мы - два брата, младшая сестра и бабушка в Москве и остались. Один дед на фронте был - кузнецом в полевой авиамастерской.
Генерал подумал.
- Ну, добро. Дальний, значит Дальний. Все, свободен! И ещё, Вальке про наш разговор ни-ни. Остальным тоже про это знать не положено. Понял?
[/justify]
