Зарисовка в мрачных тонах. Ночь, пробитая голова нещадно болит, а дорога норовит уйти из-под ног. Я иду туда, где последнее время место, называющееся «мой дом». Это не совсем правда – я не чувствую себя там «своей», но это единственное место, куда мне хочется возвращаться.
Мы живем, не трогая друг друга. Не в физическом смысле – все гораздо глубже, хотя я стараюсь никогда не думать о метафизике. Мы как две параллельных прямых – не пересекаемся, даже находясь в одной плоскости. В нашем случае, в квартире.
Я ухожу из дома, когда ты готовишься ко сну, а прихожу – когда ты просыпаешься и начинаешь собираться на работу. Никогда не провожаю – продолжаю пить свой кофе на кухне, слыша, как хлопает дверь. Провожу свой день по-дурацки – сижу в интернете, иногда пытаюсь что-то сделать на кухне, но чаще заказываю еду из ближайшего ресторана. Бывает, я просто праздно шатаюсь по городу, а потом встречаю тебя в каком-то кафе – обычно случайно. И мы шатаемся вместе и говорим о чем угодно, только не о нас. И снова ухожу, а ты никогда не провожаешь.
…голова болит, в кармане совсем нет денег, даже документов нет, а что уж говорить о сигаретах. И я тащусь по ночному городу, а ты сейчас уже наверняка спишь или смотришь фильм, лежа на кровати и уж точно не ждешь меня.
Впрочем, меня все устраивает, и наше параллельное существование и отсутствие отношений. Скоро от них ничего не останется, и я перееду обратно в свою крошечную квартиру, буду снова водить к себе посторонних девушек, просыпаться с больной головой и желанием забыть вчерашний день и…ничего хорошего не будет.
Только сейчас до меня стало доходить, что в моей жизни появилось что-то хорошее – это ты. Жаль только, что дошло уже почти в самом конце.
… я уже захожу в подъезд, хотя меня не покидает подлая мысль: «Может пойти к себе?». Смотрю на себя в зеркало лифта – и вижу, что до сих пор не сняла бинт, на котором постепенно проступают капельки крови, которые приходится спешно маскировать волосами.
Сейчас главное – попасть с первого раза ключом в замок и тихонько пройти на кухню, не разбудив тебя. А завтра, пока ты на работе, я соберу вещи и переберусь обратно к себе.
Но планы резко меняются, потому что ты не спишь и выходишь меня встречать, а я понимаю, что ты ждала... У тебя усталое лицо и заплаканные глаза, ты осунулась и даже твои медные волосы как будто посерели. Наверное, надо что-то сказать, но голос почему-то не слушается меня.
-Проходи. Кофе будешь? – ты уже идешь внутрь квартиры, скрывая от меня покрасневшие припухшие глаза. Не стоит, я уже успела заметить.
Молча следую за тобой, глотая непроизнесенные слова, так же безмолвно принимаю от тебя чашку кофе и сажусь в дальний угол кухни, прихватывая с холодильника твои сигареты. С наслаждением закуриваю, понимая, что сигарета даст мне передышку в 3 минуты молчания. Я не знаю, что говорить, мое решение уйти пошатнулось, как только увидела тебя. Ведь ждала же, волновалась, значит, мы не такие уж и параллельные.
…для меня мы давно перестали ими быть, но это не так уж важно.
Впрочем, все становится неважным, потому что ты начинаешь говорить, почему-то с жутким акцентом, который раньше был еле заметен. Я понимаю, что что-то должно случится, когда вижу, как ты отворачиваешься к окну, болезненно распрямившись. Костяшки пальцев, сцепленных в замок, ощутимо побелели…волнуешься?
-Дура. – ты резко и как-то неожиданно выдыхаешь это короткое слово. Я молчу, опустив взгляд в пол. – Твоя записка – просто верх остроумия! «Не вернусь до вечера – значит, либо в больнице, либо в морге»! Ты…ты хотя бы понимала, как я беспокоюсь?
Нет, не понимала…до меня доходит только сейчас, когда вижу седой волос, блеснувший в тусклом свете лампочки.
-Представляешь, что я испытала, когда пришла Виона, в слезах и не могущая выговорить ни слова? Я подумала о самом худшем, что могло случиться… - У тебя голос хриплый и неестественный, будто ты с трудом сдерживаешься, чтобы не заплакать. – А потом ты, с замотанной головой, без сознания и врачи, разводящие руками: «Она прибыла уже без сознания и пока не приходила в себя».
Ты резко обрываешь разговор, переводя дыхание и успокаиваясь. Я знаю, что нужно открыть рот и сказать что-нибудь банальное, хотя бы просто – что-нибудь…но вместо этого достаю еще одну сигарету. Спички ломаются в дрожащих руках, поэтому я прикуриваю от брошенного на пол бычка.
-Впрочем, я не удивлена, что ты так поступила. – Наконец, собираешься с силами и продолжаешь разговор. – Ты никогда и не думала обо мне, не так ли? Тебе было плевать, во сколько я ухожу, тебе было плевать, что я жду тебя с работы. Я терпела, ждала, пока ты привыкнешь…не лезла со своей непрошенной нежностью и заботой. Но ничего не изменилось – ты не умеешь и не хочешь жить с кем-то, тебе претят любые отношения, да черт возьми, не молчи! – Тебя трясет в истерике, я вижу это, но слова застряли в глотке и не дают даже вздохнуть.
-Надо было все закончить раньше, когда я еще не привыкла к тебе, когда я еще…Все, собирай свои вещи и сваливай! Считаю до десяти! – Ты с размаху опустила кулаки на подоконник, а голос сорвался…Если я сейчас уйду – то все вернется на круги своя, у меня будет моя любимая и привычная жизнь, никто не будет мешать, никто не станет разрушать обычный порядок вещей. Все будет, как прежде…только вот мне почему-то не хочется уходить.
-Пять! – А ты все отсчитываешь и, как и прежде, не смотришь на меня. У тебя по щекам ползут слезы, я вижу их в оконном отражении.
Тушу сигарету, поднимаюсь, не сводя с тебя взгляда. Ты вздрагиваешь и зажмуриваешься, чтобы не видеть, как я ухожу.
Семь шагов, чтобы попробовать изменить судьбу. Можно закрыть дверь за собой, а можно… обнять, виновато поцеловать в висок, повернуть к себе и стереть слезы еще дрожащими руками. Молча посмотреть в глаза…и увидеть твою улыбку.
