черепа, ломая копья и руки, разбивая щиты. Каждая маленькая частичка поверхности тела его была заляпана кровью, своей и чужой, остатки чьих то мозгов оставили свой след на челе его, чьи то зубы украсили щит его и руку, глубоко вонзившись в плоть его. Он был похож на демона, и глаза его светились адским пламенем. Враги немели от ужаса, когда он представал перед ними, а союзники, что ломились вслед за ним, сражались всё яростнее, ибо сами уже мало чем отличались от него.
Верховный священнослужитель ступал по трупам, по сломанным костям, шаг за шагом продвигаясь вперед. От очередного удара лопнули обода щита, треснули доски из железного дерева, и в руках пастыря осталась лишь бесполезная труха. Но, видимо, его жестокий бог хранил его. Ни одно из вражеских копий, коих множество прорывалось через его защиту, не оставила на нем серьезных ран. Акраил подхватил первое попавшееся под ругу древко и продолжил движение, раскидывая противников деревяшкой, аки молотом. Он крошил падших курв на право и на лево, и лишь одна мысль пульсировало в его голове - Бессмертие! Бессмертие! Бессмертие! Ничто не могло его остановить и казалось, что вожделенное бессмертие уже даровано ему. Еще шаг, еще удар, еще один труп, орошая кровью всё вокруг, падает наземь. И снова шаг. Этот кровавый цикл продолжался до тех пор, пока Акраил внезапно не понял, что перед ним нет больше врагов.
И пастырь вскинул руки к небесам и яростно взвыл, не веря счастью: "Я бессмертен!" И вой его прервался, сменившись бульканьем, ибо юная ведьмочка, совсем неопытная крошка, что стояла в последнем ряду могучего воинства, подскочила к яростному берсерку и пронзила копьем его бешеное сердце.
- Бессмертие? - пастырь изумленно наблюдал, как накренился горизонт, как земля бросилась ему в лицо, пока не потемнело в глазах.
Багровое солнце уже наполовину скрылось за линией горизонта, когда битва закончилась. Культ победил, но разве можно желать победу такой ценой. Из яростно плескавшегося моря багряных ряс осталась лишь несколько капель. Прорыв Акраила позволил фанатикам окрасить равнину в свой цвет, кровью врагов и друзей. Никто из лазурного воинства не дрогнул и не побежал, все полегли, дорого продав свои жизни. А одиноки победители выли, приходя в себя после исступленной скачке наперегонки со смертью.
Когда последний солнечный луч, прощаясь, коснулся окровавленной земли, на поле ступили боги. Неистовый Повелитель Земного Огня, устрашающий в своем величие и мощи, встал перед прекрасным ликом Властительницы Небесных Вод и гордо молвил своё божественное слово, и глас его, подобно реву дракона, спугнул птиц с вершин деревьев, что росли за тысячу миль от ристалища:
- Моя взяла!
Филлисия Лазурная раздраженно вздохнула, словно потянуло свежим ветерком с цветочных полей, и ответила своим голоском, подобным песне самых сладкоголосых сирен:
- Ладно ладно, сама помою посуду. Мусор вынеси.
- Женщина! Ты опять начинаешь?! - подобно проснувшемуся вулкану взревел Закрантомеон.
