Ещё раз

нежно-голубой цвет, что ещё больше усиливало ощущение прохлады.
Никиту держали в одиночке. Мало того, он сидел в звуконепроницаемой камере, обитой подушками, замотанный в смирительную рубашку. Врач пояснил, что Никиту на время сняли с препаратов, поскольку улучшения не наступало. Его собирались перевести на другой курс, а для этого требовалось вывести из организма остатки лекарств. Он и под успокоительными вёл себя буйно, а теперь его ожидал синдром отмены. Никто не знал, как Никита себя поведёт. Дмитрия всё же пустили поговорить с бывшим товарищем. Строгие санитары остались у двери, готовые в любой момент прийти на помощь.
Никита выглядел очень плохо: серый, исхудавший, иссечённый шрамами мелких порезов. Он глядел исподлобья глухим бессмысленным взглядом, отключившись от действительности и не узнавая друга.
- Эгей, - вполголоса позвал его Дима, - Как же тебя угораздило? Эй, Ник, помнишь меня?
Ник не помнил. По-крайней мере он никак не прореагировал.
- Мы в школе учились вместе, - продолжал Дима, - потом в институт вместе поступали. Только я увлёкся живой природой, а ты - мёртвой. Помнишь? Дёргал меня, звал перейти на свой курс. Ты был самым умным из нас, а увлёкся археологией. Мёртвым руническим письмом...
Услышав про археологию и руническое письмо, Никита оживился. Взгляд его обрёл ясность и он горячо зашептал:
- Спасайся! Беги. В Анды, в Тибет!.. Любые молодые горы сойдут. Бери жену и детей, запас провизии и воды. Спасайся! Край уже близок. Нас ждёт судьба Атлантиды, - глаза Никиты вспыхнули безумием. Он вскочил, заметался по комнате, выплёвывая, выкрикивая слова, брызжа слюной и отчаянно убегая от санитаров. Никита орал в потолок, и было уже не ясно, для кого он истошно  вопит: - И разверзлись хляби небесные и хляби земные! И обрушился дождь, и реки изошли, и стали огнём! И судил Он всех, и всех покарал!
Дмитрий вышел из палаты.
Встреча с Никитой расстроила его. Умнейший парень в классе, а потом - умнейший в институте. И такой конец. Дмитрий долго не мог унять дрожь. Страх обуял его, но он не мог понять причину этого страха. Напугал ли его безумный вид Никиты, или безумные слова? Что-то внутри, в душе, в сердце, вопило: "Беги! Беги! Беги!", но Дмитрий старался не замечать безумный вопль.
Не может быть. Конца света просто не может быть.
Сотни раз пророки и безумцы кричали о "хлябях небесных и хлябях земных", а сколько раз предсказания исполнились? Ни разу! И теперь ничего не будет. Планета меняется, человек меняет планету. Уничтожение лесов, загрязнение водоёмов, истончение атмосферы - вот и все беды Земли. Но это остановлено. Леса снова высаживаются, старинные ремёсла возрождаются, вредные производства закрыты. Человечество отказалось от грязи и старается повернуть процесс уничтожения вспять. Нужно только время.
Слово "время" успокоило Дмитрия. Оно всегда успокаивало. Было что-то в этом слове, что само по себе являлось лекарством от тревог и волнений. "Время лечит". "Время всё исправляет". Он знал: времени всегда достаточно. Он знал это, потому что он сам в последние три года приложил немало усилий, чтобы обратить как можно больше народа, чтобы повернуть вспять уничтожение, чтобы отодвинуть конец света далеко-далеко в будущее, в те времена, когда солнце погаснет, или планета сойдёт с орбиты. Нет. Теперь уже нам ничего не угрожает.
Он вернулся к Татьяне и упал в её объятия, забыв обо всём. Они снова были вместе, и любили друг-друга, как прежде. Она дурманила его, сводила с ума, пьянила. Они всегда оставались близки. Десять лет показались мигом, половина мира - половиной шага. Они словно не расставались. И не расстанутся впредь. Да! Хотя бы поэтому! Главные герои всегда выживают. Счастливые влюблённые - всегда выживают!
Она уходила в школу с утра и возвращалась после обеда. Он бродил по городу и наблюдал движение песка, людей и облаков. Они встречались в её квартире и снова и снова занимались любовью. Потом гуляли вдвоём. Потом снова любили друг друга.
День за днём. Неделя за неделей.
А вода дрожала. И с каждым днём становилось всё жарче. Люди высыпали на улицы. Подростки раздевались до гола, ночные вечеринки перерастали в дневные оргии. Десятки тысяч людей - капля в море города-милионника - открывали краны и лили воду прямо на пол своих квартир. Вода текла по дорогам, мешалась с песком и пылью. Все возраста, все группировки, направления и культуры падали в прохладные потоки. И только монахи в чёрных балахонах выходили на крыши и молились Всевышнему о защите и спасении.
Первый кислотный дождь, разъевший остатки асфальта и стены незащищённых построек, унёс сотни жизней. В основном то были спятившие от жары суицидоманы, не покинувшие улиц с объявлением тревоги. Многие получили ожоги и отравления.
В тот день Татьяна не пошла на работу. С самого утра они с Дмитрием отправились в кафе. То самое кафе из школьных лет. И из окон маленького кафе они наблюдали дождь: пенилось серое полотно дорог, вздымались ядовитые пузыри, золотистый газ стелился по земле. А всего через час они уже гуляли по вздыбившейся серой поверхности, теперь больше напоминавшей пемзу, чем асфальт.
Второй дождь случился через несколько дней после первого. Он был сильнее и дольше и повредил проводные линии связи. Город практически полностью оказался отрезан от мира. Но радиовещание исправно работало, и из редких новостей город узнавал, что кислотные дожди идут повсеместно, кислотные тучи словно драконы овивают планету. Чтобы объявить чрезвычайное положение, из столицы прибыл чиновник, но уехать обратно не смог - попал под третий дождь.
После третьего дождя у многих "сорвало крышу". Массовая попойка переросла в бесконечную оргию, разраставшуюся подобно огню, захватывающую один район за другим. Улицы переполнились обнажёнными людьми, дома опустели. Грабежи, мародёрства и разрушения могучими волнами обрушились на административные и культурные центры. Продуктовые и виноводочные магазины разметались подчистую. Толпа неистовствовала и крушила хрупкие защитные покрытия домов.
Органы правопорядка не бездельничали - они присоединялись к вандалам, вливались в оргии и расстреливали остатки патронов в воздух. Вслед за грохотом бесчинствующей фиесты пришёл грохот землетрясений. Земля разверзала лона, пышущие влагой и жаром. Природа бунтовала. Обезумевшие люди праздновали на краю расщелин, на краю земли, конец вселенной. Что ещё они должны были делать? Всё, что заблагорассудится!
Татьяна и Дмитрий больше не выходили из квартиры. С ужасом они наблюдали, как новые кислотные дожди внезапно обрушиваются и сжигают людей живьём. Как клокочет и пульсирует в недрах земли нечто красное и зловещее, источающее удушливый дым. Они смотрели на картины смерти и разрушения, но надеялись... на что?!! Всё ещё не способные осознать ужасных изменений планеты, они будто забывали в минуту затишья о смертях и разрушениях, и со всей страстью и воодушевлением отдавались любви.
Последний дождь смыл тела и пепел. Кипящее мясо падало в алые расселины, вспыхивая зелёным, синим, голубым пламенем. Лава поднималась из кранов, застывая крохотными каплями и расплавляя металл. Люди, оставшиеся в домах метались в панике, порываясь выйти наружу, и многие в отчаянии выскакивали под смертельные струи и распадались в считанные секунды, облезая до кости и рассыпаясь прахом. Вспенившаяся земля окончательно спятила и разошлась алыми швами во все стороны, проглатывая целые дома и кварталы.
Медленно, будто тесто из кастрюли, на улицы выползла красная огненная масса расплавленных земных недр. Она точила стены, подмывала опоры, разъедала основания. И остатки домов медленно тонули в её равномерной вязкой светящейся бездонности.
Мозг Дмитрия судорожно искал выход. Спасение было! Конечно же оно было. Где-то здесь, рядом. Он просто его не замечал. Глупец. Как же он глуп...
Он не хотел уже спасения для себя, он мечтал лишь спасти Татьяну. Его Татьяну. Единственную, преданную до конца, любившую его, даже когда он покинул её на десять лет. Татьяну, признавшуюся накануне, что она носит под сердцем его ребёнка.
Но выхода не было. Все дома вокруг уже полыхали огнём. Те, что ещё стояли, - заживо запекали своих бывших хозяев, освобождённые от людской воли. Провидение будто оставило немного времени для влюблённых.
Дмитрий ничего не сказал. К чему слова? Их не услышать в этом безумном грохоте. Он просто прижал Татьяну к себе.
И дом рухнул.

***
Который раз за пятьсот тысяч лет?
Их корабль приземлился на цветущей поляне. Похожий на блюдца, соприкоснувшиеся краями, он выставил три ноги, смяв при этом множество прекрасных цветов. Два существа вышли из него. Одно было небольшим с овальной головой, отнимавшей почти половину роста. Оно сорвало цветок двумя извивающимися пальцами и приложило к уху. Второе существо представляло из себя кучу слизистых мешков с отростками, на которых торчали глаза, полые и прозрачные. Это второе существо, поистине омерзительное на вид, обернулось к первому и подумало:
"Опять с начала?"
"Ничего не поделаешь, - подумало первое существо, - Может на этот раз у них получится."
"Тогда я зову!" - второе существо обернулось к кораблю:
- Адам, Ева, выходите!
Колыхнулись травы, и на землю ступили два человека.