Когда мы были пацанамик

сена...
Бабушке стало плохо, когда услышала, что было дальше. Поняв, что стрелявший где-то рядом, немцы стали протыкать стога штыками и продырявили дяде ногу в икре. Он не пикнул, но от боли потерял сознание.
Эхо войны долго напоминало о себе.
На похороны дяди приехала девушка, которую никто из нашей родни не знал. Стояла поодаль от всех, прощаясь с дядей, горько плакала.
Ее пригласили на поминки и познакомились. Оказалось, что фамилия и отчество незнакомки те же, что у родных сыновей дяди. Это его внебрачная дочь.
Девушка  рассказала, что в сорок третьем году ее мама-врач спасла от заражения крови тяжелораненого майора. Ногу пришлось ампутировать, а после выписки из госпиталя он поселился у своей спасительницы. Она была вдовой. Муж погиб на фронте, а детей до войны завести не успели.
Об этой истории знала только бабушка, но она унесла военную тайну сына с собой…
Сегодня наша родственница живет в Украине,  которую когда-то освобождал ее отец.
           Деревенские университеты
С Уралом связано не только мое, усеченное войной, детство, но и первое знакомство с периодическим изданием. Это произошло за много лет до того, как пресса стало моей судьбой.
Помог, как нередко бывает, Его Величество Случай. Хозяева дома, где мы квартировали, были уже в преклонном возрасте и попросили помочь открыть большой  сундук ручной ковки. Он им достался в наследство от родителей, .
Подняв тяжелую крышку, я увидел цветные репродукции картин из журнала «Нива», которыми она была оклеена изнутри. Видимо, кто-то в родне  выписывал этот еженедельник до революции 1917 года.                                                
Позже, из книг по истории российской печати узнал, что журнал был одним из самых популярных изданий в России с XIX до начала XX века. И вот в простой крестьянской семье, где старые вещи выбрасывают редко, сохранилась его подшивка
В журнале впервые прочитал рассказы Куприна, Лескова, Мамина - Сибиряка, поразившие мое воображение трудной судьбой героев.
Любопытно, что годовая подписка на этот журнал в Санкт-Петербурге и Москве была дороже, чем в Одессе,
- Почему, - спросил я у бабушки?
- У нас в Одессе всегда  умели торговать, - ответила она.
Несколько лет назад, перед юбилеем Мамина - Сибиряка, которого называют певцом Урала, я  приезжал на его родину в село Висим, близ Нижнего Тагила. Увидел полуразрушенную, как в Бобровке, церковь, такой же старый пруд и потемневшие от возраста избы. В доме - музее писателя показали раритет - «Сочинения Мамина-Сибиряка», изданные в 1917 году в.приложении к журналу «Нива»
Издание было мудро сориентировано на семейное чтение. В годы войны оно стало для меня домашней библиотекой. Это  пригодилось, когда писал первое в жизни изложение по рассказу К. Ушинского «Орел и кошка».
Мне повезло: уже в начальной деревенской школе   начал постигать уроки, пригодившиеся в профессии, которую выбрал. Другое открытие тех лет связано с  музыкой.
В годы войны Урал стал не только одним из конечных пунктов масштабной эвакуации, но и местом ссылки, Среди тех, кто попал под ее жернова, были и люди, которые, по мнению властей, могли стать «пятой колонной» в тылу советских войск.
Неподалеку от станции Въюхино появилось поселение ссыльных. Жили они в специально предназначенных для них общежитиях. Свободно передвигаться разрешалось только в пределах детского санатория,  где строили склад.
Узнав, что среди ссыльных есть профессиональные музыканты, врачи попросили в выходной день поиграть на открытой веранде, чтобы
слышали в палатах больные дети,
Импровизированный концерт открыл для меня мир музыки. В уральском лесу звучали «Сказки венского леса» Иоганна Штрауса-сына, ноктюрны Фредерика Шопена, мелодии Джорджа Гершвина.
До сих пор испытываю глубокую благодарность к  незнакомым исполнителям, давшим толчок моему   творческому воображению. Что касается взрослых слушателей, то концерты репрессированных музыкантов всколыхнули у них тяжелые  воспоминания, связанные с 1937-м  годом.
.            Желтоглазая пленница
Война войной, а возраст брал свое. В первую же зиму научившись ходить на лыжах, старался не уступать деревенским ребятам. По скорости вышел в лидеры, а для спуска с крутых, под 45 градусов, горок опыта не хватало.
Местом, где многие лишились лыж, был высокий берег пруда. Спуск не был длинным, но в конце его, во время съезда с горки на лед, негнущиеся деревянные лыжи ломались, как спички.
Старшеклассники предложили положить в этом месте сосновые ветки и присыпать снегом, но он   быстро осыпался. Говорят, охота пуще неволи: решили использовать телогрейки (ватники, которые носили всю войну). Снимали их по очереди,.чтобы не замерзнуть, Благо, родители не видели, но так было не всегда. Один мой поступок заставил маму сильно переволноваться.
Осенью, когда деревенский пруд покрылся льдом, я на спор с парнями решил прокатиться на снегурочках. Так назывались коньки с загнутыми, как на санках, носками. Мы привязывали их к валенкам.
Тонкий лед, на который выкатился, еще не был покрыт снегом. Увидев сквозь него замерзшие водоросли, признаюсь, порядком напугался, но показать это, значило опозориться в глазах зрителей-одноклассников.
«Подвиг» мог плохо кончиться, если бы на берег пруда не выскочила мама и страшно закричала. Нас с сестрой родители редко наказывали, но продолжение этой истории помню…
Подростковые шалости были в годы войны крайне редки. В школе нас готовили к труду и обороне. На уроках военного дела учили разбирать и собирали винтовку, стрелять по мишени, пользоваться противогазом, ходить в лыжные походы.
Времени на игры с товарищами оставалось мало и все они были связано с войной, Часто соревновались, кто быстрее залезет на дерево, оценит «боевую» обстановку и скорректирует артиллерийский огонь по фашистам
Однажды, успешно проделав все это, стал спускаться, но ветка подо мной сломалась и, «пересчитав» все сучки, я свалился в ручей..
Играя в разведчиков, учились  двигаться так осторожно и бесшумно, чтобы ветка не колыхнулась, и не хрустнул под ногами сухой сучок.
Однажды, увидели на дереве сову. Как позже узнал: они чувствуют опасность сзади лишь в одном случае: если раздается шорох. Она не услышала нас. Выходит: не зря готовили себя в разведчики, решили с парнями..
Темно-серая птица сидела в дупле, занимая, похоже, чужое гнездо. Мы с другом залезли на дерево и попробовали закрыть вход в дупло шапкой, но желтоглазая ночная хищница стала больно клеваться, царапаться, пытаясь взмахнуть крыльями.
С трудом вытащили сову, не зная, зачем и что с  ней делать дальше. На всякий случай (не зря же старались) принесли птицу в деревню и закрыли на чердаке нежилого строения на окраине. О том, что издревле сов считали  мудрыми, нам тогда было неведомо, но глупость затеи была очевидна.
Ночью хищница улетела
                            Синий платочек  
      Много лет храню в своем журналистском архиве  интервью с Почетным железнодорожником начальником Свердловского железнодорожного вокзала Иваном  Савостиным. Вот, каким ему
Запомнился первый день мира.
      - Яркое солнечное утро 9 мая 1945 года. Празднично выглядит вокзал. На фасаде красное полотнище. Перрон переполнен. Играет духовой оркестр. Подходят эшелоны с фронта. Люди обнимают друг друга, целуются, смеются, плачут. Начинается мирная жизнь
…Вечером впервые отмечаемого Дня Победы в нашей семье помянули всех своих фронтовиков, погибших на войне. Взобравшись на стул, сестра, которой было четыре года, спела песню «На позицию девушка провожала бойца…», а на бис - «Синий платочек»…
Взрослые плакали.
Ян Хуторянский,
ветеран Великой Отечественной войны


.
.
.