Лемурия

Джа:
  - Погуляю... До обеда меня не будет. Попроси помощницу, чтобы комнату привела в порядок, убрала. Два дня уже не показывалась. Мне вечером чистота нужна. Обязательно!
  Дядюшка Джа, прислушиваясь к стихающему голосу, закивал.
  И, погладив бороду, ответил:
  - Рум клининг! Тунайт! Будет бест!
  И, затянувшись дымом из кальяна, зажмурился сладко.
 
  Связь была плохая.
  Железобетон недостроенной громады отеля глушил сигнал.
  Алексей слышал в трубке только треск и смятые обрывки слов. Понял только, что звонит помощник.
  И голос у того какой-то странный, захлёбывающийся. Словно тонет в словах, не успевает сквозь горло проталкивать их.
  - Ва... все... жов... во...
  - Подожди! - крикнул Алексей.
  Переложил трубку к другому уху и едва не упустил из вспотевшей ладони.
  Партнёры из местных озадаченно смотрели на него.
  - Я сейчас в другое место перейду. Там приём лучше! Не отключайся.
  Перейдя на английский, бросил на ходу:
  - Минуту! Подождите, пожалуйста! Срочный разговор...
  Смуглые мужики в контрастно-белых касках синхронно закивали в ответ и, быстро собравшись в круг, заговорили громким шёпотом о чём-то своём, наракском и наболевшем, постоянно перебивая друг друга и отчаянно жестикулируя.
  Алексей отбежал на край бетонной плиты и, прислонившись к вертикальной опоре, застыл у края. Рядом и под ногами, конечно, была не бездна. Пятый этаж в недостроенном здании.
  Но всё же - опасным было то место.
  Но именно здесь слышимость была наилучшей.
  - Пришло сообщение от информатора, - дождавшись ответа босса, затараторил Вениамин. - Прямо сейчас, только что! Он немедленно связался, сразу же! И знаете, что он выяснил?
  - Давай, Веня, без риторических и глупых вопросов, - распорядился начальник. - Конечно, не знаю! Потому и плачу такие деньги, что ни черта не знаю! Приди в себя и докладывай по порядку!
  Вениамин зафырчал загнанной лошадью и босс на секунду даже отстранил трубку от уха.
  - По порядку! Да уж, по порядку! Я вам скажу, что вы сами поймёте, что по порядку - невозможно! Нет, совершенно невозможно!
  И, набрав в лёгкие побольше воздуха, выждал мгновение - и выпалил:
  - Искандеров сейчас в Москве! И всегда там был!
  Алексей покачнулся, едва не выронив трубку. Невольно глянул вниз, тут же выпрямил голову - и каруселью пошла линия горизонта.
  Он отступил на шаг. Свободной рукой схватился за выступающую из бетона арматуру, изогнутую петлёй.
  - Не может быть, - пробормотал Алексей. - Это ошибка... или однофамилец. Напутал что-то твой информатор, напутал. Я же сам видел этого... Искандерова. Сам видел, своими глазами. И жена...
  Отпустил арматурную петлю.
  - Жена его видела. Она как-то говорила... Я только теперь вспомнил... Вернее, не теперь, не прямо сейчас, а утром - вспомнил. Она говорила мне, что видела его раньше, на презентации какой-то. Рассказывала, что тогда хотела подойти... Автограф, кажется, взять... Но тогда не смогла, очередь за автографами, а у неё вечно спешка... Не успела... Но она его видела!
  С уверенностью повторил:
  - Она его видела! И не могла ошибиться!
  - Информатор тоже ошибиться не мог, - возразил Вениамин. - Искандеров всё же человек известный. Сведения собрать о нём не так уж сложно. Искандеров пытался покончить с собой, в тяжёлом состоянии попал в больницу. Последние полгода лежит в палате реанимации. Он полутруп, Алексей Валерьевич! Полгода он под капельницами и на искусственном дыхании. Кормят через зонд, мочу сливают через катетер. Тимур сам, лично был в той больнице, разговаривал с главврачом, посетил больного в палате. Ему даже распечатку сделали записей о ходе лечения. Искандеров полгода в реанимации! Не выходил оттуда и едва ли выйдет! Это абсолютно точно!
  - Кто же тогда в Нараке? - растеряно пробормотал Алексей.
  И, не сдержавшись, добавил:
  - Кто с моей женой?! Что за доппельгангер тут бродит?!
  - Искандеров его фамилия, - растеряно пробормотал в ответ Вениамин. - Искандеров, а не это... не доппель...
  Вениамин закашлялся.
  - Кто-то выдаёт себя за Искандерова? - нащупал ответ Алексей.
  И похолодел от внезапной догадки.
  - Самозванец! Жулик!
  - Точно! - радостно подтвердил Вениамин. - Жулик и самозванец! Недаром у меня сердце не на месте-то было! И я вас предупреждал: следите за сейфом! Ну, и за женой, конечно... Ваша жена никогда не видела Искандерова вблизи и не общалась с ним. Какой-то жулик, пользуясь внешним сходством с писателем и зная, видимо, о любви вашей жены к его... э-э... к его творчеству - воспользовался этим. Втёрся в доверие, закружил голову. Уж мошенникам-то это удаётся лучше, чем кому бы то ни было! А подбирается он наверняка либо к деньгам, либо к документам на собственность! И если он пока не попал на виллу...
  - Твой информатор видел Искандерова? - уточнил Алексей. - Настоящего Искандерова?
  - А как же! - гордо заявил помощник. - Он же профессионал! Он же знает, что верят фактам, а не словам. Не просто видел, а сфотографировал. И самого Искандерова, и даже его жену, которая при случае сможет подтвердить, что муж её за полгода не покидал...
  - Есть фото Искандерова? - переспросил Алексей.
  Информацию о жене писателя он пропустил... Или, скорее, просто не воспринял.
  - Есть, - отчеканил Вениамин. - По электронной почте Тимур скинул. Качественное фото: вспышка, двенадцать мегапикселей! И Искандеров, и супруга его...
  - Я в офис! - крикнул Алексей. - Сида месте, жди меня. Даже на минуту из офиса не выходи!
  Он отключил телефон, пробежал мимо изумлённо замолкнувших партнёров и, не сказав ни слова на прощание, нырнул в лестничный пролёт между этажами, мгновенно исчезнув из поля зрения.
  Застройщики зацокали языками, прислушиваясь к стихающим звукам дробного галопа.
 
  Он не знал, можно ли назвать эту встречу случайной.
  Конечно, не ожидал. Не думал, что вернётся она. Сыта приключением, страстью насыщена - та думал он, и не ждал возвращения.
  А ещё...
  Он шёл по набережной, по той части её, что расположена была в центральной части города, у бывшего Губернаторского (называемого иногда так же и Колониальным) квартала.
  Нынешнее название этой части города, произносимое на местном языке, длинное и с обилием согласных, Искандеров запомнить никак не мог.
  Потому в разговорах с местными называл эту часть Нараки просто - "старым городом", что, конечно же, было неправильно, ибо бывший Губернаторский квартал был лишь небольшой частью Старого города (так что приходилось, во избежание путаницы, какие-то ещё ориентиры в разговоре называть).
  В общении же с иностранцами, в особенности с англо- и русскоязычными, вполне годно было и старое название. Гости, пожалуй, только им и пользовались при снисходительно-терпеливом отношении местных жителей к подобной бестактности (в послевоенное время, когда охватили весь штат антиколониальные выступления, именно названия вроде "Губернаторский" вызывали особую неприязнь у сторонников независимости штата).
  Ему нравилась старая часть города, с её узкими улочками, смыкающимися краями черепичных крыш, резными декоративными козырьками, тротуарами, замощёнными в старые ещё времена разноцветной плиткой (частью расколовшейся уже и выцветшей от тысяч каблуков и босых пяток, от стука и топота, от деревянных колёс, колёс с металлическим ободом и колёс, обутых в резину, от песка и пыли, и, конечно же, от палящего жара и проливных дождей), с её кальянными, а ещё - с заполненными великолепной восточной всячиной лавочками, где запахи пряностей смешивались с ароматами цветочных масел (и где вполне можно было, поторговавшись всего с полчаса, купить старинную бронзовую лампу, невесть каким путём забредшую сюда из Аравии или даже Магриба, и, купив, потереть её как-нибудь на досуге, пробудив дремлющего в ней лентяя-джинна) , с кофейнями и чайными домиками, с воздухом, напитанным запахами тлеющих древесных углей, жареного мяса и запечённых бананов, с жарой и духотой торговых рядов и тихой прохладой молитвенных залов.
  Ему нравилась эта Нарака, сказочная и приземлённая, суетливая и отрешённо-спокойная, многоголосая и многоязычная, многоцветная и разностильная, бесшабашно-весёлая, всемирная и вечная.
  Он легко становился частью этой Нараки, и из неё, такой праздничной и феерической, уходить не хотелось.
  Но именно поэтому в тот день Искандеров в старый город не пошёл.
  Он не хотел чувствовать вкус такой жизни, слишком привлекательной и потому - в особенности ненужной.
  Запоздалая сладость жизни раздражала теперь. И к чему она? Разве только - сделать слабым. Отвратить от задуманного. Сделать неприемлемым то, что следовало принять.
  Потому не шёл в город. Гулял по набережной, лишь издали поглядывая на городской квартал, где кипела, булькала, варилась, жарилась и под солнцем плавилась отпускающая его жизнь.
  И всё же...
  И в этот день не оставила она его совсем.
  Он не знал, можно ли назвать эту встречу случайной.
  Конечно, не ожидал. Не думал, что вернётся она.
  Но - вернулась.
  - Миша!
  Ирина подбежала к нему сзади и положила руки на плечи.
  Он повернулся...
  Конечно, не случайной была эта встреча. В Нараке всё происходит вовремя. И так, как нужно. Так, как нужно Нараке.
  ...и обнял её.
  Будто готовился к встрече, будто ждал её... Её, Ирину. Или действительно - ждал? Не признаваясь в этом самому себе, даже не спрашивая себя о том - ждал?
  И потому - обнял сразу, прижал к себе, жар тела ощущая, жар - безумие, безумие горячее, огонь прижимая, плотнее, так что кровь - вниз.
  Огонь!
  Её губы - воск помады и сладкий, опьяняющий мёд
  Он прижал свои губы к её губам. И почувствовал, как податливо слабнет от страсти её тело.
  После поцелуя она сказала:
  - Я должна была найти тебя. Я глупости творю... Сама не знаю, почему, но... Должна была...
  Он погладил её волосы.
  - Не нужно думать, - ответил Михаил. - Сейчас и здесь - не нужно. Если чувствуешь, что должна, значит - так оно и есть. Здесь всё призрачное, только сердце настоящее.
  Она отстранилась слегка и посмотрела на него с грустной улыбкой.
  - Романтик наивный... И как такой глупый выжил в этом мире?
  - Сам не знаю, - ответил Искандеров с искренним удивлением. - Так получилось. Литература приютила ненадолго, повезло. Даже кормила какое-то время. А ты?
  Он посмотрел на неё с надеждой.
  Той самой, последней. Глаза у которой - дождевые, прозрачно-грустные.
  Той самой, которая и сама не знает, что нужно ей, чтобы осуществиться. Которая и сама уже толком не знает, зачем осуществляться ей. Но смотрит всё, смотрит, из прозрачной водности её зов: "будь светлым и ты!"
  Не важно, зачем и почему. Просто на свет мой ответь и своим светом.
  Минут на несколько хватит нас, а там - будь что будет.
  - А ты... действительно... Я нужен тебе?
  "Не моя странность привлекает тебя? Не моя непохожесть на других? Не забавная игрушка для тебя? Нет же, нет!"
  Она придала голову к его груди.
  Прошептала:
  - Не знаю, что со мной. Это чем-то нехорошим закончится. Я даже не догадываюсь, а уверена, просто уверена, что мой муж знает о нас... О том, что мы были вместе... Возможно, без подробностей, наверняка без них. Но знает, но пока не может решиться на скандал. Он ведь не агрессивен... Когда-то я и полюбила его за мягкость. Но ведь