Телефонная трубка текла и потела, тихий воркующий голос нежно шептал в самое ушко:
- Дава-ай! Приезжа-ай! Отметим как надо....врубаешься! Родители уйдут! Ну! Виталик! Жду же! Ну-у! Жду-у, же!
До Нового года оставалось всего ничего - часов десять. Зима выдалась холодная. Мороз крепчал, к вечеру обещали до тридцати. Виталий открыл шкаф и оглядел висящее в нем тряпье.
«Оденусь полегче! Москва все-таки! – рассуждал он. - Не в валенках же ехать! Да и теплее там! Как пятнадцать миллионов выдохнут, сразу на пять градусов выше!
Через час он уже сидел в теплой электричке с бутылкой водки и шампанского в сумке. И то правда! Придешь в компанию, там люди сидят, стол накрыт, а ты пустой. Нехорошо! Виталик был человеком русским... этикет понимал.
Три часа пролетели незаметно и вот она Москва! После маленького, тихого городка показалась она Виталику, что-то вроде, почти что Нью-Йорка! В котором он никогда не был, конечно, но видал в кино! Сияние новогодних огней заставило прикрыть глаза. Чуть привыкнув к свету и шуму, он нырнул в метро, потом на автобус и через некоторое время жал замершим пальцем заветный звоночек.
«Как войду, так сразу обниму и поцелую! – размечтался Виталик. - Может прямо сразу и … это, а уж потом Новый год и все такое! В чем она выйдет-то? А лучше бы совсем ни в чем! Нет! В полотенчик обернутая! В небольшой такой!
Дверь открылась и на пороге возникла ... Катькина мамаша, завернутая в зеленый халат, с бигудями в волосах и махровым полотенцем на голове.
- А! Это ты что ли, Виталик! – чуть прикрывшись широко зевнула она. - Ну, заходи, раз уж приехал! Чего уж ... стоять - то. С Новым годом тебя, наступающим!
- Приехал! – выбежала в коридор Катька, - Давай быстро переодевайся! На электричку опоздаем!
- Какую …!? – поперхнулся Виталик, только что расставшийся с этим сложным ж/д объектом.
С него содрали модную куртку и узконосые модельные туфли, натянули старый,вонючий, заштопанный, но теплый свитер, огромный милицейский тулуп сверху и старые валенки с калошами. На голову надели вязаную шапочку и сверху еще одну – меховую. Дополнили живописную картину рукавицы на толстой резинке, продетой, как у детей, через рукава тулупа.
Пока Катька собирала какие-то пакеты, его, сразу ставшего похожим на водолаза прямо перед погружением, отправили дожидаться на улице. Скатившись с лестницы, он оказался у подъезда и вдохнул свежий морозный воздух.
Горло перехватило как от глотка чистого спирта. Мороз был точно...новогодний. Виталик потоптался на месте и тревожно глянул на Катькино окно.
«Куда ж это мы? – всполошился вдруг он. - В такой мороз-то! Могли бы и тут остаться!»
Наконец явилась Катерина, одетая как торговка с рыбного ряда. Особенно поражал насупленный взгляд из-под надвинутого на самые брови пухового платка.
Катька сунула ему тяжелые пакеты в правую руку, сама повисла на левой, и они поплелись, путаясь в одеяниях и спотыкаясь на каждом шагу в сторону автобусной остановки.
Гудящий как улей предновогодний вокзал воткнул их в предпоследнюю электричку и отправил в южном направлении. До станции назначения добрались всего за сорок минут.
Вышли на перрон. Оказавшись вдвоем, они боязливо оглянулись по сторонам. Никого вокруг. Звенящая тишина, только ветки трещат от мороза. Было уже в районе десяти. Катька достала из сумочки маленькую бумажку и сверила направление движения.
- Туда, вроде! – несколько небрежно для этого времени суток махнула она рукой в кромешную темноту, и они побрели в сторону леса. Дорожку давно замело, пришлось двигаться строго друг за другом, нога в ногу, чтобы не провалиться в снег по пояс. Страшный мороз потихоньку пробирался сквозь одежду, царапал по телу так, что хотелось почесаться.
Бутылки при ходьбе сильно били по самым незащищенным местам. Страстные мечты Виталика постепенно затухали, выдвигая на первый план желание согреться, да и выпить бы тоже.
Начали было блудить, да на счастье вдали показался тусклый огонек, и вскоре они постучали в двери небольшой покосившейся избушки на краю леса.Долго не открывали. Пришлось задействовать и ноги тоже. Только минут через десять послышались тяжелые шаги, громыхнул засов и в дверной проем высунулась ни разу в жизни не мытая и не бритая, перекошенная пьяная рожа.
Пару минут ушло на идентификацию образов.
- Туда, эта ...! – шевельнулись, наконец, опухшие запекшиеся губы. Рука хозяина безвольно махнула назад и вбок, один глаз при этом не моргая смотрел вверх и вправо, другой, слегка подбитый не открылся совсем.
Мгновенно обессилив от сложных телодвижений, призрак рухнул рядом с дверью и сразу же заснул. А может и потерял сознание.
Путники осторожно перешагнули тело, прошли внутрь избы и очутились в небольшой, довольно чистенькой и уютной комнатке. Посередине стоял большой круглый стол, уставленный новогодними закусками и напитками, а вокруг него молча сидели с десяток людей разного возраста и пола с закрытыми глазами, склоненными вниз головами и собранными у груди кулачками.
Виталий с Катькой на всякий случай также скромно потупились. Некоторое время прошло в полной тишине, прерываемой лишь страшным храпом привратника.
Наконец, самая старая из присутствующих открыла глаза, шумно выдохнула, откинула голову назад, встряхнула руками в сторону дверей и торжественно объявила:
- Друзья мои...! Обо всех подумали, всех вспомнили!? Все плохое выбросили! Все хорошее сохранили! Все! Встреча-а-а-ем! Теперь можно!
Это было похоже на звонок об окончании урока в начальной школе. Все повскакали с мест, заметались по комнате, толкаясь и роняя стулья. Загалдели обо всем подряд, перебивая и не слушая друг друга. Кто-то принялся отплясывать, кто-то гнусаво затянул протяжное, послышался и стихотворный слог - всё, как в обычном сумасшедшем доме.
Оглядевшись вокруг, Виталик решил, что вот сейчас, в такой суматохе, самое время представиться. Он степенно вытащил из карманов дары Бахуса, с достоинством выставил их на край стола и скромно отошел к стене.
Мгновенно воцарилась тишина. Все буквально замерли в тех позах, в которых их застали неразумные Виталькины действия.
«Чего это они? – вспотел Виталий. – Мало, что-ли? Куда ж больше! Катька не пьет...!»
Старушка медленно подошла к нему и строго заглянула в самую душу. Обозрев его от валенок до кончиков взмокших волос на затылке, отошла и, облокотившись о столешницу, надолго задумалась.
- Слушайте все! – произнесла она минут этак через семь-восемь. – Этот человек, этот ... тип! Он нарушил! Самое … святое! Этими своими, этими ..., мерзкими ...! Так! Всё! Стол осквернён! Осквернён! Все выбрасываем! ВСЕ! ВСЕ! Всё на помойку!...А этого....в костёр!
- Нет, а кто ОНО это такое!? Кто оно, вот это!? Откуда оно взялось!?– грозно надвинулась на остолбеневшего Виталика не евшая с утра толпа.
- Это тетка моя и друзья ее, туристы! – успела шепнуть ему Катька. – У них сухой закон, е-мае! Забыла сказать!
- Спасибо, родная! - также шепотом огрызнулся похолодевший Виталик. – Хорошо, что не секта, какая! Чего делать-то?
- Тетя! Ну, те-те-чка! – заверещала плаксиво Катька. – Это друг мой, Виталик! Жених, почти что! Ну не знал он! Ну не знал про это! Я виновата! Не сказала! Ну те-те-чка, ну пожалуйста! Новый год же!
Виталик потихоньку снял спиртное со стола. Все обернулись в сторону тети с последней надеждой. Тетя сидела на краю стула, прикрыв глаза рукой и чуть раскачиваясь из стороны в сторону. Все напряженно ждали.
- Ладно! Делайте, что хотите! – чуть слышно сказала она. Катька тут же подскочила и чмокнула ее в дряблую щеку. Часы пробили одиннадцать. Боясь, чтобы чего-нибудь еще не произошло, все резво разобрались по местам.
И только тут Виталий заметил, что действительно на столе вообще не было ничего из спиртного. А в разнокалиберных сосудах были разлиты соки, морсы и прочие нектары.
«Тогда сельдь зачем! И огурец маринованный! А гриб малосольный? A?» – недоуменно бурчал про себя Виталик, но вслух возмутиться не посмел.
Старый год проводили блекло. Со стихами, загадками, шарадами и старыми не
смешными анекдотами. Одна немолодая женщина даже спела арию из неизвестной оперы, игриво поводя обнаженным плечиком и закатывая к облупленному потолку круглые голубые глаза.
Оставалась слабая надежда на бой часов. Хотя бы еще один нормальный человек должен же был оказаться на этом буйном празднике трезвости.
Однако, в полдвенадцатого все, подчиняясь некоей внутренней команде, разом встали, натянули комбинезоны, обули лыжи, взяли в руки палки и со звериным гиканьем умчались в лес.
Оставшись один, Виталик посидел еще немного в тепле, вздохнул Ванькой Жуковым, влез в ставшие родными валенки, засунул в штаны обе злополучных бутылки и потащился к месту проведения оргии, стараясь ступать четко между двумя кривоватыми линиями лыжни.
Закуску он позабыл на столе. От страшного душевного расстройства.
Едва отойдя от освещенного места, Виталик тут же потерял путеводную нить и пошел, поминутно проваливаясь по пояс на раздававшиеся в глубине леса страшные вопли туристов.
Немало повалявшись в снегу и набив кучу шишек в столкновениях с деревьями, он добрался до большой поляны, на которой стояла огромная лесная красавица, увешанная самодельными игрушками и гирляндами.
Горел большой костер, люди со страшной скоростью проносились мимо него, кричали непонятные слова, появлялись на свету и пропадали во тьме. Их огромные тени метались по поляне, то взлетая к верхушкам деревьев, то извиваясь по искрящемуся снегу. За тенями гонялась невероятных размеров пёс. А может и ...волк уже!
Судя по разбросанным кругом разноцветным конфетти и погасшим огрызкам петард, Новый год уже наступил.
«Как же так! – поразился сам себе Виталий. – Я что же, Новый год в сугробе встретил? На сухую!?»
Он оглянулся, не веря глазам своим. Один, в новогоднюю ночь, посреди незнакомого леса, в тридцатиградусный мороз, абсолютно трезвый и голодный. Осознав все это, Виталий задрал голову к блистающей на небе луне и искренне завыл.
И услышал ответный, не менее тоскливый протяжный стон. Повернув голову, он увидел одного из гостей, которого отметил еще в избе по тоске в глазах. Этот горемыка, так же как и Виталик, примчался неизвестно куда вслед за своей возлюбленной. Той самой, что арию исполняла.
Две отвергнутые странным сообществом души, соединились чуть в стороне от поляны под небольшой пушистой елочкой.
- Есть чего? – едва слышно выдохнул Виталик. – Из закуски, конечно! Остальное имеется! – гордо поправился он.
- Есть ВСЁ! – с достоинством ответил напарник и открыл изящный саквояжик, в котором в строгом порядке располагались выпивка и самая разнообразная закуска. Отдельно находились приборы, изящные стаканчики и даже салфетки.
- Виталий! – подцепил кусочек «брауншвейгской» наш герой. – Старший инженер особого конструкторского бюро.
- Сеня! – протянул ему полстакана коньяку напарник. – Старший повар ресторана "Прага".
Молча выпили и закусили, поминутно вздрагивая и оглядываясь при каждом резком звуке доносившемся с поляны. Бутыль ушла в рекордно короткий срок. Говорить было не о чем. Все и так было предельно ясно! Сказались экстремальные условия и низкая
