Роман "Камилла". Первая часть

в кресле, поджав под себя ноги, укутавшись шерстяным одеялом и дрожит.
- Камилла! – бросился он к ней, - радость моя, что с тобой? Ты не заболела? – не без тревоги в голосе спросил Эдгар.
Камиллу трясло. Она дрожала. Капли холодного пота стекали с её лба.
- Что, что с тобой? – испуганно задавал вопросы Эдгар. – Не заболела ли ты?
Она молча сидела и не отвечала. Теперь ещё и заплакала. Ему показалось, что она в этот летний тёплый вечер чувствует внутри себя сибирские холода. Она положила голову на его плечо и разрыдалась, словно ждала этого момента – момента внутренней разрядки.
- Хватит, милая! Я здесь! Всё хорошо! – прикасаясь ладонью ко лбу Камиллы, желая узнать, есть ли у неё температура, - властно сказал Эдгар. – Температуры нет. Уже хорошо. Обними, обними меня. Вот так. Успокойся, я с тобой. Что случилось? С мамой по телефону поругалась опять? Или кто-то тебя испугал, пристаёт к тебе? Ты так красива, талантлива, не похожа на других своих сверстниц. Ну расскажи, кто тебя обидел? Вытащи это наружу. Что снаружи, то уже не внутри. Так мама или папа? Кто причина?..
- Нет, - сквозь слёзы ответила Камилла, - дорогой Эдгар! Это ты! Ты не отвечаешь на мои SMS-ки,обещаешь заехать на следующий день после того… Помнишь, ту ночь,.. которую мы так незабываемо провели и которая останется в моей памяти на всю жизнь? Это ты забываешь свои обещания. И вот три дня, я сижу, как покинутая, словно мой любимый ушёл на фронт, на творческий фронт, который для него важнее, чем моя любовь. И надо же было мне влюбиться, полюбить такого…
Она снова заплакала. Эдгар посадил её в другое кресло, накрыл одеялом, и ему показалось, что ей становится лучше после всего выговоренного в его адрес.
- Ты влюбилась или полюбила? – спросил Эдгар.
- В этом есть разница? Объясни, если я не понимаю таких банальных различий...
- Раз два слова разные – есть!
- Эдгар, почему ты заставляешь меня страдать?..
Эдгар слушал Камиллу не перебивая. Достал телефон и прочитал все три  SМS-ки. Во всех трёх был один и тот же  текст: «Милый, приезжай, мне страшно». Три дня – три SМS-ки.
- Чёрт! Теперь надо будет читать  сообщения каждый раз, - подумал про себя Эдгар.
- Камилла! Я был занят. Правда, поверь мне. Проводил заседание, сегодня встречался с поэтами из станицы Ильской. Понять не могу, откуда у тебя эти страхи? Что это за тайны?
Что у тебя поселилось внутри? Какой злой дух в твоей чистой душе всем заправляет? Объясни, чего ты боишься? Может быть у тебя психозы, неврозы,.. обостряются периодически? Должна быть причина.
- Ты – причина! - уже спокойно сказала она.
- Нет, тут что-то до нашей встречи сформировалось, - показывая пальцем в грудь Камиллы, сказал Эдгар. – Нужно тебя показать психологу или неврологу. Игорю Пахомову. Давай завтра поедем к врачам. Пусть тебя посмотрят, обследуют, выявят природу твоих страхов, назначат лечение.
- Я чувствую себя хорошо! В этом городе мне хорошо. Причина – твоё отсутствие и нарушение обещаний. Представь, я жду в назначенное время – тебя нет. Проходит день – жду, второй – жду, начинаю волноваться: а вдруг с тобой что-то случилось, – вытирая слёзы платком, продолжала Камилла, – произошло? Вчера в  газете написали, что убили под мостом депутата городского Совета.
- Так я же не депутат, - возразил Эдгар.
- Но в альманахе вы пишите о коррупции в городе, об интернатах для престарелых, как там нарушаются права. Да тебя, ты сам говорил, уже три  раза вызывали в прокуратуру на собеседование. Отправляли твои стихи и альманах на экспертизу в краевую прокуратуру.
- Остановись! Я польщен твоим вниманием к моей персоне, но остынь, не путай разные вещи. Это из другой оперы. Уверен, твои страхи, возможно, зовут тебя из твоего детства, только ты переводишь стрелки на меня. Ну, я виноват. Забываю. Провал в памяти, со всеми бывает. Но тут… тут что-то другое. И отец говорил, и брат тоже, чтобы я меньше боролся за справедливость. И больше наполнял альманах стихами, рассказами, то есть литературой. Но мы ведь поэты. Кто, если не поэт, скажет правду? Журналисты боятся. У них хорошие зарплаты. Никто не хочет оказаться на улице без работы. Так что твои таинственные страхи имеют - другую природу, - заключил Эдгар. – Ты Дильнаре говорила о них? Она будущий психолог, вы росли вместе. Она-то должна знать их происхождение, природу.
В мастерскую входит Дильнара. Здоровается и садится на диван.
- Вот, вот, прямо пиши картину, - улыбнулась она. – Снова эти страхи, Камилла? Видишь, Эдгар, когда ты рядом – всё хорошо, спокойно, она приходит в норму. Когда ты «выпадаешь» из её жизни - на целую библию – вот результат! – показывая на подругу рукой, заключила Дильнара.
- Я не думаю так, - возразил Эдгар. – Неужели всё дело во мне, в моём присутствии или отсутствии? Давайте поговорим об этом. Я виноват. Я уже извинился. Ей лучше. Но я же не специально! Я не проверяю таким жестоким образом – любит Камилла меня или нет? Я ещё сам в сомнениях. Поймите и вы меня (пауза). Может, Камилла ошибается во мне? Молодая девушка приехала в город и нет, кроме тебя, конечно, Дильнара, у неё в нашем городе никого из знакомых, родственников. Вот она и думает, убеждает себя или кажется ей, что я - единственный человек в городе, от которого зависит её настроение и смысл жизни.
- Эдгар! Как тебе ещё доказать мою любовь к тебе? Какими словами, поступками? Я думала, всё уже ясно между нами, - вставая с кресла, сказала Камилла.
- Девчата! Или я такой бездушный, бесчувственный чурбан, или здесь, я имею в виду накаты этих страхов, что-то другое.
На мгновение Эдгар и Дильнара  встретились глазами. И Эдгару показалось, что Дильнара что-то скрывает. Во что-то посвящена, но не может открыть тайну – тайну, возможно, которую они знают обе, но не говорят ему, скрывают. Дильнара отвела глаза в сторону, глубоко вздохнула и сказала:
- Раз вы вместе, я пойду.
- Посиди с нами ещё немного, Дильнара. Эдгар, ты останешься сегодня у меня, да? – спросила Камилла.
- Да, любовь моя, да! Куда я теперь? Поставь цветы в воду. И кстати, я не просто стараюсь занять себя от скуки. Я договорился с директором музея о твоей выставке. Она назначена на воскресенье, на 10 часов утра. Осталось тебе на подготовку 18 дней. Художников я приглашу, авторы ЛИТО придут. Приглашены работники из отдела культуры города, из библиотек. Я дам объявление в газете о выставке. Вот! Твоя первая персональная выставка в нашем городе состоится через 18 дней. Готовься. И все страхи пройдут.
- Ура! – громко закричала Камилла и подбежала к Эдгару. – Ты самый лучший!
- Я и хочу доказать тебе это, любовь моя…
- Ты всё организовал, как и обещал! – Камилла бросилась на шею Эдгару и расцеловала его.
- Видишь, Дильнара, она то плачет, то смеётся. Вот же досталась мне подружка!
Дильнара улыбнулась и пошла домой, где её ждал сын и родители.

 *  *  *

         ВСЮ НЕДЕЛЮ КАМИЛЛА занималась подготовкой к выставке. Она съездила и познакомилась с директором музея. Сфотографировала зал, в котором будет проходить выставка, чтобы узнать его размеры и высчитать, сколько нужно представить картин, как их развесить. Составила перечень картин, которые хотела представить, в первую очередь художникам, и тем, кто посетит выставку.
Эдгар занимался своими творческими делами и старался не мешать и не вмешиваться в процесс подготовки. Они с Татьяной Плешаковой и Ниной Логвиновой работали над альманахом. Решали, - какие статьи опубликовать в первую очередь; стихи чьих авторов показать читателям первыми и кого представить из  новых поэтов. Словом, делал то, что и должен делать редактор альманаха «Литературное обозрение». Встречался с творческими людьми, приехавшими в город на лечение. Заехал в редакцию газеты и дал объявление о персональной выставке Камиллы. Пригласил на выставку журналистов.
 
Днём они ходили обедать в кафе «Европа», в котором готовили блюда из рыбы по рецептам японских кулинаров. Вечерами говорили о предстоящей выставке. Чувствовалось, что Камилла немного нервничает. Эдгар её подбадривал, говоря, что всё уже готово и должно пройти хорошо. Они решили, что выставку откроет, по традиции, директор музея, а не Эдгар, затем Камилла расскажет о своём творчестве и представит картины. На сайте «Горячий Ключ» отдел культуры разместил рекламу о предстоящей выставке. Камиллу уже не «доставали» таинственные страхи. Она вся ушла в работу. «И слава Богу!» – думал Эдгар, сидя в кресле в мастерской Камиллы, глядя на то, с какой тщательностью она готовится к выставке, осознавая всю ответственность этого мероприятия.
- Эдгар, я подготовилась. Всё ещё раз просмотрела и думаю: пора представить мою живопись, мои работы, мои труды, мою жизнь.
- Ты волнуешься, Камилла? Это же не первая твоя выставка. Ты уже выставлялась, - успокаивал её Эдгар.
- Понимаешь, эти картины  - они открывают новую страницу в моём творчестве. Семь картин написаны на твои стихи. Это новое. Как воспримут это художники? Не скажут ли: «Что это за темы такие?» В городе столько прекрасной природы, которая даёт возможность написать множество красивых пейзажей, а она пишет картины на стихи поэтов.
- Ну пейзажей-то наши художники написали много и натюрмортов хватает, а вот на стихи картин нет. Это новое. Я поддерживаю двумя руками, - так рассуждали они, лёжа в постели на втором этаже у Камиллы, о предстоящем событии.
- Уже три часа ночи, Эдгар, а спать не хочется.
- Может, займёмся уже «делом»? - предложил Эдгар.
- Каким делом? Ах ты развратник!..

*  *  *

           УТРОМ В ПЯТНИЦУ, как и было оговорено с директором музея, они на двух машинах привезли упакованные в чехлы картины. И втроём (Эдгар попросил Геннадия Назарса помочь им развесить картины) они всё сделали так, как планировала Камилла. Рядом с картинами, которые были написаны на стихи Эдгара, висело само стихотворение, чтобы посетители могли сравнить оригинал стиха и картину, которую написала Камилла.
- Это здорово, Эдгар! - удивлённо сказал Геннадий. – Я такого ещё не видел, чтобы на стихи поэтов писались картины. Вы, Камилла, - мастер! Поверьте, я в этом зале посмотрел много выставок живописи. Здесь мы с отцом выставляли его произведения: вазы из дерева, гончарные изделия, потом его пригласили на краевую выставку. Но таких цветов и линий, и сюжетов я не видел. Поверьте, о вашем таланте еще заговорят, - уверенно заключил Геннадий.
- Вот видишь, Белоцерковская, он знает. Кстати, он тоже закончил в Петербурге какое-то заведение - то ли по прикладному искусству, то ли по реставрации. Не припомню.

Картины были развешаны. Эдгар с Геннадием сидели и смотрели на них, а Камилла с директором музея обсуждали, как лучше накрыть стол для посетителей. Словом, организовать фуршет, как это заведено у художников: яблоки, бананы, виноград, торты, горячеключевская вода, слабое вино, конфеты...  Камилла составила список и сказала, что мы привезем все это утром, перед выставкой. В 9 часов. «А мы вам поможем все нарезать и накрыть стол, - заверила директор, - нам это не впервой». Когда они спускались по ступенькам музея к  машинам, Геннадий простился с ними. Камиллу же провожала директор музея и сказала: «Не волнуйтесь, всё проведём хорошо, и Ваши картины, должна заметить, какие-то особенные. Уверяю Вас, Вы будете иметь успех. И ещё, - за сохранность картин не беспокойтесь, у нас