Цербер...

свободное время, не кроссворды же гадать….

    А потом они брели по полутёмной, уже уснувшей деревне, стараясь выбирать безлюдные переулки, где густую тишину нарушал только редкий далёкий собачий лай, да смешливая перекличка деревенских подростков, неугомонно кучкующихся на деревенской автобусной остановке. Особенно усердствовали девчонки, их высокие голоса резали густую тьму как бритвы. В темноте она так крепко прижималась к плечу, что хотелось окончательно замедлить шаг и забыть, куда идти. У ворот её дома он нерешительно потоптался, не зная, как по-взрослому попрощаться. Ясное дело, что вести себя так, как позволительно со сверстницами, здесь уже нельзя и не хотелось. Окна в доме были погашены, дети, видимо, уже спали.
    - Ну, ты хоть поцелуй меня на прощание, раз вызвался провожать, а то что мы как пионеры! - с каким-то напряженным весельем говорила завклубом, и он обняв её за плечи, закрыл глаза и решительно впился в большие и влажные, открытые навстречу губы. И даже пытался что-то сделать языком, повторить то, что раньше делала она. В темноте было не так стыдно. Наконец она медленно отстранилась и внимательно вглядываясь в глаза, снова сказала: - А знаешь что, Андрей? Если хочешь, то давай зайдём ко мне в гости. Чайку выпьем, у меня там вино есть, дети уже спят, а Колька до утра на работе. Снова на Тёплых парах поднимает свою озимь-яземь. Вечно его управляющий запихает в какую-нибудь даль, он же у меня дурачок безотказный. Куда пошлют – туда и идёт.

    Огромный пёс порывался возмутится непрошенным гостем, но хозяйка крепко держала его за ошейник и он разрывался от двух одновременно возникших у него желаний. Показать свою преданность любимому человеку, заглядывая ей в глаза и пытаясь облизать руки, и доказать, что он исправно выполняет свою работу, рьяно охраняя дом от чужаков. И пока он пытался сделать и то и другое, Андрюха быстренько успел проскользнуть в дом.
    Пока она переодевалась и ставила чайник, заглянул в детскую, там двое детей, мальчик и девочка, уже тихо сопели на цветастых подушках под мирный ритм настенных часов. Сами ли они засыпали, или муж перед уходом их укладывал спать, оставалось загадкой. Девочка была явно маминой копией. Кругленькая, полненькая с ямочками на щёчках. От этого домашнего тепла и уюта в сердце родилось спокойствие и умиротворение.

    А потом они с домашними конфетами пили чай на кухне. И пили вино из высоких гостевых стаканов вытащенных из стенки, не крепкую, но тёплую и поэтому быстро пьянящую рябиновую настойку. И халат на хозяйке, сидящей на низком кресле, был такой короткий, что в голову настойчиво лезла одна неприличная мысль: – «а есть у неё что-нибудь под халатом или он надет на голое тело»? От этой мысли было самому немного стыдно, и смотреть открыто на вскинутые одна на одну ноги он ещё стеснялся. Но мельком, как бы невзначай бросал короткие взгляды на эти белые и гладкие божьи произведения, туда, где полы расходились, как раз в точке пересечения сомкнутых ног. Пока вдруг в одно мгновение очень ясно не увидел подтверждение своих догадок. Всего лишь на пару секунд мелькнула влажная розовая плоть, обрамлённая тёмным редким пушком, и мир стал другим. И скользнувшая на её лице улыбка показала, что она заметила это потрясение. Это было так коротко, но явственно и специально сделано, что в груди бултыхнулось и стало тонуть сердце.

    А дальше всё было как в мутноватой и потрёпанной киноленте из деревенского клуба, множество обрезков которой валялось возле пристроенной к клубу кирпичной кинобудки. Многократно резанной и многократно клееной с большими потерянными кусками и эпизодами. Высокий стакан наполненный почти наполовину, глоток и легкое прикосновение губ вместо закуски…, Страстный спонтанный поцелуй…, вот она уже сидит в углу дивана в спальне с раскинутыми полами халата…, вот он смотрит как отражаются в её зрачках из-под полуприкрытых ресниц блики фонарей проникающих в окна…, вот тело охватывает блаженство от тепла проникающего до самой души и её сильные руки крепко прижимают его грудь к своей обнажённой груди, всё лицо тает от неистовых поцелуев. И страстный шёпот на ухо редкоупотребимых, но таких нужных слов. И матовый свет белой кожи в полумраке и гибкое тело, такое нежное, гладкое и прохладное снаружи и такое жаркое внутри!

    Ну и что, что у них разница в возрасте, ведь это не преграда для настоящих искренних чувств? Вся эта ночь помнилась одним мигом. Когда хотелось её задушить от восторга и заласкать от нежности. Рассвет наступил неожиданно и очень быстро. Как-то очень внезапно засветилось белизной небо и громко зачирикали за окнами невидимые птахи и утренняя прохлада заставила прикрыть горячие тела отсыревшей от пота простынёй. И утреннее прощание уже показалось маленькой трагедией.

    Уходить пришлось по огородам, чтобы случайно не столкнуться с кем ни будь из деревенских, тех всевидящих и всезнающих, но не умеющих молчать тёток, которым не спится по утрам, мало ли чего? Хозяйки очень рано встают на дойку коров. Лениво лаяли только что проснувшиеся псы, где-то вдалеке повизгивали проголодавшиеся свиньи, петухи тренировали сухие глотки, а Андрюха брёл по огородам в сразу вымокших от росы по колено штанах и жёсткие стебли цветущей картошки крепко хватались за парадные туфли, а крапива вставала непроходимой стеной всякий раз, когда нужно было перебираться через очередной забор. Зато какое бездонное небо было над головой! Нежно голубое и нежно розовое уходящее своей глубиной в бездну вселенной. Какое солнце вставало из-за горизонта! Таких оттенков оранжевого не сотворить ни одному художнику, хоть собери на палитру все масляные краски мира. Какой воздух наполнял утренний мир! Вишнёвый, малиновый, яблочный, смородиновый! Таким воздухом можно лечить самые неизлечимые болезни, те, которые были в раннем младенчестве и те, которые потом будут в глубокой старости. Это особые пилюли, можно назвать их «пилюлями памяти». Если это помнишь и если умеешь это в себе хранить. Казалось, что рассвет будет вечным! Но при этом очень хотелось спать. Спать хотелось так, что слипались глаза и вяло двигались ноги…. Так и проспал он почти весь день и в сладкой полудрёме снились ему тёплые губы, призывно раскинутые бёдра и гладкие руки, обвивающие его шею…. Мать только развела руками, покачала головой, но расспрашивать ни о чём не стала….

    Вечером в клубе были танцы. Билеты по рублю. На контроле сидела баба Маша, жена киномеханика. Несмотря на её малый рост и худосочное телосложение местные хулиганы её побаивались, она обладала громким высоким голосом и железной волей, позволявшей ей жестоко приструнять как распоясавшихся любителей драк, пива и танцев, так и своих домочадцев. Всегда легче было промолчать, чем вступать с ней в спор. Не было ничего такого, чего бы она не знала о человеке, родившимся и выросшем в деревне, поэтому знала как облупленных не только всех местных подростков, но и их родителей и остальную родню на пятьдесят лет вглубь местной истории. И при случае могла выложить принародно в глаза такую подробность, что потом сраму не оберёшься! Андрюхе показалось, что отрывая билет, она как-то особенно внимательно и долго посмотрела на него и даже будто-бы осуждающе качнула головой. «Неужели догадывается»? – мелькнула мысль, но следом пронеслась и другая: «Ну и пусть, теперь уже всё равно»!

    Галина стояла у открытой двери запасного выхода и задумчиво курила сигарету. Но теперь он смотрел на неё уже по-другому. Что-то в ней прекрасно изменилось. Он уже знал, что находится под этой обтягивающей блузкой, под этими тугими колготками, как теплы её подмышки, как гладки ноги и горячи губы и от этого она нравилась ему ещё больше, каждая впадинка и выпуклость на её теле стала уже немного принадлежать и ему, от этого сердце билось сладко и тревожно.
    - Не выспалась ни черта, - перекрикивая громкую музыку, с улыбкой сказала она, - хожу весь день как сонная муха, наверное кружек десять кофе сегодня выпила, а ты как?
    - Спал весь день, - честно признался он, - а завтра с утра на ферму, коров клеймить, бригадир попросил, мать сказала….
    - Ты вот что, - близко приблизив лицо к лицу, громко сказала она, выбирая промежутки между громкими аккордами, - сразу после танцев не уходи, поможешь зеркальный шар снять, а то я одна не смогу. Что поделать, если я такая Дюймовочка, - вильнув бёдрами, пошутила она, и от её близкого дыхания и горячих губ дрожь пробежала по плечам.

    Клуб деревянный, маленький и поэтому даже небольшой мощности колонок хватало для того, чтобы полностью заполнить пространство громкими звуками. Да ещё и акустика его такова, что многократное эхо мечется вдоль стен, неоднократно повторяя последние ноты любой мелодии. Сегодня человек двадцать, не больше. Это истинные любители незамысловато потанцевать и показать себя при полном параде. Деревенские сливки общества! Порой уже дошедшие до состояния густой простокваши. Но и они пока неуверенно жмутся по тёмным углам, переговариваются, делятся немногочисленными новостями, смеются, не спеша ринуться в бой, девушки отдельно, пацаны в противоположном углу приглаживают ладонями свои причёски. Да ещё человек десять постоянно заходящих и уходящих, они никогда не танцуют, а весь вечер проводят на деревянных потёртых перилах крыльца, поцеживая пиво и даже самогон, в бесконечных разговорах «за жизнь» и в выяснении отношений за прошлые недоливы и за случайно сказанные кем-то грубые слова. От них уже заметно попахивает пивом и крепкими сигаретами и заглядывают в зал они исключительно от скуки. Пренебрежением опытных аксакалов к зелёной молодёжи веет от их взглядов и реплик, проскальзывающих изредка в сторону собравшегося общества. А в самом зале пахнет легкими женскими духами, кремом от мужских ботинок, и цветущими клумбами, благоухающими из приоткрытых дверей. В самом центре «танцпола» уже неистово извиваются человек пять-шесть самых нетерпеливых и отчаянных. Смотри и знай наших, разве в городе сумеют так самозабвенно танцевать? Постепенно и медленно к ним подтягиваются другие, те, кому уже надоело чего-то ждать. Зря, что ли, уплачен целый рубль? Зеркальный шар в центре монотонно вращается и резкие яркие блики искажают пространство, то делая его тесным, как спичечный коробок, то расширяя до пределов пылающей звёздами вселенной…. Этот шар тоже Андрюхиного производства. Полгода назад Галинка притащила из школы сломанный полуметровый чёрный пластиковый глобус луны, да, как оказывается, есть и такой глобус. Пришлось его подклеить и эпоксидной смолой в течении трёх дней лепить на него кусочки зеркала, раньше висевшего в фойе, но очень неосторожно попавшего под узконаправленный полёт пустой водочной бутылки. Делов-то – стеклорез, эпоксидная смола и маленький тихоходный двигатель от реле времени. Правда, приходится его снимать на время киносеанса, чтобы не мешал «первейшему из искусств», но для этого в потолке приделан специальный крюк. И как классно под этот брызгающий свет группа «Оттован» фигачит! «Крэйзи мьюзык, а крэйзи мьюзык, а крэйзи пипл, о – оо, а - аа»…, воистину так, ребятки. По