"Камилла", роман. Вторая часть

этой...
- В этой дыре – ты хотел сказать. У художников, поэтов, творческих людей нет карьеры, к твоему сведению. У них есть либо известность, либо популярность, либо ничего. Всё измеряется у нас талантом. Карьера – это у вас, деловых людей, - пояснила обиженным тоном Камилла. – Так и знала, догадывалась, что речь пойдёт у вас именно об этом, о переезде. Ты хочешь, чтобы мама таскала свою дочь по выставкам, профессорам, педагогам, по банкетам, фуршетам и как обезьянку, которая может держать кисть в руках, представляла всем. Да я там не смогу писать! – вставая с колен отца, заключила Камилла. – Как вы не поймёте этого с мамой? Нам, творческим людям, не везде пишется, чувствуется. Но если ты нашёл такое место, то держись за него. За это место, где душа твоя работает, и ей хорошо, она поёт. Пойми это, пап…
- Я это уже слышал от Эдгара, - уточнил отец.
- Так не мешайте моему счастью. Я только почувствовала, что значит, когда люди слушают тебя, что значит для меня Эдгар, живопись. В этом городе мне хорошо. Я счастлива! Вы же с мамой мечтали об этом! Здесь мне не страшно, и те ночные страхи, которые мучали меня в Магадане, в Москве, прошли…
- Камилла, ты рассуждаешь, как ребёнок. У тебя другая судьба, другая история. Пора подумать о будущем. Богатые женихи выстроились в очередь… Неужели среди них нет никого лучше Эдгара? Никогда не поверю!
- Нет, - обиженно ответила Камилла.
- Так или иначе, к концу года ты должна быть в Петербурге. А пока поживи ещё тут. Закончи свои дела, выполни заказы, проведи выставку в Краснодаре, о которой ты так мечтаешь. В Краснодаре нужно заплатить за зал, чтобы тебе разрешили выставку. Хорошо! Позвонишь – я пришлю денег. Мои друзья всё устроят, если для тебя она так важна. Но потом – всё! В Петербург! И думать ничего не хочу. Ты уже взрослая, и поэтому я в первый раз говорю с тобой, как со взрослым человеком. Выставка уже в конце июля, если я смогу – приеду.
- Вы с мамой даже не заметили, что ваша дочь уже давно повзрослела. И стала самостоятельной. Поэтому я и приехала сюда. В незнакомый город, чтобы начать всё с нуля, папочка. Так я и знала. Разговор с Эдгаром у вас был плохим. Просто Эдгар воспитан и, видимо, внимательно слушал, не перебивая, этот план, который  сильнее и сильнее запутывает всё…
- Я не хочу ругаться, - вставая, сказал отец. – Камилла, я улетаю утром в Магадан. Кто-то к нам приехал с проверкой. Надо разобраться. Ещё раз повторю: мы с мамой любим тебя. Ты должна к концу этого года всё тут закончить, а Новый год мы встретим на Красной площади. И твоё 25-летие отпразднуем в Москве, в лучшем ресторане.
Отец пошёл спать. Камилла легла в мастерской на диван и думала об Эдгаре, о себе, о своей новой жизни, которую у неё хотят отнять, о выставках, заказах и о многом другом. Но главное то, что ей не давало заснуть, каким станет теперь Эдгар, как он будет относиться к ней. «Эх, папа, папа, что же ты наделал? Я только начала жить самостоятельно, полюбила, почувствовала себя счастливой в этом большом запутанном мире, - рассуждала она. – Теперь главное – Эдгар. Или время решило проверить нашу любовь? Я люблю тебя, Эдгар! И никому не дам нас разлучить. Мне хорошо с тобой», - вслух произнесла Камилла.


 *  *  *


            УТРОМ ОНА УПАКОВАЛА чемодан отца. Они позавтракали. Поговорили о погоде. Подъехала машина. Камилла с отцом вышли на улицу.
- Помни, любимая доченька, я тебя люблю и хочу тебе только счастья. Надеюсь, ты предохраняешься, ну, когда вы с Эдгаром этим… занимаетесь. Как сегодня говорит молодёжь – любовью или сексом. Постарайся не забеременеть. Ты немного бледная. Ты хорошо чувствуешь себя, родная моя?
- Хорошо. Я тебя тоже люблю, пап. Я думала, ты останешься дня на три. Мы поговорим о предстоящей моей выставке. Я так волнуюсь. Эдгар мне много помогает в её организации, как и в городском музее, как и в Майкопе, Сочи. Он всегда рядом, особенно в трудную минуту. Я всегда рассчитываю на его помощь. Его любят и уважают в творческой среде.
Он знаком со многими выдающимися поэтами и художниками. Даже с Виктором Гавриловичем Захарченко, руководителем Кубанского казачьего хора, который лично у себя в кабинете поздравлял Эдгара с сорокапятилетием  и он знает стихи Эдгара наизусть и является поклонником его таланта.
- Хорошо, хорошо, Камилла, что ты ему цену набиваешь. Мы с Эдгаром обо всём договорились. Какое сегодня число?
- Третье июля, Пётр Серафимович, - ответил водитель.
- Я так хочу, чтобы вы с мамой прилетели на выставку, но вы всегда заняты…
- Мой друг будет на выставке, если я не смогу. Он пригласит человека, который всё снимет на камеру, и мы потом всё посмотрим с мамой – она в Петербурге, а я в Москве и порадуемся за тебя.
- Снимать не надо. Снимать будет Валерий Михуля – директор видеостудии «Феникс», которую они с Эдгаром открыли пять лет назад. И по сценарию  Эдгара уже сняли десять фильмов. И обо мне они тоже будут делать фильм. Сейчас набирают материал. Пройдёт выставка и начнут…
- Мне пора, - сказал отец, - дела. Будь умненькой и не наделай  глупостей. Хорошо?
Они поцеловались, и машина отъехала от дома. Камилла постояла минут десять и вошла в дом.    


 *  *  *


           ВЕСЬ СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ Эдгар думал о словах отца Камиллы: «Полгода. Понял? А потом свалишь».
- Полгода, а потом свалишь, - повторив эти слова вслух, Эдгар подъехал к Центральной библиотеке города, где должны выступать авторы ЛИТО, в «Литературной гостиной», которую вела раз в месяц Иванна Белова. Эдгар уже вошёл в читальный зал, в котором проходила «Литературная гостиная», на втором этаже библиотеки, как раздался телефонный звонок:
- Слушаю, - ответил Эдгар. – Это ты, таинственная ты моя? Я сейчас в Центральной библиотеке, мы будем читать стихи наших авторов. Освобожусь около восьми часов вечера. Обязательно, счастье моё! Приеду.
Эдгар вошёл в зал с опозданием, который к тому времени был заполнен людьми. Он извинился и сел рядом с ведущей. Композитор Владимир Бабкин и автор ЛИТО Владилен Гостев представляли новую песню, которую они написали вместе на стихи Гостева. Камилла, довольная, судя по разговору с Эдгаром, что у Эдгара бодрый голос, обрадовалась, что настроение его после встречи с отцом не изменилось. Но она всё же думала, что сказал ему отец? «Видимо, предъявил ему какой-нибудь глупый ультиматум, вроде того, что мы с Эдгаром не пара и что я должна жить в Москве или Петербурге, где у меня есть квартиры», - размышляла она. И была недалека от истины.
В девять часов приехал Эдгар. Он вошёл в мастерскую. Камилла с радостью его встретила, поцеловала. Предложила сесть к столу и поужинать. Благо отец привёз столько еды, что холодильник был наполнен, как говорится в народе, «до отказа». Было из чего выбрать и приготовить ужин.
- Как дела, Эдгар? – тихо спросила она.
- Всё хорошо, всё прекрасно, солнце моё!
- Всё хорошо! – улыбнулась Камилла. – Я почему-то вспомнила твоё стихотворение, оно без названия.
- Какое? – уточнил Эдгар.
Камилла начала читать стих Эдгара по памяти. По памяти, которой все её близкие и родные считали феноменальной, фотографической:

                                                             Нет, бармен,
                                                             Хрупче в мире этой фразы:
                                                             «Ну, наконец, всё хорошо!»,
                                                             И столько сразу вдруг
                                                            Заразы
                                                            Прилипнет к ней,
                                                            Лишь рот открой!

- Ты скоро, как Валентина Васильевна Сазонова из посёлка Кутаис, будешь читать наизусть мои стихи, - улыбнулся Эдгар. – Валентине Васильевне уже 75 лет, и она наизусть читает стихи наших авторов.
- Я немало знаю наизусть твоих стихов. Не знаю, почему, но они так быстро запоминаются. То ли из-за простоты, то ли из-за порядка слов или из-за мощи строк. Некоторые строки из которых я частенько произношу как цитаты.
- Вот и художник Сергей  Тимофеевич Тузов тоже говорит:
«Поэта должны цитировать, тогда он поэт».
- Вот видишь, - наливая чай Эдгару, сказала Камилла. – Поешь, Эдгар, папа много чего привёз с собой. Он хотел три дня пробыть со мной, но эта проверка его унесла…
Они сидели и ужинали. Эдгар смотрел на картину, стоящую на мольберте, и, глядя на неё, подумал: «Да, Камилла, уже не та художница, с которой я познакомился несколько лет назад. Это уже сформировавшаяся, знающая, что и как нужно делать, художница, которая оттачивает своё мастерство с каждым днём, превращаясь в творца. И эта картина – свидетельство тому».
- Тебе нравится, любимый? – словно читая его мысли, спросила Камилла.
- Камилла, мне всё нравится, что ты пишешь.
- Это заказ. Заказчик уже одобрил. Он ушёл перед тобой. А завтра приедет за картиной.
Но разговаривая о живописи Камиллы, о делах Эдгара, они думали только об одном: кто начнёт первым разговор о встрече Эдгара и её отца – об их, так называемом, «мужском разговоре». И Камилла не выдержала:
- Эдгар, что бы папа тебе ни наговорил, что бы он ни предлагал, как бы он ни угрожал, а я папу своего знаю – он ради меня готов на всё, на самое неожиданное, что бы ни рекомендовал, я останусь с тобой, мой милый Эдгар, - присаживаясь на колени к Эдгару и обнимая его, заверила она любимого человека. – Папа может всё проделать неожиданно. Ты не знаешь его. Он может всё прекратить за два-три дня. Наши отношения… Неожиданно приедет, заберёт меня и продаст дом...
- Полгода! Полгода, - тихо повторил Эдгар про себя слова Петра, но она услышала их.
- Что, полгода? Ты меня пугаешь? Что значит, полгода? – встревоженно спросила Камилла.
- Это тайна, Камилла. Всё равно твоя выставка в Краснодаре и выставка на День города состоятся, - пояснил Эдгар. – И это тайна, такая же, как твои таблетки, тошнота, страхи, природу которых ты не говоришь. И ещё он сказал в конце разговора, что есть то, что никому не следует знать. Ещё одна тайна!
- Эдгар, это не тайны. Не принимай это близко к сердцу. Я не знаю, что и сказать, но это не тайны. Главное, мы с тобой помолвлены! Вот тайна, которую мы скрываем от моих родителей, - и она поцеловала кольцо, которое надел на её пальчик Эдгар в день помолвки, и чуть не заплакала.
- Камилла, ты любишь меня? Не обижайся такому вопросу.
- Конечно, Эдгар. Я давала повод тебе хоть раз усомниться в этом? – обиженно ответила она тихим голосом.
- А ты?
- Очень! Очень! Очень! – радостно сказал Эдгар, на что Камилла улыбнулась и сразу повеселела, раскрылась, как весенний цветок, на который солнце пролило свой свет. – Тогда забудем про мой разговор с твоим папой раз и навсегда. Будем жить так, как и жили. Мы – помолвлены. Вот и весь разговор, на этом и порешили. Всё, разговора не было!
Камилла расцеловала своего жениха и заплакала. Она так по-настоящему плакала, как плачут только от счастья.
- Всё, Камилла, всё!
- Ты – лучший, Эдгар, - тихо сказала она, вытирая слёзы.
- Главное в эти ближайшие дни – подготовка к твоей персональной выставке в Большом краевом выставочном зале изобразительных искусств, которая состоится, - Эдгар достал письмо, которое он вынул из почтового ящика и успел прочитать, - состоится в период с 20 по 27 июля! – протягивая письмо, с радостью пояснил Эдгар.
Камилла взяла письмо, прочитала его и запрыгала от радости.
- Теперь мы знаем день открытия. Поедем за два дня до открытия и