Партизанка Часть первая

на лыжах резко оттолкнулась, оставляя за спиной, гостеприимную, пограничную заставу.

                                                                                                             
                                                                 Глава третья



  Очнувшись от тяжелых воспоминаний, Маслова посмотрела на открытый пологий склон, на котором была сотня открытых полос между купами сосен. Дальше, докуда хватала глаз, стоял плотно заставленный ельник. На одной открытой полосе между сосен, Маслова вдруг заметила не то две, не то три человеческие фигуры.
  « Померещилось », - подумала она, не доверяя своим глазам, и стала напряженно следить за далеким склоном.
  Снега по склонам навалило по пояс, идти было неимоверно трудно. Передний проминал, продавливал собой снежную толщу и скорее даже не шел, а плыл, прогребался вперед. Тот, кто шел вторым, видно было, что ему легче. Там где стоял ельник, появилась еще пара. Определенно это были люди. Они шли гуськом, высоко поднимая ноги, и по этому даже на таком расстоянии можно было без ошибочно определить, что они люди. Одна из фигур подняла руки, очевидно поднося бинокль к глазам.
  - Немецкие егеря! – взвизгнула Маслова и, пригнувшись в снег, стала поспешно спускаться вниз, определив для себя, что минимум два часа, и они обнаружат зимовье.
  Несколько минут, и у нее все было собрано. Взвалив на спину мешок, она тщательно притворила за собой дверь.
  Маслова пустилась вниз по большому склону пробивать свою тропу по каемки озера. Она предположила, что ее сейчас не могли заметить. Это означало преимущество во времени перед возможными преследователями. Девушка посмотрела в ясное небо в тщетной надежде на снежок, который припорошил бы ее след, но при такой погоде, а она могла простоять еще много дней, Маслова знала, что оставит за собой отчетливый след, след двух человеческих ног, который трудно скрыть в этой свеженанесенной снегом земле.
  Она приняла решение идти на юг, перевалить сальные тундры.
  « Вероятно, обнаружат след. Будут пытаться поймать, и тогда придется петлять, часто сбиваться с маршрута », - с тревогой подумала она, и с такими мыслями прибавила темп.
  Маслова чувствовала себя в безопасности, пока переходила сосновый молодняк, но скоро ей пришлось выйти на открытое болото. Она все время старалась идти, заслоняясь, и была уверена в том, что не упустит ни одной возможности, которую давало ей ее молодость.
  Вдруг она заметила появление еще двух людей. Они появились с совершенно неожиданного направления и шли по противоположной стороне болота. Она припала в снег, но ее мешок высоко выдавался на белом, и Татьяна, наблюдая за ними, чувствовала себя словно парализованный страхом зверь. Они были очень близко, и она различала их лица в фуражках; без всякого сомнения, это были немецкие егеря.
  Ее еще не заметили, и поэтому она не могла двигаться раньше их, пока те уйдут за болота. Осторожно поворачивая голову, Маслова посмотрела во все стороны, и вдруг увидела другую пару вражеских обходчиков. Идя зигзагами, они вместе с другими густо прочесывали всю местность, как это и делала первая пара. Татьяна еще не могла двинуться с места потому что первая ближняя пара не выходила с болота, но когда она, наконец стала заходить ей за спину, девушка потихоньку на четвереньках стала  пробираться в сосновый бор. Зная, что вот сейчас немцы пересекут ее след – и начнется настоящая погоня.
  Перекинув через голову винтовку и выпрямив спину, Маслова набирала скорость, думая при этом, что немецкий егерь – это хорошо обученный солдат, специально для этой местности. Прежде всего, ей придется пробивать тропу, (местами уже, по глубокому снегу), а немцы могли делать эту работу по очереди, давая отдых тем остальным. Уже это преимущество лишало её надежды вырваться от них подальше. Однако если только начнется снегопад, у нее появится много шансов, уйти от врага.  
 Маслова подняла к небу голову. Небо было ясное.

                                                                     ***
                                                             
  Густой ельник закончился на краю не высокой сопки. Внизу, рос корявый березняк да редкие приземистые елочки.  
 Спустившись, Маслова задержалась: присела на валежину стала напряженно слушать, потом встала, долго нюхала слабый ветерок, что тянул от ельника к березняку.
  « Дымом тянет, значит, готовят ночлег »,  - определила она и, поправив винтовку, двинулась дальше, решив идти до тех пор, пока полностью не стемнеет.
  Когда стали сгущаться сумерки, Маслова подошла к болоту, над которым от не замерзшей топи, поднимался густой туман. На краю болота, метрах в десяти на снегу, что-то чернело, длинной полосой. Это была тропа. Она была утоптана сапогами и растянута мелкой, кровавой бороздой. Пройдя еще вперед, девушка обнаружила другой след, который уходил в сторону. Она повернула, оставляя в стороне тропу.
  В низине под большой елкой, сваленной ветровалом, из-под  наваленной наспех хвои, виднелись тела. Маслова осторожно сдвинула хвою: в яме под стволом дерева, лицами вниз лежали двое немцев. Она присела на корточки, внимательно рассматривая: у верхнего убитого в левой стороне  на шинели был вырван клок; пуля вошла в грудь и вышла под лопаткой. Светлые волосы коротко стриженого затылка, покрылись толстым слоем инея. У ног валялся автомат – ППШ, без диска. Маслова бы не забеспокоилась, мало ли что здесь произошло? Война…
 Но, вдруг она случайно заметила на прикладе – ППШ, вырезанную надпись: « Алексей ». Маслова вспомнила, что эту вырезанную ножом надпись, видела у связной.
  - Убили, значит, Бергман, - прохрипела она простуженным голосом и почувствовала тяжесть на сердце.
  Она, слабо владея собой, положила хвою на прежнее место и с трудом двинулась по тропе дальше.
 Татьяна обнаружила связную в гарельнике, на большом плоском камне. Она лежала на спине, с распростертыми, окоченевшими руками. Камень, покрытый шероховатой коркой обледенелого снега, отдавал, чем-то страшно – ледяным.
  Она отложила в сторону свой заплечный мешок и винтовку, сняла пояс телогрейки, подняла голову. На середину неба выплыл месяц, который беззаботно купался в бездонной глубине ночного мрака. В груди у нее все замерло, сжалось. Злость, ярость обожгли сознание:  « Фашисты! Крысы! Даром вам это не пройдет!.. »
  Ярость, которая охватила ее, пробудила в ней месть. Завтра она сделает засаду и будит их уничтожать; представив, как все будет выглядеть, она выпрямилась и с яростью бросила:
  - Скоро зверью на корм пойдете!..
  - оте… те... – подхватило эхо.
  Маслова аккуратно опустила тела на снег, тут же низко нагнулась: полураскрытый рот Бергман был забит снегом. Он обильно лежал на одежде до подбородка, на пряди черных волос. Ее восковое лицо и широко раскрытые глаза были густо набиты наледью.
  - Вот ты и встретилась со своим любимым. И уже никто – никогда, вас не смеет разлучить… - всхлипывая, произнесла она, уткнувшись мертвой в грудь.
  Ощутив задубевшую телогрейку, Маслова мысленно стала представлять картину – всей трагедии. Но все смазывалось, куда-то уходило, в голове крутились неразборчивые картинки.

  « Как же так могло случиться, Люба? Ты ведь всегда была очень осторожной… »