Стая 2.0 (гл.1-9)

вечера. Понял?
- Понял, - ответил я, пораженный такой заботой о моем здоровье. Я не припомню случая, чтобы кому-нибудь в Буруне давали больничный при удалении зубов.
    Я взял больничный и вышел из медпункта.  Сейчас я посмотрю медицинские карточки, а вечером попытаюсь положить их на место. Мнение свое о враче я изменил. Он же действительно заботится о здоровье больных, а я так плохо о нем думал. Да, у него свои методы, у него ограничены возможности, но дело свое он делает! Причем делает очень грамотно. Вон как ловко он с моим зубом управился, и больничный дал. А это в конторе не приветствовалось. Больничный получали рабочие в редких случаях: или температура высокая, или живот прихватило, или еще что-то серьезное. Поэтому без причины никто в медпункт не совался, так как это было напрасным делом. Врач больничные листы без веских оснований не выдавал. Значит мой зуб – веское основание? Дело не в зубе, а в том, чтобы после его удаления я не получил какое-нибудь заражение. Вот, что беспокоит врача. Ведь при осложнениях контора останется без синоптика, а это никому не нужно. Я даже загордился своей работой, хотя до сегодняшнего дня считал ее бестолковой и никому не нужной.  
  В своей комнате я тщательно осмотрел все медицинские карточки, которые выкрал из медпункта. Их было всего двенадцать. Потом я сверил фамилии, указанные в карточках, с фамилиями уволившихся работников за последние несколько лет. Все фамилии совпадали. В медицинских карточках у всех двенадцати человек не имелось никаких более или менее серьезных недугов. Все они были молоды и здоровы. Собственно это я ожидал увидеть. Что может быть недостающим звеном в цепочке из образования, возраста и места рождения? Конечно, крепкое здоровье. Поэтому Арсений в эту схему не попадал уже по двум показателям: он был и не молод, и здоровье у него было не очень.
   Теперь мне стало абсолютно понятно, какими качествами нужно обладать, чтобы пропасть из Буруна навсегда. Оставалось непонятным самое главное. Оставалось загадкой для чего все это нужно? Ответить на этот вопрос я пока не мог.
    Ближе к вечеру я снова пошел в медпункт, захватив с собой карточки. Врач снова сидел за столом и читал. Положить карточки на место оказалось проще, чем я предполагал. Так как свет в медпункте был тусклым, врач велел мне подойти к окну и открыть рот. Окно и шкаф были на расстоянии вытянутой руки. И пока врач искал в противоположном углу кабинета нужные таблетки, я незаметно вернул карточки на место. Врач остался доволен состоянием ранки, снова присыпал ее порошком, и велел мне выпить еще две таблетки тетрациклина. Затем он взял с меня обещание не пить сегодня «чистый», а также не принимать пищу.
- Ничего, поголодаешь разок, а завтра отъешься, - напутствовал меня врач.
  Я пообещал выполнить все его инструкции и отправился в общагу. И все-таки такая трогательная забота о моем здоровье, о пустяковой операции по удалению зуба не давала мне покоя. За два месяца мне много раз приходилось слышать о враче разных гадостей. Что ему только в концлагере работать, что доверить  ему лечить можно  только кошек, и то бродячих и так далее. И тут такая сердобольность. Из-за того, что я синоптик? И заменить меня некем? Но ведь когда исчез Борисов, без синоптика обходились целую неделю. И ничего не случилось, лесосека работала. Странно. Что-то здесь не так. Я вспомнил слова врача, что завтра я отъемся за сегодняшний день. Где я отъемся? В кафе что ли?
  Размышляя подобным образом, я добрался до своей комнаты. В бараке было шумно, рабочие возвратились с лесосеки. Некоторые собирались в кафе на ужин, остальные готовили еду в комнатах. В коридоре стоял запах приготавливаемой еды. Пахло жареным луком, тушенкой и вечным бизнес-ланчем из сухих макарон. Ужинать мне все равно не светило, поэтому я прилег на кровать. В дверь постучали.
- Привет, - в комнату зашел Костя.
     Меня от такой наглости  передернуло. Я хотел сразу его выгнать. Но Костя меня опередил:
- Слышь, Колян, а что Колька так неожиданно уехал? Даже не проставился.
     Потом Костя, не дождавшись моего ответа, вынул из кармана Колькин брелок и положил на столик.
- Вот забери, у тебя, наверное, есть Колькин адрес. Отдашь ему при случае.
- Откуда это у тебя? – спросил я.
- Помнишь в пятницу, какие мы «хорошие» из кафе вернулись?
- Помню.
- Ничего ты не помнишь. Ты еще на середине пути вырубился, тебя словно столбняк пробил. Мы с Колькой тебя до кровати еле дотащили. Потом мы с ним покурить вышли.
- Ну, дальше.
- Дальше открылась дверь в барак, вошел Некрасов и велел Кольке следовать за ним.
     Костя умолк, достал сигарету и стал прикуривать.
- Костя, что дальше было?
     Он понял мое нетерпение по своему. Ему показалось, что я проявляю такой интерес к Колькиному брелоку только из-за того, чтобы уличить его в воровстве. А это означало для Кости не только конец работы в Буруне, но и большие проблемы со здоровьем. Так как сегодня был понедельник, то до следующего вертолета ему придется жить в медпункте. Поэтому Костя тщательно подбирал слова.
- Колька не возражал. И как-то обреченно согнул плечи, зашел в вашу комнату, надел куртку, но перед тем, как выйти на улицу отдал мне брелок.
- Он ничего не сказал тебе?
- Сказал, чтобы я подержал его у себя, он потом заберет. И ушел.
- Тебе не показалось это странным?
- Нет. А что такого. Если Колька что-то накосорезил, а иначе, зачем участковый к нему приперся в пятницу ночью, то брелок у него точно отметут, когда на нары определять будут, вот он мне его и отдал.
 Костя судя по увиденным мною документам имел за плечами две ходки. Поэтому, когда он волновался, он незаметно переходил на блатной жаргон.
- Костя, какие в Буруне нары?
- В буквальном смысле нет никаких нар, но изолировать человека до отправки в райцентр можно. Есть медпункт, есть баня, наконец, дома у Некрасова есть специальный сарай. Несколько наших в нем сидели за разную мелочь.
- Ты подумал, что Колька что-то совершил?
- Ну, да. А сейчас, то есть сегодня его отправили в изолятор в райцентр, поэтому и распустили слухи об увольнении, чтобы рабочих не волновать.
- Кто распустил?
- Некрасов сегодня приходил на делянку и сообщил, что Колька утром уволился и отчалил на Большую Землю. Все поверили, но я - то знаю, что он был задержан за что-то. Только за что? Все вроде живы. Ты не знаешь?
      Я решил, что Костю не надо ставить в известность о всех открытиях, сделанных мною за выходные. Не только потому, что тогда и он может пострадать, просто я ему не очень верил. Оставалось еще одно невыясненное обстоятельство. Вместо ответа я спросил:
- Ты убил Арсения?
- Ты что Колян? – опешил Костя, - я хоть и «урка» бывший, но «мочилово» не мой профиль. С чего ты взял?
  Я достал из пакетика иголку от шприца и показал Косте. Потом я рассказал, где ее обнаружил. Выводы делать я предложил Косте. Он глубоко вздохнул, и сразу успокоился:
- А, это, - он взял иголку двумя пальцами, - утром в воскресенье Арсению стало плохо. Он просил позвать тебя. Я удивился, чем ты ему можешь помочь, но постучал в вашу комнату, никто не ответил. Тогда я собрался в баню и по дороге заглянул домой к врачу. Тот обещал зайти к Арсению. Наверное, он и сделал укол. Так что ты в следующий раз следи за базаром, а то и ответить за такие слова придется.
- Ладно, извини. Я не хотел, и что мне было думать?
  Костя что-то еще проворчал и вышел из комнаты. Я взял со стола брелок Кольки Анисина и сунул в карман куртки. Получается, что Костя не имеет отношения к исчезновению моего приятеля, и не убивал Арсения. Но Некрасов задержал Кольку на глазах у Кости и не побоялся вопросов, которые могли у Кости появиться. И доктор тоже хорош, запросто угробил Арсения. А я его хвалил за преданность клятве Гиппократа.
  Тут до меня дошла очевидная мысль. Поведению Некрасова в выходные дни, а также действиям доктора в отношении Арсения и его трогательные заботы о моем здоровье, имеется только одно объяснение. Пропасть я должен в самое ближайшее время. Может быть, даже и сегодня.