Про Новый год, водопровод и террориста Моню (совершенно правдивая, если только чуть-чуть приукрашенная история)

настоящий (ой, мамочки!) террорист,  нагло  и  открыто разгуливавший со смертоносным оружием по родимой матушке Москве! Слава, слава, слава бдительным железным и дорожным милиционерам! Ура, товарищи!
   - Не мое, не мое, не мое, не мое! – заклинило у Мони. ( А чего? И заклинит! Одно дело – получить пару «календарей» за чужие портки, и совсем другое – пожизненное за терроризм.) – Верьте мне, люди!
    Но дежурного на такую дешевую уловку было не поймать. Он, довольно покряхтывая, залез в ящик стола и помахал перед понятыми и Моней роковой бумажкой.
    - А вот это заявление как понимать, гражданин Усама Бен Ладен? – сказал он. - Заметьте, вы сами написали, что без всякого насилия со стороны правоохранительных органов! Сами! Добровольно! При господах понятых, дай им Бог здоровья!
    После этих слов с Моней случилась настоящая истерика, успешно перешедшая в частичный паралич. Вследствие чего был срочно вызван доктор, порекомендовавший так же срочно госпитализировать больного в  известный санаторий под названием «Матросская тишина». А еще лучше, в не менее известное лечебно-профилактическое учреждение «Лефортово», где поправляют свое самочувствие пациенты Федеральной Службы Безопасности, потому что терроризм – это все-таки больше по их ведомству.

  Вот и добрались мы до финала этой  занимательно-нравоучительной истории, который, в общем-то, оказался не очень кровожадным. Моню наш самый гуманный в мире суд определил-таки на полтора года общего режима исключительно за скрадывание чужих портков и порнографических журналов (даже полному идиоту было бы понятно - ну какой из этого морального урода серьёзный террорист? Он в своей жизни оружия серьёзней деревянной рогатки и не держал никогда!). Вычислили и Мирона, этого хитромудрого гражданина, беспощадно прекратив его самогонный отпуск в кругу любимого племяша  и забубенного выпивохи Мыколки. Мирон, не задумываясь, тут же сдал нашего Шурку, который только-только выписался из психиатрической лечебницы  и даже успел заступить на ударную трудовую вахту в родной гвардейско-краснознаменной водонасоске. А Шурка тут же рассказал про сугроб, который и оказался главным виновником всех этих бед. Но сугроб, как существо неодушевленное, привлечь к уголовной ответственности было никак невозможно, да к тому же он позорно и подозрительно вовремя стаял по причине глобального мирового потепления. Так что все ко всеобщему облегчению закончилось относительно безболезненно, если не считать огромного нервного потрясения, в результате которого Шурка чуть было не вернулся в ставшие уже почти родными стены местной психушки, а также коллективно побитую дружными товарищами водонасосниками миронову морду, о чем, понятно, никто не пожалел, даже миронова жена, которая совсем некстати в это время получила от далеких западноукраинских родственников письменное сообщение о просто-таки беспрецедентном половом разгуле ее шалапутного муженька во время отпуска в тех благословенных краях. А Шура теперь ходит на работу строго по тропинке и по сторонам абсолютно не глядит, нет! И с той заветной тропки не сворачивает даже тогда, когда нужно, скажем, обойти нахально наваленную прямо на ей человеческую кучу, извиняюсь, фекальных испражнений. Лучше быть в г…не, нежели в тюрьме, рассуждает Шурка, и правильно, между прочим, очень правильно рассуждает! Вот и вся история.
    Постскриптум. А воды в той близлежащей деревне как не было, так и нет. И тот вредный, чуть не расстрелянный старик уже не радует своими тошнотворными визитами ребят-водонасосников, а пишет прямо в Кремль, в  Организацию Объединенных Наций и, персонально, вождю племени кочевников-берберов, обитающих в африканской пустыне Сахара (откуда, чёрт такой, только адрес взял?). Пусть пишет. Имеет право. Чернилов сейчас в наших писчебумажных магазинах хватает. Хоть упишися весь своим эпистолярным жанром.