сторону серебристой фигуры, продолжавшей невозмутимо читать книгу. Робот серии ЭЛ-118 в доме Правителя появился в тот момент, когда семейство Дюма в неравном бою уступило эпическому натиску Гомера. Для Теллусы Ахилл стал не просто роботом-помощником и секретарем, он был верным другом, товарищем в играх, охранником и нянькой одновременно. У Ахилла был только один недостаток, он постоянно был чем-то недоволен и не считал необходимым скрывать это. При этом робот уже на протяжении десяти лет нежно заботился о своей «милой девочке», пытаясь уберечь ее от всего на свете, хотя удавалось ему это не всегда в силу того, что спасти человека от него самого не может даже искусственный разум. Удивляло его две вещи: как люди с их нелогичными, часто неподдающимися никакому разумному объяснению, поступками могли создать такое совершенство, как он, и каким образом Теллуса еще не перестала функционировать, ведя такую насыщенную опасностями жизнь.
- От твоего упрямства, Телла, у меня скоро расплавятся инфокристаллы и перегорят все схемы. Никто не жалеет моего тонкого электронного устройства, – проворчал Ахилл, не отрываясь от книги. Он, как и Телла, был большим любителем настоящих бумажных фолиантов. Хотя у роботов серии ЭЛ-118 не было электронных обонятельных рецепторов, он уверял, что от бумажных книг исходит «ни с чем не сравнимый запах подлинного искусства».
- Ахилл, тебя нужно было назвать Фениксом или... Саламандром! Всю жизнь у тебя горят схемы и никогда не перегорают, – подколола робота его «милая девочка».
- Доставлю вас на Марс в целости и сохранности и уйду… на профилактику, – пробурчал он в ответ.
- Разве мы собирались на Марс? – в изумрудном взгляде Марго мелькнуло удивление.
- Теперь собираемся. Пойдем в оранжерею, по дороге все расскажу.
Оставив вновь погрузившегося в чтение Ахилла в гордом одиночестве, девушки вышли из комнаты и неторопливо пошли по знакомым коридорам. На Венере они жили уже шесть дней. Две предыдущие недели выпускницы средней школы провели на Меркурии, участвуя в исследованиях полюсов «быстроногой» планеты, работе на химических станциях и даже «охоте» на астероиды, обеспечивавшей меркурианские заводы всем необходимым для получения водорода, гелия и метана, а также добычи азота и кислорода, с помощью которых в свое время были созданы атмосферы Луны и Марса. Постоянным местом жительства ученых Меркурия и их гостей была центральная станция, располагавшаяся в 160-киллометровом кратере Петрарка, которая благодаря практичности исследователей-меркурианцев тоже носила имя итальянского поэта Возрождения. Из-за небольшой силы тяжести, втрое уступавшей земной, за пределами купола «Петрарки» людям приходилось носить специальную утяжеляющую обувь, а от перепадов температуры и нехватки кислорода защищаться скафандрами. Ученых-меркурианцев часто называли сапожниками без сапог: с помощью добытого ими кислорода несколько планет сделали пригодными для жизни, а они до сих пор жили без атмосферы.
Но все неудобства проживания отходили на второй план во время прогулок по маленькой быстроходной планете. Девушкам повезло, они стали свидетелями очередного меркурианского восхода, который можно было увидеть только один раз за пятьдесят девять земных дней. Гуляя по изрытой кратерами поверхности вдоль радиальных лучей, простиравшихся на тысячи километров, юные исследовательницы наблюдали удивительное космическое явление, которое, будто компенсируя свою редкость, традиционно превращалось в настоящее театральное действо. Бездонный фиолетово-черный бархат меркурианского неба, ощетинившийся миллионами звездных булавок, освещался пугливыми желтовато-оранжевыми всполохами еще прячущегося солнца. И занавес открывался. Светило медленно, будто робея от неожиданного внимания со стороны людей, осторожно выкатывалось на горизонт и, не спеша, продолжало свой путь, желая занять отведенное ему природой место. Неожиданно огненный шар останавливался и в страхе начинал пятиться назад, точно отступая перед всевластной космической чернотой, вновь укрывающей небо своим слепящим плащом. Но темнота царила не долго, и набравшаяся храбрости и небывалой мощи звезда вновь появлялась на небосводе, разрезая своими огненными кинжалами-лучами темную пелену. С каждым мгновением свет становился все ярче, ослепляя своим сиянием завороженных зрителей, а выпады светозарного клинка – все яростнее. От робкого желтого карлика не оставалось и следа, на небе появлялось могучее царственно величавое светило-победитель, дарующее и отнимающее жизнь.
Совсем по-другому жили люди на Венере, которая имела собственную атмосферу, состоявшую на девяносто семь процентов из углекислого газа. Вотчина прекрасной богини тоже предоставляла любителям живописных зрелищ удивительные по красоте заходы и восходы, но здесь солнце начинало свой путь на западе. Венерианская станция, благодаря жизнерадостным шутникам-первопроходцам названная «Афродитой», представляла собой «остров», парящий над поверхностью планеты на высоте пятидесяти километров, где атмосферные условия практически не отличались от земных. Кроме того, на «острове» можно было постоянно пользоваться всеми благами искусственной гравитации. Площадь в сто квадратных километров была разделена на три уровня: туристический, исследовательский и технический, самый низний, с которого осуществлялся спуск на поверхность планеты. Спуск на Венеру всегда был не только чрезвычайно опасным занятием, но и заветной мечтой многих венерианских туристов. Разумеется, в их число просто не могла не войти Теллуса Мир. К чести капитана Дмитриева, который уже десять лет руководил станцией «Афродита», ни один турист не мог похвастаться тем, что его мечта сбылась. Самым экзотичным и экстремальным времяпровождением на Венере оставалась «рыбалка» на внешнем уровне, в которой роль улова отводилась радужным, похожим на маленькие дирижабли, венерианским криксам.
- Не понимаю, чем ты не довольна, Телла? Встретишься с элионцами… Хм... к тому же на Марсе будут, наверное, все наши друзья. Помнишь, Рэм грозился притащить на Галактические Игры половину школы? Он точно сделает это, ты же знаешь, Рэм Рид просто так словами не разбрасывается. А вы с Айрой разве не планировали участвовать в соревнованиях по синхронному плаванию?
- Да, Марго, мы с Айрой будем выступать, – бесцветно ответила Телла. – И ещё я решила в этом году участвовать в стрелковом пятиборье, – жестко добавила она.
Марго с силой выдохнула воздух и выразительно повела пчелами, будто пытаясь сбросить с себя давно надоевший груз, а может быть, хотела поудобнее распределить привычную тяжесть. Подобное настроение подруги ничего хорошего не сулило.
- А знаешь, мы ведь лет сто не видели Квика, – рыжеволосая красавица все же не теряла надежды расшевелить подругу и предотвратить надвигающуюся грозу. – Вспомнила! Ты же говорила мне, что давно хочешь навестить Бурана. Да? Телла, вот и увидишь его через пять дней! Здесь нас ничего не держит. Опыты закончим за два дня.
- Опять ты со своими опытами, Марго! Да посчитаем мы твоих хламидомонад…
Теллуса порывисто встала и подошла к прозрачной стене зимнего сада, решительно остановилась на краю черно-багровой бездны, местами подернутой пепельной дымкой.
- Я так и не успела побывать там, – взгляд девушки упирался в непроглядную тьму венерианской ночи, которую не могли рассеять даже сигнальные огни станции. Клубы газа загадочно проплывали мимо пульсирующих рубиновых ручейков света, создавая зловещие фигуры. Темнота давила на невидимые стены оранжереи, пытаясь прорваться в теплое освещенное пространство.
- Зачем тебе это? Что ты забыла там… внизу? – Марго всем своим видом давала понять, что замечание о хламидомонадах ее обидело.
- Марго, ведь ты всегда понимала меня! – воскликнула Теллуса. – Только представь... Неужели ты никогда не хотела попасть туда, где никто раньше не был, разве не мечтала, пройти по земле, по которой никто еще не ходил, увидеть то, чего не видел никто до тебя, прикоснуться к неизвестному… узнать… почувствовать…
- Я понимаю тебя, потому что знаю всю свою жизнь, но иногда твоя жажда познания граничит с безрассудством. Телла, ты чуть не погибла во время астероидной «охоты» на Меркурии!
- Как обычно – преувеличиваешь.
- А кто умудрился потеряться в Лунополисе, в одном из самых многолюдных городов Галактики?
- Я не терялась, ведь мы играли в прятки, а взрослые знали топографию города хуже, чем я думала. И вообще, нам было по семь лет. Не стоит об этом вспоминать.
- Да, только меня нашли сразу, а тебя – через три часа, подняв на уши всю планету. А что произошло в Египте, помнишь? А на Байкале? А ещё...
- Ладно, ладно, хватит. Согласна, иногда я перегибаю палку. Но бывают ситуации, когда мне трудно себя перебороть. Я чувствую, что должна побывать на поверхности Венеры… и побываю там, – Теллуса задумчиво теребила резной листок ирионского розового куста, росшего рядом с диваном, на котором устроились девушки. – У меня какое-то нехорошее предчувствие.
- Тем более, не стоит искушать судьбу, – опасливо заметила Марго.
- Да нет. Все как раз наоборот, Марго. Мне кажется, если я не спущусь туда, может случиться какая-то беда. Но какая – я не знаю, и это мучает меня. Как обычно, знаю, что должна что-то сделать, но не представляю – что и как.
- А... – задумчиво протянула Марго. – Опять элионские штучки, да? – обеспокоенно спросила она так, что это скорее было похоже на констатацию неопровержимого факта.
В венерианской темноте вспыхнул огонек, точно о чем-то тревожно сообщая. За ним еще один и еще. Вскоре они выстроились в ряд и, переливаясь, двинулись в путь. Неожиданно крайний слева отделился и взмыл вверх, оставляя своих собратьев продолжать свое путешествие. Огни множились, и периодически один из них улетал куда-то высоко в бездонное небо и больше не возвращался. Так в сухой атмосфере Венеры светился водород, но зрелище продолжало завораживать своей первобытной красотой и таинственностью, как и много столетий назад, когда древние ученые принимали эти огни за костры неизвестных жителей далекой чужой планеты.
- Скоро восход, – глядя на огоньки, тихо проговорила Марго.
- Элионские штучки, – повторила Теллуса. – Когда-то давно ты назвала... это моим «элионским проклятьем».
- Ну, может быть, ничего и не случится, – почти прошептала Марго.
Теллуса молчала, замерев, как натянутая к бою тетива, перестав, кажется, даже дышать, она словно прислушивалась к чему-то далекому, неизвестному, пугающему, и только сильнее сжимала пальцами многострадальную ветку розового куста.
- Скажи мне, когда в последний раз предчувствие обманывало меня? – поинтересовалась Телла.
- Никогда, – вздрогнула Марго.
- То-то же, – отозвалась Телла. – Ай!
На уколотом указательном пальце девушки, сверкнув драгоценным камнем, выступила искристо-алая с пурпурным отливом капелька.
