лежало письмо. Он ещё раз прочитал его. Походил по комнате. И опять сел в кресло. Ему так не терпелось снять простынь с картины и посмотреть, что же нарисовала Камилла. Чем она хотела удивить его? Но не решался. Камилла сказала: ждать, «пока не разрешу», вспомнил Эдгар строки из письма. Его не покидал сон, который он видел в своей комнате, в которой часто бывала и Камилла. «Если бы сон сбылся, - подумал Эдгар. – Ведь говорят, что некоторые сны сбываются. Это было бы чудом». Он сидел в кресле и думал о Камилле – и только о ней.
Он уже начал засыпать, ибо время было позднее, одиннадцать часов ночи. Сидя в кресле, он дремал. Зазвонил телефон.
- Да, - спросонья ответил Эдгар. – Кто это? Вас не слышно. (Пауза.)
- Эдгар! Это я, Камилла!
- Камилла! Бог ты мой, это ты? Как ты, моя дорогая? Поправляешься? Мы все думаем о тебе, ждём. Сегодня мне приснился сон, что вы прилетаете. Как проходит лечение?
- Эдгар! Милый Эдгар! Я лежу и думаю о тебе, о нас. Когда я в сознании, я слушаю музыку Моцарта через наушники и вижу море. Ту бухту «Инал», с которой открывается такой прекрасный вид на море, особенно на закате. И как дорожка от солнца, которое медленно опускается в море, доходит прямо до пляжа. А мы наверху. На горе… (пауза). Эдгар, мои родители увидели на моём пальце кольцо и догадались, что мы помолвлены, что я невеста. И одобр…
- Камилла! Ты снова пропадаешь. Где ты? Говори, говори, я хочу слышать твой голос!
- Я слушаю сквозь боль Моцарта, потому что лекарства уже не помогают, и вижу наш дом, в котором бегают наши дети. Вижу картины. Сознание моё путается, и всё, как в густом синем тумане… (Пауза.)Эдгар, я так скучаю по городу, по «Восточному дворику»,по реке Псекупс, где мы с тобой часто гуляли вдоль берега .По скале «Петушок», по людям, которых я полюбила.По поэтам, художникам.(Пауза.) По «Ледяному дворцу», в котором ты учил меня стоять на коньках. По нашему дому, по мастерской и картинам …
- Камилла! Камилла! Продолжай, - кричал Эдгар вытерая слёзы.
- Эдгар! Обещай, что напишешь о нас книгу. О нашей любви, которая была такой недолгой, но такой настоящей и счастливой…
- Что ты говоришь, солнце моё, Камилла?!
- Не перебивай. Мне сделали укол. Меня постоянно тошнит. Моего волоса, Эдгар, который ты так любил гладить, целовать… его уже нет.
Слышно было, как Камилла плачет. И у Эдгара выступили слёзы на глазах.
- Эдгар, обещай, что напишешь о нас книгу.
- Обещаю, Камилла! Обещаю!
- Я написала тебе письмо, папа его тебе передаст. Здесь, неподалёку от Цюриха, красивая осень, как в Магадане…
- Камилла! Камилла! – кричал в трубку Эдгар.
- Эдгар! – раздался мужской голос в трубке. - Это папа Камиллы. Я думаю, что тебе пора всё знать. Камилла оставила тебе письмо дома. Если ты его прочитал, то многое уже знаешь. Она как бы подготовила тебя. Она уже не поправится, Эдгар. Всё. У нашей Камиллы нет шансов. Её тошнит от пищи, и она не может её принимать. В этой клинике много таких людей, приехавших по доброй воле расстаться с жизнью. Безнадёжно больных и страдающих.
- Но ведь Камилла была здорова! Столько она написала за эти три года картин! Я её познакомил со многими творческими людьми города. А выставки?..
- Эдгар! Без сомнения, эти три года – самые счастливые годы в её жизни, - чувствовалось, что отец Камиллы говорил уже сквозь слёзы. – Она только поверила в себя, начала жить самостоятельной жизнью, и как женщина тоже. Ты понимаешь, о чём я? И всё это благодаря тебе. Упущен почти год, как сказал врач. Самый главный год. Болезнь стала прогрессировать, несмотря ни на что. К лейкемии, так внезапно обострившейся, добавилась почечная недостаточность. Всё плохо, Эдгар. Она так страдает… Врач сказал, что пора решать и готовить документы на эвтаназию…
- Эвтаназию! Но в Интернете я прочитал, что такие больные живут по 5-7 лет после лечения. Я заходил на сайт «Хорошая смерть» (слово «эвтаназия» греческое и переводится, как «хорошая смерть» - авт.). Теперь я понимаю, почему Вы, Пётр Серафимович, повезли её в Швейцарию. Там разрешена законом эвтаназия. «И когда люди сильно болеют, страдают от рака или других болезней, мучаются сами и окружающие его родные, включая детей, встаёт вопрос об эвтаназии…». Это я вычитал на сайте клиники. Боже мой! Эвтаназия в Швейцарии разрешена с 1942 года. Да, Пётр Серафимович, что же наша Камилла… Не могу поверить, что Бог отнимает у нас самое дорогое, самое сокровенное…
- Эдгар! Мне больно это говорить. Ты взрослый человек. Но скажу: она тебя любит по-настоящему. И не думай, что она знала всё и хотела скрасить свои последние годы, выбрав тебя. Не думай об этом. Она сама не знала этого, но догадывалась о чём-то таком, но мы ей ничего не говорили. Надеялись… Прошу тебя, не вини её. Ведь и тебе было с ней хорошо. Она много о тебе рассказывала. Мне подают знак, чтобы я заканчивал разговор. Тут с этим строго. Буду краток. Со своей бывшей женой мы решили, что этим днём будет 30 ноября, последний день осени. Она так любит осень. Словно свою подругу. И любила цветок безвременник, который растёт в ваших лесах…
- Это же послезавтра! – вскакивая с кресла, пояснил Эдгар. - Что ж так скоро?!
- Держи телефон при себе, не выключай его ни днём, ни ночью. Камилла говорила, что ты в 20.00 всегда выключаешь телефон. Как только она придёт в себя, она хочет сказать тебе что-то важное, - уже не сдерживая слёз, продолжал отец Камиллы. – Мне трудно это говорить, но она, оказывается, составила завещание, когда я приезжал в конце зимы. Завещание такое, какое составил ты. В той его части, где указывается место…
Разговор оборвался или их разъединили, потому что женщина, к голосу которой уже привык Эдгар, что-то сказала по-немецки, и телефон отключился.
- Что там у них за правила прекращать разговоры на самом главном месте? Эти разговоры такие серьёзные! О судьбах людей, о жизни… О последних днях, часах!
Эдгар поднялся на второй этаж, лёг на кровать, где они не раз предавались сладостям любви, и застонал…
- Боже! За что? Что я мог такого страшного, нечеловеческого совершить, что ты отнимаешь у меня единственную любовь? Чем перед тобой провинилось твоё божественное создание? И за что ты отнимаешь у неё меня? И почему ты всегда молчишь? – кричал Эдгар, глядя на икону. – Ответь мне, ответь… Три дня! Через три дня мне уже не нужны будут твои ответы.
* * *
- НУ, КАК ТАМ ЭДГАР? ГДЕ ОН? Чем занимается? Что слышно о Камилле?
- Я застал его у неё дома, он спал в кресле, в мастерской. Наверно, всю ночь не спал, пил вино…
- Вино? Он же с 1984 года в рот не брал даже пиво, - перебила Юру супруга.
- Не знаю, сколько он выпил или допил… Камилла иногда пила вино, фужерчик. Словом, всё, как я тебе вчера говорил, то есть предполагал, подтвердилось. Если коротко. У них в роду, по линии матери, женщины, достигнув возраста от 40 до 45 лет, начинают заболевать раком крови. Умирают не все, но большинство. Одна даже умерла в 23 года. Это из письма. Камилла как-то в детстве подслушала разговор между матерью и отцом. Тут она сильно испугалась. Но это её матери рассказывала прабабушка, которая прожила на редкость долго и умерла в 88 лет! До сегодняшнего дня молодой умерла только Настя, но в каком-то поколении это может произойти, ещё одна умрёт молодой.
Отец, оказывается, уже её возил в Москву три или четыре раза – не помню. Она как приехала в Горячий Ключ, ей стало лучше. Купила книги Эдгара у Юли Шибановой в магазине «Мир книги», в жилом комплексе «Инга», возле магазина нашей Юли. Ей понравилась его поэзия. Взяла его книги в библиотеке, они ей тоже понравились. Нашла родство душ в его произведениях – своей и его. Потом в баре пригласила его на танец. Так они завязали свои романтические отношения. Если коротко.
Всё шло хорошо. Выставки, успех, заказы на картины. Девчонка расцвела…
- Да, она красивая, весёлая, добрая. Редко сейчас встретишь такую из современной молодёжи, - одобрила Татьяна.
- Не перебивай. Всё шло у них хорошо. Им завидовали. Особенно ему. Конечно! Ему - 45, ей - 22 года. Так у них продолжалось три года и…
- Я это знаю – их отношения, их жизнь. Все три года, почти три года это происходило на наших глазах. Ты о главном, о главном...
- Последние два месяца она чувствовала себя неважно. Ездила даже в онкологический центр в Краснодар. Эдгар даже не знал. Но держалась, не подавала вида. В последние две недели состояние резко ухудшилось, когда Эдгар уехал в Волгоград к Дементьеву на юбилей. Через два дня после его отъезда она потеряла сознание в мастерской. Хорошо что пришла Дильнара, её подруга по Магадану. Она-то её и отходила. Позвонила отцу. Тот немедленно прилетел. Отвёз в Краснодар. Посоветовавшись с профессором, который её наблюдал, они немедленно вылетели с отцом в Цюрих, в Швейцарию через Москву. Он, кстати, возглавлял штаб по выбору мэра Москвы. Прилетели в Швейцарию. Вот и всё. Остальное никому, что написано в письме, знать не следует, - уточнил Юрий.
- Она ему оставила две любимые картины, деньги восемь тысяч евро и дарственную на машину. «Твоя машина, Эдгар, опасна. На ней ездить нельзя…» - так она написала.
- А деньги зачем? – поинтересовалась Таня.
- Знаешь, когда я читал письмо, а оно длинное, у меня возникло чувство, что она что-то предчувствовала роковое. Хотя тональность письма весьма ровная и уверенная, без жалоб на судьбу и всё такое. Деньги, короче, - Юра выпил стакан пива и продолжил: - на книгу, которую она попросила Эдгара написать – «книгу о нас». О их любви, жизни за три года, что они прожили. Она считает их самыми счастливыми, и что благодаря Эдгару она ощутила полноту жизни. И на то, чтобы вернуть авансы заказчикам за незаконченные картины. Там, на пакете, их телефоны и адреса. Есть из Венгрии, Сочи, Краснодара, Неаполя даже. Остальные деньги на то, язык не поворачивается даже сказать это, чтобы авторы ЛИТО, поэты, если с ней что-то произойдёт, помянули её в 27-м кабинете санатория «Предгорье Кавказа», где она нашла много человеческого тепла и полюбила их за преданность к искусству, и, конечно, они её тоже.
- Ты что, плачешь? Ты стал сентиментальным!
- Старею, мать, старею…
- Как жалко. Будем надеяться, что она поправится, всё-таки в Швейцарию все ездят на лечение – наши олигархи и чиновники. Там хорошие клиники, - утвердительно сказала Татьяна. – А помнишь, Эдгар привозил её знакомиться с нами и с твоей мамой. Мы хорошо её встретили, она растрогалась. Ведь мы уже считали её без пяти минут невестой Эдгара. Помнишь, как она нас всех удивила?
- Как? И, кстати, не помню, говорил тебе или нет, что они помолвлены. 8 марта отец Сергий совершил обряд у Камиллы дома.
- Нет! Ты этого не говорил. Вспомни! Когда они начали уходить, за ними пришло такси, она сказала: «С мамой твоей, с братом, с Таней и их дочерью я познакомилась. Теперь хочу познакомиться с твоим отцом, о котором ты говорил много хорошего…» Помнишь, как мы все обалдели? Твоя мать сказала, что он умер. Она ответила, что знает. «Поэтому мы с Эдгаром поедем домой ко мне и по пути заедем на кладбище, на могилу Николая Терентьевича. Там я с ним ипознакомлюсь». Ты ещё сказал, что это трогательный и красивый поступок.
- Припоминаю, - ответил Юра.
- А какая у неё машина?
- Вишнёвый Форд. На правом заднем крыле и двери рисунок заката солнца, а на левой стороне – восход солнца. В этом есть логика, - заметил Юра.
- А, я
