Опасное открытие.

доступное только истинному художнику-вестнику… отображение тех… по настоящему жутких и страшных черт и качеств… что присущи этому самому демону в его мире… Тех страшных черт и качеств что малопонятны наших глазам, но понятным как раз нашим душам… Подвигая вслед уже нас… наши посюсторонние сознания… давать соответствующую оценку и картине и гению художника-вестника…
К слову сказать, именно вследствие этого своего великого духовного дара художника-вестника и поплатился Врубель и здоровьем своего человеческого рассудка и своей ранней смертью… Другое дело, что… – сказав последнее монах на секунду-другую замолчал, в раздумье, но тут же продолжил. – Другое дело, что этот самый фрагмент «Поверженного демона», с его теперешним увеличением, стал уже для Андрея еще и антииконой. Той самой антииконой, что служа неким жутким фокусирующим окном-экраном, проецирует и передает в наш мир… передает смотрящему на эту антиикону человеку… ужасающее воздействие неких глубинных миров и мрачных черт их, столь же жутких, обитателей... Вернее, вот даже воздействие именно этого жуткого и хищного обитателя какого-то глубинного и страшного мира...  
С последними словами Александр Петрович опрокинул фоторепродукцию «демона» лицом вниз. И помолчав, добавил.
– Нечто подобное, кстати, касается и какого-нибудь гениального писателя-вестника… что также «дотягиваясь» до потустороннего… и явственно, хотя и бессознательно, воспринимая потустороннее… способен уже в словесной форме отобразить именно какие-то потусторонние светлые или темные реалии… Нашими глазами, опять же, совершенно не воспринимаемые, но существующие…  Причем, как и гениальные художники-вестники, изображая в своих творениях как бы именно наш мир и наших посюсторонних персонажей, но в действительности… как в том же случае с «Джокондой» или «Поверженным демоном»… явственно отображая уже именно потустороннее… Отсюда, как я уже говорил, наши искренние восхищения от некоторых персонажей… хотя и как бы человеческих… к примеру, от Наташи Ростовой или Андрея Болконского Льва Толстого… Отсюда же и целый ряд антигероев Гоголя и Достоевского… Свидригайлов, к примеру, или Смердяков… Отсюда же иное… точно завораживающее «сквожение»… точно бы «просвечивание» потусторонних реалий… сквозь пейзажи наших великих, хотя и немногих картин… К примеру, в пейзажах Николая Рериха…
– Поразительно! – произнесла Екатерина Львовна. – Никогда бы не подумала и… И не догадалась бы!…
– Да, все не просто. Почему и говорю, что в нашем случае все не так очевидно, как на первый взгляд кажется… И с антииконой этой и со столь явным, на первый взгляд, но далеко не простым как бы «сумасшествием» Андрея… В прочем, уже пора… Время... Идите, Екатерина Львовна к другим, а через пяток минут и я… Так надо…

11
За дверью столовой комнаты, образовывавшей с кухней единое целое, было подозрительно тихо. Но едва приблизившись Алексан¬др Петрович сразу же понял, что тишина эта была крайне обманчивой: давящей и напряжённой. Больше того. Точно что-то гнетущее и вязкое, незримо изливаясь теперь откуда-то из неведомой и мрачной глубины, смертельно обволакивая, вплотную подступало уже к каждому за дверью.  
«Как бы не опоздать…» – лихорадочно мелькнуло в голове Алексан¬дра Петровича.
И чувствуя, что в мёртвой тишине, царящей теперь за дверью, в любой момент может произойти что-то непоправимо-опасное, он, решительно собираясь с силами, на мгновенье замер, устремив взгляд вверх, проникновенно прошептав при этом: «На тебя, Господи, уповаю в столь трудный час!». Тут же быстро перекрестился и, столь же проникновенно и тихо произнеся: «Молю, спаси и сохрани люди твоя!», решительно вошёл…  
И в это же самое мгновение, точно бы по мановению некой волшебной палочки, за окном внезапно ослепительно блеснула необычайно огромная и яркая молния. Осветив полнеба, она на секунду-другую столь же ярко озарила всех в комнате своим сияющим блеском.
Сидевшие за столом, вздрогнув, обернулись. На напряженных лицах женщин мелькнула тревога. Затем испуг. Они, сжавшись, ещё более напряглись.
Казалось, что с приходом Александра Петровича навстречу тому гнетущему и тягостному, что ещё минуту назад вязко наполняло всё вокруг, особенно клокоча и усиливаясь вокруг Андрея, вдруг устремилось что-то совсем иное, но столь же неясное и столь же сильное. Им даже явственно почувствовалось, что какая-то гигантская волна, внезапно нахлынув тёплым потоком, окатила всех с головой. Исходя от Александра Петровича это «что-то», словно в каждое мгновенье увеличиваясь, крепло и росло вокруг него, а теперь и вокруг них, укутывая заботой и теплотой.  
И лишь Андрей Савельев, щуря глаза, гневно сжимал кулаки:
– Вы собственно… – его внезапно взбешённый голос, на секунду опередивший оглушительный раскат грома, странным образом не потонул в его грохоте, а, наоборот, усиливаясь необычным гулом, нёсшимся словно бы откуда-то извне, зазвучал зловеще. – Что собственно…
Старик не дал ему договорить:
– Вы уверенны, что это великое открытие?! – не обращая никакого внимания ни на оторопевших, бледных женщин, ни на сжатые кулаки Андрея, он решительно подошел к столу и встал напротив. – Ну, отвечайте же! – казалось ещё мгновение и Андрей, гневно стиснувший зубы, свирепея, бросится на щуплого невысокого старика, вставшего напротив. – Отвечайте же… вы уверены?!...  
В наступившей звенящей тишине напряжение, казалось, достиг¬ло своего апогея и женщины, с безумно раскрытыми глазами, слов¬но обратившись в каменные изваяния, почти не дышали. Их собственные сердца бешено заколотились. Нервная дрожь шла по всему телу, заставляя дрожать даже кончики пальцев. В ушах звенело. Головы кружились. Словно оцепенев от близости чего-то неясного, но огромного, женщины точно перестали понимать происходящее. Беспомощно тараща глазами, они уже почти не осознавали, отчего это вдруг лицо Андрея исказилось немыслимо-свирепым оскалом и зачем Александр Петрович, произнося над ним какие-то призывные молитвы, столь же призывно вскидывает теперь в небо свои щуплые стариковские руки…

12
И тут всё вокруг, точно придя в движение, словно бы сдвинулось и расслоилось. С очередным ударом молнии, невероятно ослепительно сверкнувшей, казалось, уже даже не за самыми окнами, а прямо в самой столовой, воздух комнаты, как в жаркий день над раскаленной поверхностью, задрожал и потерял устойчивость. И в это же самое мгновение потрясённым женщинам, словно бы оторвавшимся от своих собственных тел, и скользнувшим вдруг не то куда-то в сторону, не то даже куда-то глубоко вниз, увиделось происходящее точно со стороны. Внезапно сквозь туманящуюся обстановку в комнате, пугая какими-то страшными и свирепыми тенями, пугая гулом нестерпимого и жуткого ликования, исходившим теперь откуда-то с самого низа, стало проступать что-то ещё… И перед изумленными глазами женщин, точно бы накладываясь на существующую реальность, всё более и более явственно проявились неведомые и ужасные человекоподобные существа, полные ярости и бешенства. Повергая в ужас своим устрашающим подобием перекошенных личин, они имели свирепые и озверелые оскалы: точь-в-точь как у Андрея еще минуту назад. Точь-в-точь как у «Поверженного демона» Врубеля.
– Бесы… – испуганно подумалось обомлевшей Екатерине Львовне, увидевшей вдруг во главе их того самого «Поверженного демона», устрашающе имевшего теперь вид самого беспощадного, не знающего ни капли жалости, хищного и крайне свирепого существа…  
И тут же перепуганным насмерть женщинам увиделось, как эти жуткие твари, обступив кого-то, решительно вступившего с ними теперь в отчаянную борьбу, снова и снова яростно бросаются на него. И этот кто-то, неясный, блистая серебром своих белых одежд, отчаянно противостоя страшным врагам, вновь и вновь испускал на них, вспышками молний, свои парализующие и отбрасывающие их импульсы. Но силы были явно неравны. Скалясь устрашающим подобием лиц, злобные твари уже сжали его в плотное кольцо. Обступили со всех сторон. Казалось ещё мгновение и всё будет кончено... Но тут, вдруг испуганно отступив, многочисленные страшные твари, завопив, шарахнулись отчего-то в стороны. Заметавшись, дрогнули и расступились. Ненавистно и злобно посылая кому-то в вышине свои яростные и неистовые проклятия, тут же попытались было снова атаковать незнакомца. И тотчас обомлевшим от ужаса женщинам, испуганно смотревшим на всё это затаив дыхание, увиделось, что тот неведомый исполин, вступивший на их глазах в неравный бой со свирепой, многочисленной сворой, странным образом имел лицо Александра Петровича...
И тут снова страшные и жуткие бесы, под гул и грохот чего-то неясного, нараставшего на этот раз откуда-то сверху, бешено и остервенело завопили. Шарахнулись панически в стороны, окончательно потеряв интерес к своему блистающему врагу. И тут же, словно под клич новой трубной команды, кинувшись в общую кучу, стали спешно перестраиваться в ломаные, свирепые и бешеные ряды… Но все же, не успев укрепиться, не устояли. Стремительно ринувшиеся на них из поднебесья блистающие, ослепительно белые фигуры с огромными белыми крыльями, под озаряющие вспышки собственных парализующих молний, стремительно налетев и вторгшись в оскаленные серые ряды, оттеснив и опрокинув, рассеяли их и смяли…
– Вы уверенны, что это великое открытие?! – внезапно и словно бы откуда-то из небытия, прозвучал вдруг голос Александра Петровича. И тотчас же страшное видение потустороннего сражения, происходившего на глазах изумлённых женщин прямо теперь, в это самое время, исчезло. – Вы уверены?! – чуть не кричали его губы. – Уверены?!
И тут, когда нервы у потрясённых женщин, напряжённые до предела, казалось, не выдержав накала, вот-вот лопнут и разорвутся, Андрей, весь обмякнув, и словно превратившись в вязкую глину, расслабил кулаки и полузакрыв глаза, тихо и устало произнёс:
– Да…
– Уф, – выдохнул облегчёно Александр Петрович, и едва заметно улыбнулся. – Слава Богу! – казалось, он тут же понял, что удалось-таки отстоять этих милых людей от незримого давящего вмешательства, от неведомого им тёмного воздействия... Он положил свои крепкие, маленькие ладони на стол. – А если подробнее...
– Это... это мировое открытие. – голос Андрея стал твёрже. – Это переворот в науке… Это помощь миллионам… сотням миллионов людей... Да что там!... Это облегчение жизни миллиардов наших современников. Это… это стремительный скачок в развитии всей человеческой цивилизации в целом…
– Вот! – с еле сдерживаемой радостью воскликнул Александр Петрович, наклоняясь над столом так, что глаза его приблизились к глазам Андрея. – Вот почему они так давили на вас, подводя уже к неизбежной скорой расправе…
– «Расправе?!» – холодея, переспросили женщины почти одновременно и почти беззвучно, испуганно тут же вспомнив свое недавнее видение с разъяренными и мечущимися ордами страшной, бешеной нечисти…  

13
А за окном по-прежнему царило ненастье, хотя всплески молний и ответные раскаты грома стали уже заметно слабее.
– Именно. – подтвердил Александр Петрович спокойно. – и пристально