Жена поэта, часть 4

И стала Оля помощницей хозяина лавки. Работники отнеслись к этому по-разному. Кто искренне обрадовался - «Как хорошо-то!», кто оставил без внимания - «А мне все равно под кем пахать. Я свою работу знаю», а кто и злобу затаил - «Ишь! Выскочка!». И даже пошли разговоры, что не так просто такое уважение чужой девчонке оказано, что не зря они вдвоем засиживаются в кабинете хозяина. И вот как-то через месяц, когда хозяина дома не было в лавку пришла его жена Варвара Петровна. Подошла к стойке, в упор посмотрела на Олю, затем, бросив «Пойдем-ка», отправилась в кабинет.
Оля, недоуменно пожав плечами, пошла следом за ней. Только закрылась за ней дверь, как на девушку посыпался град упреков и оскорблений:
- Ты что же это? А? Мужика у меня увести задумала? Пока я там с его детьми вожусь, ты ему на шею вешаешься? Ни стыда, ни совести! Мы тебя приютили, в люди вывели, а ты пакостничаешь? Думаешь, я не знаю, почему он тебя помощницей сделал? А? Не знаю? Да потому что мордочка у тебя кругленькая, да глазки строишь хорошо! Все знаю! Меня не обманешь!!!
Варвара Петровна завелась не на шутку.
- Господи! Да за что же это!! От родной семьи! От детей! От жены любимой! На какую-то пакастушку,  на какую-то тварь подзаборную, на эту!..
Неожиданно жена хозяина подскочила к Оле и схватила ее за ворот платья. Дальше, мотая по всему кабинету, стала кричать:
- Да что б ты сдохла, разлучница! Да чтоб у тебя глаза закрылись навек! - и стала обливать бедную девушку отборной площадной бранью.
Оля, оторопев, даже не пыталась сопротивляться. А Варвара Петровна тычками выгнала девушку из кабинета, схватила веник и, охаживая Олю по спине, по плечам, по голове, продолжала кричать своим высоким писклявым голосом:
- Ишь, чего задумала! Все прибрать к свои рукам! И лавку! И мужика! А нас, что? По миру? Не позволю! Не будет этого! Пока жива я, не дам!!!
Работники лавки испуганно прижались к стенам и только робко вздыхали: «И хозяина нет... Бедная Оля...» Случайные покупатели смотрели на все это как на представление и ухмылялись. Иногда даже бросали фразы: «Надо, надо этих молодых учить!» «Что, все присвоить захотела? Ишь, какая! А по виду не скажешь»
Оля хотела уже убежать, скрыться, но Варвара Петровна не отпускала и снова и снова осыпала ее ударами и бранными словами. В конце концов Оля упала на стойку. Из глаз посыпались слезы. Слезы обиды, стыда. Боли Оля не чувствовала. Силы у хозяйки было немного, потому было не больно, но было обидно. В голове стоял вопрос «За что?».
Неожиданно для всех в лавку вошел мужчина. Он, увидев такую картину, молча подошел к хозяйке, перехватил ее руку с веником, и мягко сказал:
- Не надо. Зачем вы так?
- А ты что за защитничек? А? И тебе захотелось?
Варвара Петровна пыталась вырваться, но сильные руки мужчины легко удерживали хозяйку.
- На девушку посмотрите. Я думаю, хватит?
- А и ладно! И хватит! - потеряв надежду освободиться, сказала хозяйка. Мужчина сразу разжал свои ладони.
- И запомни, чтоб ноги твоей здесь не было! - сказала Варвара Петровна, зло бросив веник в угол. Затем оглянула лавку, - А вы что уставились? А? Работайте! Вам за что жалованье платят? - и вышла из лавки.
Оля с трудом оторвалась от стойки. Подняла заплаканное лицо на своего неожиданного спасителя и ... увидела того самого господина. Он стоял и  протягивал ей руку:
- Вы не ушиблись?
Неожиданно для всех, и в первую очередь для себя, Оля закричала:
- Уйдите! Уйдите! Все из-за вас! Вы мне только беды приносите! Ну что вам от меня нужно? Что? Смерти моей? Кончины? Жила я спокойно! Жила, горя не знала! А тут вы! Вся жизнь у меня наперекосяк! Все вы! Все вы! Да будьте вы прокляты!!!
И Оля опрометью выбежала из лавки.
Все замерли. Никто не ожидал от спокойной, покладистой девушки такого взрыва. Воцарившуюся тишину нарушил голос странного господина:
- Вы  мне можете продать бумагу?
Стоявший за стойкой Федор медленно повернул голову в сторону говорящего:
- Чего изволите?
- Вы  можете мне продать бумагу?
- Бумагу?
- Да, бумагу. Есть она у вас?
Федор медленно повернулся к полкам с товарами и стал бессмысленно водить по ним глазами.
- Мне нужна писчая бумага. 30 листов, - повторил странный господин, - Да вот же она у вас! На второй полке.
Федор машинально отсчитал 30 листов и подал странному господину.
- Спасибо. Чем обязан?
- Чего изволите?
- Сколько стоит? Денег сколько надобно?
- Чего-с?
- За бумагу! - и странный господин даже поднял пачку бумаги и потряс ею перед носом Федора.
- А! За бумагу? За бумагу вы должны... Вы должны...
- Вы должны 7 копеек! - звонко крикнула пришедшая в себя Маша - молодая работница лавки, которую взяла на работу убежавшая Оля.
Странный господин отсчитал деньги и ничего не сказав, вышел из лавки.

Оля пропала. Ни домой, ни в лавку она не вернулась. Приехавшему Игнату Матвеевичу рассказали про то, как его жена выгнала Олю. Он молча вышел из лавки, сел на скамейку, медленно свернул цигарку, закурил и через некоторое время сказал:
- Продам лавку.
Затем тяжело встал и отправился прочь.
Родители Оли вместе с Игнатом Матвеевичем оббегали весь город. Но Оли нигде не было. Вечером вернулись домой. Игнат Матвеевич достал штоф водки, поставил на стол и сказал:
- Вы на меня зла не держите. Я же как лучше хотел. И лавку в хорошие руки отдать, и дочке вашей жизнь устроить. А жена моя... Я ужо ее поучил! Теперь не скоро на улицу выйдет.
Налили водки. Выпили. И сидели молча, думая каждый о своем. Слышен был только шум дождя, - с вечера зарядил ливень. Молча налили по второй. Молча выпили.
Неожиданно дверь отворилась и в комнату вошла Оля. Грязная, мокрая, в порванном платье, с растрепанными волосами. Подошла к родителям, упала на колени, опустила голову и тихо сказала:
- Ну вот она я. Хотите - убейте. На то воля ваша. Сама я не смогла, - потом подняла голову и, глядя в лицо Игнату Матвеевичу, твердо сказала, - Дядя Игнат, я ни в чем не повинна. И в мыслях дурного не было. Простите меня.
Все трое взрослых вскочили, упали на пол рядом с Олей и обнимая, целуя ее, просидели так с полчаса, пока матушка не вспомнила, что дочь и покормить бы не мешало.

ВАН © 31.01.2009