2084

— Не придет. Надеюсь.

Мужик и правда не пришел — ни в ближайшие часы, ни когда-либо еще, но Валерка в ту ночь так и не смог уснуть.

Игорь же, придя домой, подумал было собрать в мешок ноутбук, газетные вырезки и прочую мутотень, да и утопить где-нибудь в пруду. Но потом рассудил, что толку от этого все равно не будет. Если уж за него возьмутся, то никаких материальных доказательств не потребуется — хватит и жесткого допроса. Так что лучше он использует столько времени, сколько ему отмерено, чтобы побольше разузнать... Побольше впитать в себя.

В школе к ним стали относиться хреново. История со Скелетом быстро стала всем известна (вероятно, очкарик Гробарев не терял времени даром). Сначала это были просто перешептывания и хихиканья за спиной. А через несколько дней на большой перемене к ним подвалила толпа парней — в основном из параллельного класса, но были среди них и однокласснички. До сих пор ни Игорь, ни Валерка не замечали за ними особого пуссинерского рвения, но сейчас все они горели праведным гневом.

— Эй, это вы сатанисты, что ли? — спросил самый здоровый, второгодник Клещенко.

Игорь и Валерка не ответили.

— А магистр вашего ордена в психушке сидит! — радостно сообщил мелкий и верткий рыжий пацаненок, имени которого ребята не знали. Про психушку им было уже известно, тут он их не удивил.

Снова не дождавшись реакции, нападавшие решили использовать тяжелую артиллерию.

— Таганский! Твою маму хач манал! — выкрикнул нараспев пацан с редким именем Ашот.

Игорь нахмурился. Иноземных захватчиков, которых в старину называли хачами, на русской земле давно не осталось. Их вырезали подчистую во времена Первой и Второй Великих Чисток. Каждый год в годовщину этих событий и сам Прежнев, и его первый заместитель Заманадзе обращались к населению с прочувствованными телевизионными речами о памяти предков и чистоте крови. Но само слово «хач» до сих пор считалось очень обидным, особенно в пацанской среде... Короче, Игорь не выдержал и залепил Ашоту прямо в глаз. Нападавшие только этого и ждали. На ребят набросились толпой, и скоро они света белого не взвидели под градом ударов.

А когда дошло до разбора на собрании — Ашот, ясное дело, пожаловался на оплеуху. «Сатанистам» занесли выговор в личные дела. Это было плохо, очень плохо. Конечно, в путягу их все же возьмут (хотя не в самую приличную), но рассчитывать на армию они уже не могут.

Хмурый и растрепанный, Валерка пришел домой, освещая путь налившимися фонарями под обоими глазами. Мать всплеснула руками и начала какие-то медицинские манипуляции, в суть которых Валерка не особо вникал. Дед молча сидел за столом и наблюдал за процедурой. Когда мать наконец вышла, он предложил Валерке мужской разговор.

Паренек настолько устал от всех предшествующих событий и настолько хотел поговорить о них с кем-то, кроме Игоря, что взял и выложил все подчистую. Он думал, что дед не поверит в призрачного мужика, но тот, кажется, поверил. Даже засуетился как-то... В конце своего рассказа, глядя на побледневшее лицо старика, Валерка понял, что совершил ошибку. Не надо было так пугать деда. Он-то явно ожидал чего-то глупого, мальчишьего. Залепили камнем в стекло, обозвали какую-нибудь девчонку... А тут...

Уходя в свою комнату, Валерка почувствовал острое разочарование. На самом деле он и сам не ожидал, что все это будет звучать столь сурово. Он надеялся, что дед махнет рукой, засмеется, скажет, что все это глупости...

Отправившись среди ночи в туалет, Валерка заметил, что мать с дедом закрылись на кухне и что-то обсуждают. Возвращаясь обратно из общего коридора, мальчик аккуратно прикрыл входную дверь, так чтобы она не стукнула, и на цыпочках подкрался к кухне. Из-под картонной двери выбивался неяркий свет и клубы табачного дыма. Валерка стоял в одних трусах, прижавшись к стене. Прижиматься к самой двери он не решался — его наверняка услышали бы.

— Думаешь, это был Колька? — таинственно шептала мать, словно девчонка, слушающая у костра страшные истории.
— Наверняка не скажу, уж извини, экспертизу они не проводили, — дед сердился, и из-за этого его шепот звучал ясно и молодо. — Но сама посуди... Кольку одноглазый скинул туда. Это мы точно знаем. А кто туда еще кого скидывал... Может, и было... Только мы об этом слыхом не слыхивали. И потом этот призрак...
— Ну тебя! Уж призрак-то ему приснился, — мать была напугана не на шутку.
— И Дашке тоже?
— А это он сочинил! Умоляю, папа, не втягивай в это и девочку тоже.
— Хорошо. Но откуда он мог узнать про телогрейку... Тапочки... Колька ведь в последнее время так и ходил. А? Не мог же он помнить — особенно если учесть, что муженек твой дома почти не появлялся. Кто ему рассказал?
— Кто-нибудь да рассказал! Я ж за ними обоими хвостом не хожу! Я же не могу день и ночь следить, кто им что рассказывает! Я работаю! — у матери начиналась истерика.
— Тихо, Вера, тихо...

Разговор на время стих. Послышался звук льющейся из канистры воды, потом чайник стукнул о плитку. Мать приглушенно всхлипывала — видимо, дед прижал ее к груди. Ошарашенный Валерка уже собирался вернуться в комнату, когда разговор возобновился.

— А все-таки зря ты тогда у одноглазого деньги взяла, — мягко заметил дед. Он говорил, как человек, которому и не хочется расстраивать собеседника, но все-таки смолчать он не может.
— Я... Мне детей кормить. К тому же... Колька меня бил, папа, ты же знаешь!
Знаю, я все знаю... Ведь любила ты, Вера, одноглазого? Думала, жить к тебе пойдет? А он просто раз заступился...
— Как благородный человек!  
— А жить к Надьке пошел. Потому что та молодуха. И потому что у нее в квартире, хех, все его старье можно было надежнее прятать да нелегальные сборища удобней устраивать!
— Ты так говоришь, папа, как будто это игрушки какие-то. Но это не так. Это важно, в этом его жизнь... Его суть... — мать (пропустив мимо ушей намек на свой возраст) словно читала речь с трибуны. Валерка представил, как она резким движением откидывает волосы со лба — этот ее жест он помнил с раннего детства. Он непременно возникал в тех редких случаях, когда мать захватывали какие-то высокие материи.
— Его жизнь да суть в том, чтобы всех баб по району мутить да сидеть у Надьки на шее.
— Папа! Ну нельзя так! В конце концов, он и сам уже умер...
— Умер. А пасынок его твоего сына в секту заманивает.

Тут Валерке показалось, что дед направился к двери. Мальчик рыбкой проскользнул по коридору в свою комнату. Может, разговор еще продолжался, но вернуться к кухне паренек уже не решился. Да и зачем? Все и так было ясно. Вот, значит, куда делся его отец в ту пору, когда ему было восемь лет, а Дашке всего годик. И вот, значит, что за жук этот Пират, которого Игорь раньше терпеть не мог, а в последнее время, уже после смерти, стало быть, возлюбил. Валерка стукнул кулаком о стену. Дашенька моментально проснулась и посмотрела на него испуганно, но не заплакала и не закричала.

— Спи! — шепотом рявкнул он и сам нырнул под одеяло. Грудь вздымалась и опускалась, словно кузнечные меха. Тем не менее, не прошло и получаса, как мальчик погрузился в тяжелый сон без сновидений.

На следующий день Валерка в школу не пошел. И на послеследующий тоже. А там начались выходные... Все эти четыре дня Валерка в одиночку слонялся по лесам и заброшенным зданиям, избегая встреч с любыми людьми — и особенно с Игорем. Все, наверное, думали, что это из-за побоев. Плевать. Пару раз Валерка думал о том, чтобы снова влезть в метро, но в конце концов отказался от этой идеи.

В понедельник он вернулся в школу осунувшийся, но удивительно спокойный. Игорь, едва увидев его у крыльца, ринулся к нему с явным намерением расспросить, где его носило. Но после нескольких неуклюжих попыток оставил это занятие.

На большой перемене Валерка сам подошел к Игорю и предложил поговорить за школой. Они обогнули здание и остановились под заколоченными окнами неиспользуемого кабинета. Известное место для тайных разговоров...

— Слушай, я подумал, а давай все же сделаем тайный орден? То есть, я хочу сказать, Скелета упрятали в психушку, но мы ведь сами можем... К тому же терять нам вроде бы уже нечего, влезли в это по самые уши. Только орден должен быть по-настоящему тайным. Чтоб не получилось как у него...

Игорь поглядел на приятеля лукавым оцениваюшим взглядом. Валерке показалось, что он сомневается, и он выложил последний козырь:

— К тому же мы ведь с тобой успели... Кровь в кубке... Мы теперь братья по крови.
— Согласен, — улыбнулся Игорь. — К тому же, брат... Я тебе еще таких тайн порасскажу! Ты готов не пугаться, обретая чудовищные знания?
— А ты? — с горечью фыркнул Валерка, пихнув друга в бок кулаком.
— Готов, — серьезно ответил Игорь.
— Ну и я готов.