В своих стихах, угодник черни буйной,
Поёт он ненависть; издалека
Знакомый голос злобного поэта
Доходит к нам…»
Эта копия, подписанная «Голосом с того света», говорит ( хотя и не в полной мере) о редакторской работе Жуковского. Жуковский…дал большую работу последующим исследователям текстов Пушкина и более всех способствовал распылению рукописей Пушкина, которые он дарил своим друзьям и знакомым»
(М.Л.Гофман, «Пушкин и его эпоха», юбилейная выставка в Париже, 1937 г.)
Мы подошли к тому моменту, когда требуется изложить то, что являлось внутренним нервом исканий Пушкина, то, над чем он думал в течение всей своей короткой, но удивительно насыщенной творческими и нравственными исканиями жизни, ответить на вопрос, что считал всегда поэт главным в характере отдельного человека?
Ответ на этот главный вопрос гениально прост. Это бесстрашие и искренность чувств пред лицом смерти – то состояние души, которое позволяет довести праведное дело на земле до его логического конца, не взирая ни на какие появляющиеся возможности идти на компромисс.
Перед лицом смерти, когда снимаются покровы земных чувств, каждый, если он состоялся как имеющий достоинство человек, - достоинство, проявляющееся в его свободе и самостоятельности (в «самостоянье человека – залоге величия его»), каждый праведный человек ищет опоры на животворящие Святыни родной земли: пепелища – жертвы отцов и матерей во славу Божию и во славу грядущей жизни детей своих.
В этой праведной Жертве проявляется пред лицом смерти до конца ответственность человека пред его землёй и предками, пред Отечеством своим и явленной становится пред ближними его вера в Бога и Святые Силы.
И мужчина и женщина, и отец и мать ведают в чём их «самостоянье», если имеют прошлое – память предков и «память сердца», что «сильней рассудка памяти печальной», ведают «те дальные страны в лоне Тишины», куда «лили» они «святые слёзы» Веры, Надежды и Любви.
Мужчины и женщины, если они конечно не фабрично-заводские или же того хуже номенклатурные продукты социальных отношений: приспособленцы мужья и продавшиеся за социальные блага мужей жёны.
То бишь, если люди живут природной естественной жизнью, а не существуют номинально и только для себя и для тех, кому прислуживают рабски за вознаграждение. Ибо «кроме умения выжить, есть ещё мужество жить» (Р.Рождественский, «Реквием») так как жили бессмертные герои нашего народа, противостоявшие тем, кто старался лишить наш Род Русский «самостоянья».
И тот, кто пред Богом и пред людьми жил свободно и вместе с тем ответственно за себя и ближних своих, - тот ведал благо-родные ( несущие Благо его Роду) чувства и дела и стало быть «самостоянье» пред Богом, и тот, конечно же, никогда не согласится и не столько ради себя самого, сколько ближних своих ради с т.н. «заповедью ненасилия» потому что она противоречит всему природному устроению мира Божия, что у нас перед глазами.
Именно потому, что Пушкин, Шевченко и Ломоносов дорогой ценой обрели свободу и любят Божие творение тёплой живой любовью не могут они остаться безучастными к злобному сатанинскому унижению не только себя, но и ещё в большей степени ближних своих.
И это именно потому, что они искренни в своей Вере, а не потому, что они христиане, социалисты, коммунисты или демократы, как кому-то в России или на Западе хотелось бы это представить.
И так «от века, по Воле Бога Самого» «положено» «Величие человека» - в его «Самостояньи», основанном на продолжении в полноте дел предыдущих поколений - в благодарной любви потомства к прародителям своим.
Предыдущие – наша предки, несмотря на то, что они жили раньше нас, - впереди нас, ибо они уже давно остались на земле, как живущие вечно ( « Яко Бог не есть Бог мёртвых, но живых!»).
Вопрос в том, останемся ли мы для последующих поколений пред-идущими или канем в Лету, потому что наши помыслы и жизнь явлены были только во временном мимотекущем мире?
В жизни Рода, таким вот образом, прошлое становится будущим, уходя в вечность, а настоящее канет в Лету безвозвратно, не оставив и малого следа. Вот отсюда и мера ответственности за временную жизнь – и рай и ад, проявляющиеся в естественной индивидуальной и родовой природной жизни не на словах, а на деле – здесь и сейчас, на земле.
Вот что важно, ставим ли мы вопрос, озабочены ли связью нашей жалкой индивидуальной жизни с опытом вечного бытия нашего Рода, где проявляется активно Вечность?
И как же мелко на фоне этого праведного вопроса, включающегго как основные цвета – ответственность пред ближними, служение и жертвенность смотрится лукавое искушение: «Будьте совершенны, яко Отец ваш Небесный» с его противоестественным желанием индивидуального рая и блаженства личности в интимных тайных сношениях с самим Создателем?
Может быть пост и молитва и послушание продвинувшимся дальше вверх по лествице Иаковля и пользительно духовно, и душеполезно, но уж во всяком случае таковая форма чувств и жизни не благо-родна, то есть даже хотя бы и были в таковой «духовной» жизни катастрофические переживания личности, стремящейся к совершенству, - всё равно в ней отсутствует забота о Благе своего Рода и присутствует эгоизм и гордыня в самой наивысшей псевдодуховной форме.
