Дуся, Дуня, Иван Абрамыч и Голливуд (рассказ)

даже на кухню сходила воды попить, вот до чего проняло!). А для гарантии, что этот ножик и его темечка не выскочит, этот самый Райбик воткнул уже бездыханное и даже не конвульсирующее главарёвское тело все тем же многострадальным темечком вместе с так и невынутым из него ножиком прямо в какой-то электрический ящик с неотключённым электрическим током. Из которого, раз он неотключён, тут же посыпались разноцветные электрические искры, что, по мнению Дуси, уже было вообще излишним полным издевательством над этим самым бандитским бездыханным главарём. Потому что он хоть и бандит, и ухмыляется этак кровожадно и даже гнусненько,  и вообще угроза миру - а всё равно человек. Который, как сказал ещё на школьном уроке литературы во время дусиного школьного обучения, великий пролетарский писатель Максим Горький, звучит гордо. Пусть он, повторяю, и самый что ни на есть последний урка, на котором пробу негде ставить. (Да не Горький Максим урка, а райбиков бандит! Ну сколько можно вам объяснять! Чего же вы такие кинематографически тупые-то?).
Нет, про крейсер – очень хороший фильм! Можно сказать – патриотический! С таким смыслом, что враги, какие бы они террористические не были, а всё равно будут наказаны. И другие артисты, которые кроме Райбика, тоже там хорошо играют. Вот, например, девчонка эта, с грудями. Такая прямо смешная! Она не просто какая-то, а «мисс»! Хотя ничего в общем, выдающегося по красоте. Кроме, может, только сисек. Правда, смешная. Когда музыка там заиграла, и она со своими дойками вдруг из торта вылезла. Райбик, понятно, не ожидал такого сюрприза, сразу на неё – автомат, а она – лезет! И как это он её не застрелил? Вот что значит – порядочный и нервы железные!
Вообще, этот Сигал по имени Стивен  - очень, по убеждению Дуси, талантливый артист. Прямо как Борис Андреев или Николай Крючков из кинофильма «Трактористы», да! Ведь когда он, этот Стивен, делает свою знаменитую свирепую морду со сжатыми скулами и сощуренными глазами, это просто теряешься чего делать – рыдать или смеяться. Он иной раз прямо как Райкин Аркадий! Или такой же талантливый как его сын Константин! Который играет Труффальдино в  кинофильме «ФигарО из БергамО». Где Миронов Андрей и Ширвиндт Михаил. То есть, Державин Александр. Тоже, между прочим, хорошие артисты. Тоже весёлые. Это прямо смеяться можно на них до самых настоящих слёз! Потому что настоящие мужчины, да! Особенно когда на троих в лодке, не считая собаки с такой, знаете, мордой кирпичом! Как они там с девками-то в лабиринте заблудились! А одна, которая «гусарская баллада» Шурочка, ещё делала такой неприступный вид, что мужчинами ну совсем совершенно не интересуется. Какая же, право, притвора! Тем более, что на Миронова глазками-то вон как стреляла! Хоть и ужималась прямо вся! Дескать вы, товарищ Миронов, мне совершенно без всякого интереса, хоть вы и всенародно любимый артист! Эх, ей бы, Дусе, её, шурочкины, гусарские проблемы! Потому что мужика у Дуси, я уже тыщу раз говорил, нет. В том смысле, что постоянного нет. Те же, которые время от времени в её жизни всё же появляются, почему-то постоянно оказываются временными. Хотя сама Дуся каждый раз считает, что уж этот-то, теперь-то, который уткнулся в её большую тёплую сиську (чего они у неё, дойки-то, мёдом что ли намазаны? И действительно, как кто не придёт - сразу утыкается! И именно в них! Не, скажем, в её дусин, затылок или пятку -  а туда! Прямо наваждение какое-то!), что вот этот безвременно сладко уткнувшийся, уж он-то - обязательно навсегда. На всю её оставшуюся, так тоскующую по нормальному, и пусть даже умеренно выпивающему (лишь бы только не очень сильно дрался) мужику жизнь. А они всё равно сбегают и сбегают. И каждый сбежавший раз Дуся не понимает – почему? Может, они пугаются того, что она сразу, без всяких предварительных любовных игр, без всякого кокетства и тонких городских жеманничаний начинает относиться к ним совсем не так, как они привыкли? Потому что она сразу же, немедленно, с первой же минуты начинает их обихаживать, одевать-обувать, покупать им всякую одежду и ботинки, шляпы, костюмы и носки, и кормить как на убой всевозможными деликатесами, которые сама себе, конечно же, позволить не может. И вообще холить и лелеять, только что не молиться и не облизывать их с ног до головы. Хотя если они скажут – оближет не задумываясь. Потому что ей, Дусе, очень хочется иметь персонального и постоянного мужика. Пусть даже низенького, плешивенького, картавенького и вообще на которого никакого ни у кого спросу нет и быть не может даже теоретически. А то, что она, Дуся,  в постельных делах не особо прыткая, так это ей только подсказать надо, чего ему, мужику, хочется! Она же прямо в лепёшку расшибётся и наизнанку вывернется, чтобы ему, другу милому и сердешному, в полной мере угодить! Она ведь, Дуся, такая! Совершенно нерастраченная, несмотря на своей относительно цветущий и всегда приветливый вид! И какие же всё-таки эти самые мужики дураки! Не ценят очевидного! Зажрались, что ли? Даже и плешивые.
Да, нету мужика, нету. Видно, не судьба. Остаётся давнишняя страсть – кинематограф. Впрочем, эта любовь к «самому массовому из искусств» у Дуси тоже хотя и не сиюминутная, но весьма своеобразная. Например, она никогда, даже в далёком наивном крестьянском детстве, даже и не мечтала, как все другие девочки ей тогдашнего возраста, стать киноартисткой. Для неё нелепой и совершенно даже кощунственной была сама эта мысль: сниматься в кино, то есть, если не стать в один ряд, то хотя бы издалека приблизиться к таким неземным божествам как Любовь Орлова, Марина Ладынина, Зоя Фёдорова, Нонна Мордюкова, Люсьена Овчинникова и ещё многие, многие, многие, портреты которых, вырезанные и разных журналов, она трепетно хранила в картонной канцелярской папке, которую ей принесла из совхозной конторы соседка, которой она за это, пользуясь покровом ночи, приволокла мешок комбикорма для открома личного поросёнка, хотя соседка просила два, но два – это уже очень много. Хотя ей, Дусе, для горячо любимого кинематографа, конечно же, ничего совершенно не жалко, но надо же, в конце концов, и совесть иметь!
Слышу, уже слышу ехидное читательское замечание! Дескать, как же так, гражданин автор! Вы же сами только что говорили, что вышеупомянутая Дуся считает воровство страшным грехом, а теперь, видите ли, рассказываете про уворованный ею же питательный поросёночный комбикорм! Нестыковочка у вас, гражданин автор, получается! Как говорится в одном гениальном творении, поздравляю вас, соврамши!
Не спешите. Никакой нестыковки здесь нет. Потому как все мы - люди взрослые, и прекрасно понимаем, что такое воровство, а что - заимствование у государства. А это в нашем российском обществе совершенно не одно и то же! И не было за последние почти сто лет никогда!  Потому что, например, на том же сейчас дружеском нам Западе государство – это некий общественный институт, который всегда стоял и стоит НАД народом и непосредственного касательства к его чаяниям и нуждам не имеет. А наше же государство в своём исходном, почти столетней давности первоначальном виде было построено для нужд именно рабочих и крестьян, трудом и горбом этих самых рабочих и крестьян, на их, можно сказать, кровные рабоче-крестьянские средства и для удовлетворения их же рабоче-крестьянских потребностей! Вы, конечно, можете возразить: дескать, но сейчас-то у нас совсем другое государство! Рыночно-базарное! Дикий капитализм! И нечего к нему, к дикому, приплетать этих вечно мешающихся под его государственными ногами этих самых городских и сельских пролетариев, которые со своими вечно неугомонными потребностями надоели ему как ненасытные бродячие собаки!
И опять, граждане, извиняюсь. Как же это выходит так? Сначала ободрали как липку, последние жилы вытянули, последней надёжи лишили на светлое на будущее– а отдавать ваши долги, значит, Пушкин будет, Александр Сергеевич? Который памятник себе построил нерукотворный, чтоб не зарастала к нему никогда народная тропа? А той же Дусе на какие, извиняюсь, шиши памятник и себе, и папане-мамане строить? Она – не Пушкин, стихов не пишет, а государство-то ведь ей ни копейки на увековечивание в памятнике не даст! А, между прочим, папаня с маманей хребты свои ломали единственно для того, чтоб жила бы страна родная, и нету других забот! Вот где нестыковка-то получается! Самая настоящая! А раз государство само, добровольно свои долги не возвращает, то мы, как сказал в своё благословенное время товарищ народный академик Мичурин, который все яблони перекрестил-перепортил, не имеем  дальше никакого терпения ждать милостей от государственной природы! Взять их у него, у государства, то есть – наша задача! И действительно нету у нас других забот! Потому что долги, коли взяли, надо возвращать. Обязательно. Долги – это не подарки. Понимать надо, а не делать вид, что всё по-честному, что так и должно быть.
Вот и её, Дусин, крейсерский повар Кейси Райбик так и говорит, вращая своими риайбиковыми глазами. Что ожидание смерти хуже самой смерти. Да… Про что это я… А, так всё про тот же папанин-с-маманин памятник! Потому что если вдруг сама Дуся помрёт (мало ли? Все под Богом ходим!), то кто же им тогда его поставит? Тогда чего же, они так и будут лежать как какие безродные? Нет, этого Дуся допустить категорически никак не может! Не по-людски это, не по-христиански! А то, что она тогда упёрла мешок комбикорма, так от этого мешка от ихнего совхоза совершенно не убыло. Председатель-то эти мешки целыми фурами воровал -  и ничего. Даже в депутатах сидел, с  правильными речами и верой в наше всеобщее счастливое будущее. Так и помер, горюн бедный, от самогонки. В больнице сказали – цирроз печени. Настоящий был, прости Господи, большевик! С идеями!
Вот так она, Дуся, и живёт. С Дуней, периодически ночующим и утром так же периодически исчезающим Иваном Абрамычем и никогда не унывающим Кейси Райбиком  в видеомагнитофоне, из-за которого она в своё время похудела на шесть с половиной килограммов. Ничего. Жить можно. Ей бы вот только памятник поставить -  и будет вообще красота. Хоть на пенсию собирайся. Ничего. До сих пор жила и, даст Бог, и дальше проживёт. Не она одна такая. Всё нормально. И вам как говорится, не болеть.