нее влюбился, и украдкой изредка поглядывал на нее во время уроков. Она же, казалось вовсе не замечает его присутствия, и всячески игнорирует. Ваня в общем то, ни на что не надеялся, так как эта девочка с короткой стрижкой, и большими зелеными глазами, была всегда в центре внимания всех ребят ее класса, и даже старшеклассники пытались с ней заигрывать. Ваня видел, что каждый день после уроков, какой ни будь старшеклассник, хватал ее портфель, и с горделивым видом провожал девчонку домой.
Несколько раз он замечал, что Вован и Толян, сопровождают ее по асфальтовой узкой дорожке, ведущей за ворота школы. Они тогда о чем то весело болтали, и ни на кого не обращали внимания. Легкая досада тогда кольнула его маленькое сердце.
Прошел еще месяц, и Ваня начал замечать, что его одноклассники всячески избегают общения с ним. Ваня не мог понять почему. Ведь он не сделал ничего плохого никому и никогда. Да, он был необщителен, и неразговорчив, но всегда помогал с уроками, если его кто либо просил о помощи. Ваня знал, что конечно он далеко не красавец, и не атлетического сложения, но совсем не уродлив, и выглядит не хуже других. Он не понимал, почему к нему вдруг стали все прохладно относиться, пока однажды не подслушал случайно разговор двух ребят, прямо в школьной уборной.
Они зашли в туалет на большой перемене, что бы покурить и поболтать, не заметив закрытой кабинки в самом углу уборной. Ваня сразу узнал говоривших-это были ребята из его класса.
-Все знают, что его мать шлюха, а отец в тюрьме, вся школа знает, - бросил один из ребят, закашлявшись после непривычно глубокой затяжки.
-А мне пофигу на него и на его мать, он мне чего, друг или брат?
-Да я то же вроде не братался с этим неудачником, просто неприятно, что этот козел, учится с нами в одном классе, противно просто, понимаешь?
-Ну еще бы, как не понять. Вован из параллельного класса, все про него знает. Он говорит, что сам с его мамашей спал - она в гастрономе продавщицей работает, ну он ее там и зацепил.
-Во дает, вот это мужик, я понимаю, - и в его голосе послышались нотки зависти и уважения.
-Так это еще не все. Вован говорит, что она просила его друга привести, что бы втроем... понял? Так он кента своего в следующий раз возьмет - Толяна...
-Во блин дают... Мне бы так подфартило, - голос дрогнул в завистливом смятении, и умолк.
Когда оба курильщика вышли из уборной, Ваня еще долго сидел за запертой дверью туалета, и именно в тот момент, его подростковая ранимая душа дала первую трещину...
На следующий день, Ваня как обычно пришел в школу, и уселся на свое место.
Он не сразу обратил внимание, на выцарапанную надпись посередине парты.
Но когда он, наконец, заметил ее, его чуть не вывернуло наизнанку. Приступ тошноты подкатил к горлу, свинцовым шаром, и застрял там, мешая вдохнуть. Жаркая волна стыда и беспомощности поднялась от низа живота к лицу, и залила его ярким алым пламенем.
Казалось, что уши его горят в огне, и вот вот начнут плавиться как воск, капая горячими каплями на пол. И Ваня понял, что он хочет этого. Он хочет в эту минуту расплавиться как свеча, исчезнуть навечно, погибнуть в этом пламени, и забыть обо всем.
На парте ясно выделялась надпись: "Сын шлюхи и убийцы, ты позор для нашего класса, убирайся вон, мы тебя не хотим "
Ваня сидел, дрожа всем телом, не в силах оторвать глаз от этой страшной надписи, а вокруг стояли его одноклассники, и смеялись, показывая на него пальцем.
Вдруг, чья- то легкая рука, коснулась его плеча. Ваня резко обернулся, и оторопело взглянул в большие зеленые глаза, внимательно смотревшие на него. Они были так близко, что ему на секунду показалось, что длинные черные ресницы, это крылья бабочки махаона, в любой момент способные вспорхнуть и исчезнуть среди полевых цветов.
-Не обращай на них внимание, - тихо проговорила она, легким движением руки закинув короткие волосы себе за уши, - Они еще дети, просто злые дети, и ничего не понимают. Пойдем со мной, - она взяла его за руку и легко увлекла за собой.
Они вышли из класса, прошли по коридорам школы, и вышли на улицу.
Свежий осенний ветерок немного привел Ваню в чувства, и он наконец вышел из оцепенения.
-Это все ложь,- дрожащим голосом прохрипел он, - Я знаю это ложь...
По его щекам катились слезы, но Ваня не замечал их. Ему было все равно...
-Я знаю, что это ложь, - сказала она грустно, - Такое часто бывает у подростков. Они глупы и невежественны, - она подняла свои тяжелые ресницы и взглянула на Ваню:
-Ты мне всегда нравился Иван, с первого дня. Я сразу почувствовала в тебе что то, что сама не могу объяснить.
Ваня остановился как вкопанный, и волна надежды окатила его с ног до головы, вызвав легкую дрожь во всем теле.
-Как я счастлив, - подумал он,- Она тоже любит меня, а на остальное плевать. Плевать на этих малолетних идиотов, непонимающих ничего в жизни. Нет, они не смогут вывести меня из себя, и сделать из меня неудачника, я им не позволю.
Они взялись за руки, и пошли в небольшую рощицу, находившуюся прямо рядом со школой. Там иногда собирались старшеклассники, что бы покурить косячку, или выпить пивка на большой перемене. Но сейчас там никого не было, и деревянные треснутые скамейки, словно манили их в свои объятия. Ваня сел на обшарпанную потрескавшуюся скамейку. Он уже успокоился и перестал дрожать. Она любила его, а все остальное уже не важно. Все остальное это всего лишь суета.
Она села ему на колени, и нежно обняла за шею.
-Поцелуй меня, - вдруг неожиданно проговорила она, и с силой прижала его губы к своим...
-Вы чего, в любовничков играете?- Неожиданно раздался знакомый грубый голос.
Ваня вздрогнул, и оцепенел от ужаса: Он не заметил, как вокруг скамейки собралась толпа его одноклассников, а совсем рядом стояли Вован и Толян, ехидно ухмыляясь.
-Вы чего так долго? Меня чуть не стошнило! - сказала она, резко высвободившись из Ваниных объятий, - Для вас это цирк, а мне с этим уродом целоваться в этом вонючем парке, ради вашей забавы, - она презрительно бросила взгляд, на ничего не понимающего Ваню:
-Ну ты и придурок, - захихикала она, опершись в свои бедра обеими руками, - Ты че, и взаправду поверил, что я в тебя влюбилась? Ты точно козел, отморозок конченный...
А все смотрели на Ваню, и смеялись, указывая на него пальцем. Смотрели и смеялись... Долго смеялись... Потом прозвенел звонок...
На следующий день Ваня принес в школу обрез, с тремя коробками патронов. Он их пересчитал еще вчера вечером, когда залез на антресоль в коридоре, и достал оттуда пыльный, провонявший плесенью мешок. Много лет назад его отец, где то достал обрез, со множеством патронов к нему, и спрятал на антресоли не зная, что Ваня тайком наблюдает за ним, из за приоткрытой двери своей комнаты.
Вчера вечером Ваня аккуратно развернул мешок, и вытащил оттуда промасленное оружие.
Как здорово он почувствовал себя в тот момент. Какая легкость вдруг охватила все его чувства, и он перестал сомневаться. Ваня много читал, наверное, даже слишком много, для подростка его возраста. Он любил книги про войну. Он знал, что такое война из книг.
Именно из книг Ваня научился, конечно теоретически, как заряжать ИЖ-26Е 12-го калибра, как целиться и как стрелять.
Он бережно взял в руки ружье, и протер его бархатной тряпочкой. Он двигался медленно, не спеша, аккуратно протирая от загустевшего масла каждую деталь, каждый винтик, каждую выпуклость этого красивого оружия. Ваня что то тихо насвистывал себе под нос, и улыбался загадочной улыбкой, словно ему было известно что то, о чем никто и не подозревает...
Он долго и старательно обтирал надежную сталь ружья, тихонько насвистывая только ему знакомую мелодию.
Мать свою, он убил сразу, как только она уснула.
Он зашел в ее комнату, и прикрыл за собой дверь. Она лежала на непомерно широкой кровати, такая худая и бледная. Даже во сне ее лицо выражало озабоченность, и какую то порочную покорность. Ее руки лежали на груди, а пальцы переплетены, словно она была заранее готова к похоронам, и оставалось только вставить горящую свечу между ее тонкими пальцами.
Ваня подошел, положил ей подушку на лицо, приставил вплотную короткое дуло обреза, и нажал на один из спусковых крючков.
Звука, Ваня почти не услышал, хотя знал, что обрез должен стрелять громко. Видимо подушка, сильно приглушила грохот выстрела, и это порадовало Ваню, так как он понимал, что громкий выстрел может разбудить соседей, и они вызовут милицию. Но все прошло удачно, и Ваня улыбнулся самому себе, словно гордясь проделанной работой.
Тело матери не шелохнулось, и не изменило положения, только лежащая на лице подушка, с некогда снежно белой открахмаленной наволочкой, с каждой секундой становилась все красней, и красней.
Ваня пришел в школу первым, и зайдя в класс, сразу спрятал ствол, между двумя стеллажами, у задней стенки класса.
Перед самым уроком он вышел в коридор, и нашел там Толяна и Вована, которые как всегда были вместе, и как всегда над чем то хихикали.
-У меня для вас есть сюрприз, - тихо сказал Ваня, похлопывая себя по оттопыренному карману брюк. Пойдемте со мной, я вам это в классе отдам, - проговорил он, и, не ожидая ответа, побрел по коридору.
-Оба на, во дает пацан, ты видал Толян? Че это с ним, смурной весь, какой то?
-А тебе чего? Усыновить его хочешь? Ты же почти как его папаша уже, - им шутка понравилась, и они дружно загоготали.
До начала урока оставалось пара минут, и весь класс, уже сидел за своими партами, когда вошли Ваня, а за ним Толик и Вова. Все вытаращились на эту процессию, ничего не понимая.
Толик пожал плечами. Вован ухмыльнулся и покрутил пальцем у виска.
-Сейчас увидите сюрприз, - сказал Ваня, - Сядьте вот туда, за свободную парту, обещаю, вам это понравится.
Ваня прошел в конец класса и подошел к стеллажу. Все сидели, и внимательно следили за каждым его движением, словно за фокусником на сцене. Никто ничего не понимал.
Ваня медленно достал сверток и развернул...
-Вот черт! - Выкрикнул Вован, уставившись в черную бездну обреза, - Не...
Выстрелом ему снесло пол головы. Туловище еще секунду продолжало сидеть, потом медленно завалилось набок и упало на колени Толяну, лицо которого превратилось в маску, яркую, красную маску. В тех местах, куда не попала кровь его друга, бледная кожа, напоминала след от стирательной резинки, на лице краснощекого клоуна.
-М...м... ма... ма, - только и смог проговорить Толик, и в его груди образовалась огромная дыра, размером с кулак, а окно, находящееся за ним разлетелось вдребезги, и окровавленные осколки стекол попадали вниз. Толик медленно склонил голову, и посмотрел на дыру. Через секунду он уже лежал на трупе своего друга.
Класс взорвался воплем двадцати человек. Кричали все. Они кричали, не двигаясь с места, скованные ужасом и неверием того, что произошло. Кто то звал свою маму, кто то отца, одна девочка, почему-то звала бабушку, уставившись немигающим взором в какую то точку на стене.
В дверь класса ворвался учитель физкультуры, которого Ваня очень уважал за то, что тот никогда не позволял себе ни над кем смеяться, даже если у того ничего не получалось.
-Ваня, брось, - успел выкрикнуть тот, и пуля 12-го калибра, затолкнула его слова обратно ему в рот. Нижняя челюсть, его
