Этап взросления

«Власть Зла сразить мечтой я в этот
                                     мир пришел…»                                                                            
Томмазо Кампанелла.

                                                            «…Я верю, что кризис еще не миновал.
                                                     Но я верю, что он очистит русскую
                                                              атмосферу, даже всемирную атмосферу,
                                                       испорченную едва ли не с 17 века».
П. Флоренский.


       1. Когда, словно сговорившись, все три тяжелых вертолета  выразили недоверие пилотам, то и закостенелым скептикам стало  ясно – это не прихоть механизмов. Хорошо еще, что забарахлили   по нарастающей, словно подавая предупредительные знаки: «чихание», «нарушение ритма». Вели себя подобно отступающим, окруженным, выходящим из-под контроля солдатам разбитой армии: командиров все меньше слушали. Машины, конечно, не нынешние заводские выпускники,   но проверены, настроены на дальние перелеты. Загружены сполна      людьми и техникой, топливо взято про запас. Непонятные, опасные сбои подталкивали руководителей к немедленному, дай бог, благополучному приземлению.
       Для незапланированной посадки срочно выбрали просторную поляну в тайге, едва начавшей просыпаться от зимней спячки. Совсем близко – невидимые границы с тундрой. Здесь, недалеко от левобережья Лены, тайга широким клином вторгается в зону тундры, оставляя позади слабенькую лесотундру. До моря Лаптевых – рукой подать, но намерения путешественников, видимо, кому-то не нравились.
      Техники и пилоты, оказавшись на земле, сразу занялись осмотром «вертушек», руководители отдалились, скрывая тревогу. Рядовым членам тщательно засекреченной экспедиции понадобилась бы совокупная        фантазия А. Беляева и И. Ефремова, чтобы оценить важность данного предприятия. Конечную цель знали лишь трое руководителей: Урусбаев, Кузнецов, Панфилович. Привлеченная «девятка», по два опытных  пилота-механика и одному технику от каждого, умели не только   работать, но и держать язык за зубами. Доверенные и проверенные сравнительно молодые специалисты догадывались, что затея серьезная: об особой секретности заранее сообщили «шефы». Воспитанные прежней тоталитарной системой ответственные немолодые мужчины в свое время знали фамилии возможных преемников С.П. Королева: Бармин, Челомей, Мишин, но годами хранили тайну, хотя она таковой не являлась. Для них, «зомбированных» Байконуром, важна была не только подписка, но и особенное положение, позволившее им сделать неплохую карьеру   в бывшем Союзе. Раскол страны не отразился на дружбе; сейчас она проходила очередную проверку на прочность, вдобавок испытывались  тела и души. Не мешая специалистам заниматься вертолетами, они   отошли в сторону, понимая, что сейчас не время для разбора полетов. Дабы расслабиться, высокий, сутулый Георгий Иванович Кузнецов стал слегка подтрунивать над важным, располневшим Андреем    Андреевичем Панфиловичем. Ссоры, такой, как у гоголевских  помещиков Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича, ничего не  предвещало, но постепенно страсти накалялись. Подыгрывала спорщикам и погода.
       - Да, директор «Панфил», мне все теперь ясно, - насмешливо начал Кузнецов.
       - Пута ты, как и крылатые ракеты вашего изготовления, - буркнул  красный белорусский начальник.
       - Твоя вертушка привыкла к самогону из бульбы, ей октановое число до лампы!
       - Причем здесь картошка, «Кузя»? – деланно рассердился белорус, далеко не последний человек в своей суверенной республике.
       - Тогда твое КПП проглядело… Диверсия панов, которых ты не уважаешь. Пан или пропал?
       - Ляхи есть ляхи… Ты лучше за своими Чубайсами смотри! Тулу еще не всю приватизировали в дудку?
       Панфилович ехидно намекал на громкий скандал с бывшим губернатором, разнесенный журналистами по всему свету. И, кажется, угодил в ахиллесову пяту инженера-оборонщика. Самому тоже неприятно: фамилия провинившегося Дудка, белорусским началом попахивает.
       Андрей Андреевич с надеждой посмотрел на третьего, умудренного опытом казаха Урусбаева, но тот, похоже, вновь удалился в «себя». Низам – известный физик, но помешался на оккультизме, и лучше его сейчас не задевать.
       - Помнишь, как с «Протоном» получилось, Георгий? – Панфилович сделал ставку на памятное прошлое, и воспоминания успешно пригасили полемику.
       - Как забудешь такое! Караульного не обманешь! Спирт спецы выпили, водой припои протирали, чуть отвертку над заглушкой не оставили. Рухнул гигант на голову!
       - Забили на все! НПО «Энергия» - их наследник. И никакой генерал Кобов с ними не сравнится, - сокрушался белорус.
       - Коменданта бы на них, всех на губу! А лучше на бешбармак пустить, любимое блюдо нашего Низамчика…
       Упоминание его имени и национального кушанья все равно                                      не вывело приземистого, уравновешенного казаха из глубокой        задумчивости.
       Нелепые для постороннего воспоминания имели свою давнюю подоплеку. Сугубо их личное, будто возвращение в молодость, подпитывающее ностальгической энергией. В двадцать лет они                      считались  в роте мастерами «приколов», положение «стариков» добавило «кайфа». Сдержанный Урусбаев не встревал, незаметно радуясь приподнятости. Он ни на миг не забывал про важность затеи,                 привлекавшей «историческим моментом». Увлек всех он, заразившись вирусом древней рукописи. У «Панфила» и «Кузи», кажется, вновь разгораются межславянские  выяснения; трения, словно от дерева   по дереву, вспыхнули при упоминании о ГЛОНАССе и газовых трубах.
       - Брэшешь! Все вам, москалям, мало! Захлебнетесь нефтью, когда цена упадет! Газом задохнетесь, - упрекал Андрей Андреевич.
       - Хотите даром, как раньше?
       - На игле сидите, наркоманы-халявщики! Дешевое топливо –  это сигнал к подъему обработки, сельского хозяйства. Верно, «Урус»?
       - У вас застой, Андрей! Через твое КПП инвестиции не пробьются никак.
       - Зато не воруют, деньги за рубеж не выводят. Мы концентрируемо трошки!
       - Кризис, а вон в Минске темните! – упрекал Кузнецов. – Вы, КППшники, всегда халявщики. Тепло на даровом газе?
       - Шо, забыл, «Кузя»? Грел и ты зад у моей грубки.
       - Недолго, у вас там царила круговая порука. Низам не даст                       соврать: урожай подписей я собирал, и меня ставили опять на пост.
       - Это приказ ротного, замполит фазана-партийца решил поощрить, - оправдывался бывший сержант, старший на воротах.
       - Так и поверили, - проворчал Кузнецов.
       - У грубы грелся, драники лопал… Разве нет? – напирал Андрей Андреевич.
       - Ну, было такое, - признался Григорий Иванович.
       - Теперь вам Сибири мало, на шельф десант высадили, - с нескрываемой обидой заметил белорус.
       - Не понимаю. О чем он толкует, Низам? – слегка растерялся туляк, обращаясь к третьему, обычно рассудительному.
       - Ой, батыры, настоящий айтыс устроили! По жыру бы вам… По домре из овечьих кишок… И на состязание сочинителей! Продолжайте, акыны, - насмешливо, но негромко заметил Урусбаев. – Шайтаном стихии мне одному заниматься.
       Реплика товарища-казаха, казалось, подхлестнула братьев-славян, словно плеть своенравного скакуна. Низам еще подумал: «Хохла им только не хватает». Да ну их! Он уловил в ноосфере нечто зловещее. Чтобы распознать, надо третий глаз включить…
       - Спустились на дно океана на Северном полюсе, установили флаг из титанового сплава. Жлобы!..
       - А вот ты о чем… - догадался туляк.
       - Именно! Чилингарову неймется, решил континентальный шельф застолбить. Углеводородные ресурсы, статус главной арктической  державы.
       - Постой, постой, Андрей, - Кузнецов напряг память. – Знаковое событие, подвиг…
       - Ради Абрамовичей, ваших Абрамовичей и Прохоровых.
       - Не утрируй, «Панфил»! Кстати, в первом аппарате спускался на глубину и Владимир Груздев.
       - Депутат-миллионер, важный гриб, - хмыкнул белорус.
       - Наш новый губернатор! – с чувством произнес Георгий Иванович. – Он, кстати, из тех парней, что и Кобов.
       - Чекист? Вроде Валентина Степановича?
       - Что-то в этом роде… Погружение не осталось бесследным, сознание расширилось. Наводит порядок, производство возрождается. Наше КБ зонд этот без поддержки вряд ли бы осилил.
       - Вот так! – не унимался Андрей Андреевич. – Ты к сильным мира жмешься, а наш «Урус» помалкивает. Ну, да, он из байской семьи. Его предки, ханы, набеги на Русь совершали. Вишь, делает вид, что ему все это по боку. До степей отсюда далеко.
      Урусбаев, казалось, не вникал в перепалку старых товарищей, но то, что задевает, уловил сразу.
       - Ты не прав, Андрей, - мягко поправил он, ничем не                                      выдавая своих эмоций. – Белая Орда никогда не достигала русских                           земель, казахи примкнули добровольно и отчасти… - многозначительная пауза у восточных людей обычно многого стоила. - Древний                         Таможенный Союз был прочен. Казахское ханство, это три туза,                         выгодно торговали с Россией. Послу они говорили: «С людьми                     российского народа «быть в миру всегда они желают». Через наши степи пролегали караванные пути, экономический интерес был обоюден, казахи сделали выбор. Наш предок, хан Абулхаир, писал: «Все крепости построились… Торг основан, великорослые травы и немутные воды нам пожалованы».
       - Великолепная аллегория! – не чуждый лирики кандидат технических наук Кузнецов глянул на красного белоруса, как восьмиклассник на               малыша.
       - Не льсти, Георгий. Оба хороши! Ваши ханы-президенты сговор  в Пуще устроили. Проглядела охрана развал страны! – укоризненно произнес Низам.
       - Да ну вас! – приняв свой обычный начальственный вид, Андрей Андреевич важно прошествовал к своим подчиненным, диагностирующим «вертушку», - технику и двум пилотам-механикам.
       Кузнецов хотел заняться прибором, связанным с ГЛОНАССом,                            тот явно не в «форме». Оглянулся, заметил, как Низам слегка дрожит, прислонившись к дереву, лицо перекошено, он словно нюхает воздух. Понятно, что впадает в транс, шаманит, пытаясь «выйти с кем-то на связь». Надо не мешать, а попытаться что-то выяснить со своим прибором.
       Минут через двадцать Урасбаев, словно вернувшись издалека, пригласил товарищей на закрытое совещание.
       - Уловил… Тут узел, разные силы схватились, - Низам вначале понизил голос, но потом как бы махнул рукой на предосторожность. – Оно нас не допускает, а они хотят фиаско.
       - Туманно, - проворчал Панфилович. – Колдуешь все?
       - А у меня ясное небо! – Кузнецов достал запасной неизвестный  прибор из сумки. – Аномальная зона «вертушки» завернула. Стрелки с ума сходят.
       - Она – свое, духи стихии не согласны, - продолжил Урусбаев. – До запланированной посадки пятьдесят километров не дотянули. К чему бы такое?
       - Брэхня! Не верю я в эти байки, - упрямый белорус стоял                                      на своем, уподобившись защитнику Брестской крепости. Он чтил героев, давно заучил, балдея перед дембелем на КПП, их имена. Вот только поляков, «панов», отчего-то недолюбливал. В армии сдерживался, а после распада Варшавского пакта ругал открыто и смачно.
       - Твое право, - невозмутимо ответил Урусбаев. – Но что происходит там, куда мы не