Сквозь тернии

догадалась, кому именно принадлежит тёмная фигура и, по совместительству, гортанный выговор. – Буду только рада... майор.
Рыжов застыл у кресла. Глянул на Женю сверху-вниз. Скакнул взором по экрану ноутбука.
Женя неуловимым жестом захлопнула крышку.
Рыжов не удивился.
- Это лишнее. Или вы думаете, я только за этим и пришёл?
Женя покраснела.
- Простите. Я ничего такого не думала. Просто, это личное.
- Понимаю. Многие люди, находясь вдали от родного дома, придаются именно размышлениям о насущном.
- Откуда вы знаете?
Рыжов улыбнулся.
- Я ведь тоже через это прошёл. Когда вокруг полнейшее безразличие, контры повседневности, сухие приказы – единственное, в чём можно найти отдушину, так это именно в мечтах и размышлениях. Наверное, странно слышать нечто подобное именно от меня, но... что было, то было – грех скрывать. Только не подумайте, что я плачусь или, чего доброго, клеюсь.
Женя снова покраснела.
- Ну что вы. А вы так просто или по делу?
Рыжов сыграл желваками.
- Завтра старт – я должен быть в курсе того, чем «дышит» накануне экипаж.
Женя кивнула.
- Всё в норме. Хотя уснуть сегодня вряд ли получится.
- Накануне старта это ни у кого не получается. Потому и сидят в компьютерах, в надежде разобраться с собственными мыслями.
- И как, получается?
Рыжов пожал плечами.
- Как сказать... Мне вот ни разу так и не удалось. Хотя сегодня представиться очередная попытка.
- Странно, – Женя уставилась на абажур.
- Что именно?
- Не знаю. Ведь что-то происходит. С организмом. Это не просто стресс, уж поверьте мне. Это что-то ещё. Вот только я, хоть убей, не могу понять, отчего всё именно так.
Рыжов почесал бритый затылок.
- Может всё дело в количестве?
- В каком количестве?
- В количестве попыток. Нужно пытаться снова и снова – в смысле тянуться туда, к звёздам. Возможно, именно тогда-то пред тобой и откроются поистине новые горизонты.
- Что-то с трудом верится.
- Я ничего никому не навязываю. Если у вас на сей счёт появиться иная точка зрения – так тому и быть, – Рыжов улыбнулся. – Только, прошу, в этом случае, незамедлительно поделиться ею со мной. Интересно, знаете ли.
Женя улыбнулась.
- Непременно. Хотя мне, в большей степени, кажется, что всё рассчитано вовсе не на нас самих.
- О чём это вы? – Рыжов приблизился, буквально навис.
Женя смутилась.
- Не знаю, как точнее объяснить. Ну, все наши мысли, записанные воспоминания, или что-то ещё – не факт, что это всё попытка разобраться именно в самом себе. Вдруг это что-то ещё?
Рыжов нахмурился.
Женя не обратила внимания.
- Вдруг это предупреждение, ниспосланное тем, кто остаётся здесь, на Земле? – Женя осеклась, страшась собственных слов. – Предупреждение, что тьма уже рядом.
Рыжов склонил голову на бок.
- А почему именно тьма?
Женя открыла было рот, но не смогла выдавить из себя ни звука.
«Дура, что же ты творишь?! Ну кто тебя за язык тянет?!»
Рыжов молчал.
Женя почувствовала отчаяние – захотелось, во что бы то ни стало, провалиться сквозь все этажи прямиком под землю! Да так, чтобы обратного пути не было!
Звенящая тишина наполнила собой каждый угол. Сгустившиеся сумерки казались вязким болотом. Сквозь прозрачные шторы таращились звёзды.
«Возможно, на одной из них, за миллиард световых лет от планеты Земля сейчас происходит то же самое. Кто-то прогорел, выдал сокровенное, отчаялся и не знает, как быть дальше. Ведь миры похожи, словно родные братья или сёстры, поэтому резонно предположить, что данное сходство распространяется и на ту проказу, что подчинила себе их тела».
Женя подалась к окну, в попытке уловить нейтральную радиолинию водорода... Но тщетно. Не было даже помех. Хотя, возможно, именно они и были причиной всему.
Женя машинально спросила первое, что пришло на ум:
- Почему вам так не ненавистен Аверин?
Рыжов вздрогнул. Ничего не понимая, уставился на испуганную Женю.
- Что, простите?..
«Ну конечно, пауза затянулась вовсе не из-за того, что он так возжелал услышать ответ на свой вопрос – вовсе нет! Он просто о чём-то задумался. О чём именно? Какая разница».
Женя собралась с мыслями.
- Я поинтересовалась о ваших непростых взаимоотношениях с Авериным. Ведь он вам не нравится – это очевидно. Хотя это, наверное, не моё дело.
- Отчего же, – быстро сориентировался Рыжов. – Я этого никогда не скрывал, просто мало кто желал услышать правду. Аверин катапультировался из падающего истребителя. Это было во время авиа-шоу под Раменским – сейчас уже и не припомню, когда именно. Самолёт потерял управление и стал падать на толпу зрителей.
- Господи!.. – Женя попыталась представить неуправляемый военный самолёт, что стремительно пикирует прямиком на голову застывшим от страха людям, которые даже помыслить не могут, в какую сторону бежать! Хочется просто оказаться далеко-далеко, подальше от сковавшего сознание ужаса! Впрочем, так и получается: после соприкосновения с металлом душа летит далеко: так далеко, что невозможно даже представить.
- Самолёт врезался в землю, – вещал тем временем Рыжов. – Взорвался. Случился пожар. Погибла уйма народа. А эта скотина, вместо того, чтобы до последнего пытаться увести самолёт подальше от аэродрома, просто взяла и катапультировалась! Я не понимаю, как вообще такое ничтожество земля носит! По телевизору показывают: столько хороших людей ежедневно гибнет почём зря – по неосторожности, случайности, глупости, – а этому хоть бы хны! Надеюсь, после смерти ему в чистилище персональный котёл вскипятят.
- Но...
- Что «но»? Вы можете его хоть как-то оправдать? – Рыжов кивнул. – Ну же, попробуйте. Мне даже интересно это услышать, потому что я и сам столько раз пытался реабилитировать Аверина в своих глазах – но тщетно!
Женя пожала плечами. Зачем-то посмотрела на собственные ладони. Скомпоновала пальцы так, словно в них была зажата рукоятка штурвала. Осторожно глянула на Рыжова.
- Но ведь самолёт потерял управление – вы сами с этого начали. Как же его уводить, если он неуправляем?
- Ну, знаете ли!.. – Рыжов повёл массивными плечами и резко шагнул к окну.
Женя с удивлением понаблюдала за перемещением своего гостя – ей, для того, чтобы попасть от кресла к окну, было необходимо совершить шага три-четыре. Рыжов же покрыл данное расстояние всего в один. Будто внезапно исчез и тут же заново материализовался в другой точке пространства – как призрак.
Рыжов откинул шторку, глянул вниз. Видимо не увидел ничего стоящего и снова «вернулся» в номер.
Женя с явным недовольством посмотрел на оставленную меж штор щель. Она не могла сказать почему, но та раздражала. Причём до такой степени, что тело было готово прямо сейчас сорваться с места, чтобы восстановить прежний порядок.
Рыжов прошёлся из угла в угол семимильными шагами, после чего замер напротив Жени и отчётливо проговорил, будто на лекции по основам самопожертвования:
- Знаете, что я вам скажу... Пилот перестаёт быть человеком, как только садится за штурвал самолёта. Точнее он по-прежнему человек, но за явным исключением. В его сознание нет больше понятия «я». Оно блокировано – под пломбой или вовсе утеряно – не важно. Остаётся только позывной и всё. Дело в том, что в небе действуют совершенно иные моральные принципы и устои. На земле, где всяк сам за себя, – спасайте собственную шкуру, сколько душе угодно! – вам никто слова не скажет. Но оказавшись в небе, про себя следует просто забыть. Потому что если и впрямь, не дай бог, что-то случится, сохранить здравый рассудок будет, ох как непросто. Уж поверьте мне – испытал, как говорится, на собственной шкуре.
- Вы тоже теряли управление? – Женя осторожно коснулась взором лица Рыжова – чуть было не вскрикнула, ощутив леденящую волну неприязни, что застилала буквально всё вокруг.
- Случалось. А вы знаете, каково это, когда падаешь? Я не говорю про «штопор» – это просто мясорубка, в которой и понять-то толком ничего не успеешь. Хотя некоторые лётчики преодолевали и это – я просто уверен, что попади они после этого в огненную гиену, так вместо криков мольбы, открыто рассмеялись бы в рожи чертям! – Рыжов помолчал. – По-настоящему кровь стынет в жилах, когда просто несёшься к земле. Дух захватывает, а сознание почему-то до последнего не верит, что всё взаправду. Хм... Даже жутко вспоминать.
- Тогда, может, не стоит? – прошептала Женя.
- В этом случае, боюсь, вам меня не понять. Так или иначе, называйте это как хотите, – чувство солидарности, долг, необходимость, – но нельзя покидать гибнущий самолет, если тот несётся на людей. Просто нельзя и всё тут. Даже если понимаешь, что не можешь ничего поделать. Это крест любого пилота, и каждый из нас несёт его по жизни, в душе понимая, что рано или поздно, но это всё же случится. И как раз конечный исход будет зависеть, в первую очередь, от того, какое решение примем мы сами.
Женя кивнула.
- Я понимаю. Но ведь есть ещё одно «но».
Рыжов молча кивнул – он слушает.
Женя облизала пересохшие губы.
- Хорошо, я согласна, что самолётом управляет некий сибионит – в душе он по-прежнему человек, однако остальным движет лишь чувство долга. Но как же быть с сокровенным? Ведь у каждого лётчика есть дом, семья, дети. Разве он вправе принять смерть, когда внизу, на земле, его ждут после каждого очередного взлёта?! Разве может он просто так сидеть и наблюдать за приближением конца, когда имеет все шансы спастись? Почему он должен нести в собственный дом горе, пытаясь спасти кого-то ещё? Ведь, по сути, он даже не в силах этого сделать. Если есть ответы и на эти вопросы, то я хотела бы услышать и их.
Рыжов долго молчал, потирая подбородок. Потом нехотя проговорил:
- Да, это непростой выбор. В последний момент каждый принимает своё собственное решение: жизнь или смерть – и этим всё сказано. Скажите, вот вы бы смогли нормально жить, если бы оказались повинны в смерти сотни людей?
Женя пожала плечами.
- Я... Я не знаю. Я просто не могу себе это представить.
- Вот видите. Да, вы будете жить и дальше, но вот только с чем? Не знаю. Повторюсь, это крест. Тут можно просто предполагать, чем мы сейчас и занимаемся, а вот располагать будет наверняка кто-то другой, – Рыжов улыбнулся. – Что ж, за сим позвольте раскланяться. Простите, если не дал ответов на все интересующие вас вопросы. Так или иначе, у нас будет ещё время, чтобы досконально всё обсудить. Если, конечно, вы того пожелаете.
Женя собиралась что-нибудь ответить, но отчего-то снова не смогла найти слов.
Рыжов аккуратно притворил за собой дверь, оставив очередную щель.
На миг Жене показалось, что от окна к двери промелькнуло что-то стремительное!
«Харизма?..»
Некая тень или полуночный сквозняк. Женя попыталась припомнить, выглядывало ли хоть что-нибудь во время разговора из-за полы комбинезона Рыжова. Мысли путались в голове. Думать вообще не хотелось, и Женя не стала. Она просто пыталась уловить хоть какой-нибудь звук, однако не могла расслышать даже шагов удаляющегося Рыжова – тот будто растворился.

Аверин битый час пытался заснуть. Не получалось. Поначалу мешал обслуживающий персонал гостиницы, что шуршал по коридорам и лестницам. Потом кто-то неказистый принялся басить во дворе, раздавая приказы направо и налево. К нему тут же прибавился рокот расположенного неподалёку стартового комплекса. Затем небо озарила яркая вспышка – оранжевый болид натужно