Стойка

растворяться в темноте зала.

5
Не знаю, как с другими, а со мной всегда одно и то же – меня встречает микрофонная стойка. Я выхожу, и она услужливо дожидается меня. Как и сейчас. При включении микрофон огласил зал резким свистом. Дальше последовала короткая настройка звука.
Время шло, и до начала оставалось часа полтора. Я сел за столик в самом конце зала в углу. Всегда выбираю такие места. Там тихо.
Если вдуматься, то первое моё выступление перед публикой проходило в больнице. Перед кабинетом стоматолога. Этого я тоже не помню. Мама говорила, что мне тогда было года четыре. Сидя с ней в очереди, я рассказывал какие-то стишки и что-то ещё смешное, и взрослые рядом смотрели на меня с умилением. А потом я как-то растерял всю гтовность и расплакался в кабинете у врача, в ожидании боли. Та сказала, что если я успокоюсь, то получу машинку от мамы. Маме пришлось покупать машинку после.
Пожалуй, это тоже доказывает, что чем ты смешнее на сцене, тем ты печальнее в жизни.
Легко оставаться простым, сложно принимать жизнь, во всей её прямоте, без горькой иронии. Поэтому шутки часто кажутся злыми сверх нормы. Или слишком пошлыми. А это просто не нужно принимать близко к сердцу. Всё это для того, чтобы посмеяться над тем, как глупо мы порой выглядим и устраиваем всё в своей жизни. Это просто попытка не пропасть в огромной луже скуки. Ведь если не смеяться, мы не вылезем из тоски.
Так сложилось, что мне повезло теперь получать деньги за то, что я произношу вслух то, что думаю. Конечно, иногда я зарываюсь и перегибаю палку. Но это всего-лишь ирония.
Незадолго до начала прошу официантку поднести бокал пива на сцену. А она просит совместную фотографию. Понимаю, что сегодня ей одной придётся обслуживать все столики. И что это она была на остановке. Беру её блокнот для заказов и быстро пишу: «Никогда не думали, что мопсов кто-то кидает в стену? Именно поэтому у них такие морды». Оставляю автограф, говорю, чтобы больше не плакала на остановках. И удаляюсь за сцену. Она растерянно смотрит мне в спину. А после убегает на зов из-за столика рядом.

6
Выходя вразвалку на сцену, я закуриваю и надеваю пиджак. Снимаю микрофон со стойки – каждый раз это походит на то, что я заряжаю ружьё, направленное мне же в лицо. Отставив стойку в сторону, я начинаю говорить.
- Добрый вечер. Добрый вечер. Всем добрый вечер. Рад приветствовать вас на сегодняшнем вечере стендап-комедии. И, да, я слишком много раз произнес «вечер». Всё потому что это не первое моё пиво сегодня, - отпивая глоток из бокала, делаю с приветствием пробный выстрел в зал, который отзывается смешками и хлопаньем. Всё идет, как надо. – Может быть у вас есть какие-то вопросы ко мне?
- Вы – еврей? – после нескольких секунд молчания раздаётся из зала.
- Еврей ли я… Знаете, Адольф Гитлер обычно начинал все свои новые знакомства с этой фразы, - и развожу руки в стороны с лицом, будто бы я и не причастен к хохоту зала. – И к чему это всё привело – его убил тот же человек, что расчёсывал ему усы, - новый смех и апплодисменты.
- Как жизнь? – ещё один выкрик из зала.
- Да всё хорошо. Спасибо, что спросил. Вот пивка зашёл попить сюда. А тут вы такие сидите все и ждёте, что сейчас что-то смешное будет. А я, как и ты, пришёл просто о жизни поговорить. Если кому-то не нравится – можете уйти, деньги за билет вам всё равно не вернут, - и зал реагирует улыбками.
Если вы думаете, что в такие минуты человек на сцене полностью сосредоточен на себе и том, что он делает, то вы крупно ошибаетесь. В эти мгновения ты просто растворяешься во всём, что окружает тебя и замечаешь всё это.
- Так вот, - продолжаю я, - истории из жизни… Был у меня один знакомый. Он очень рано научился ходить. Действительно очень рано. Не знаю, когда точно, но значительно раньше, чем другие. Все потому, что… он был так уродлив, что собственная мать не хотела носить его на руках, - не знаю, почему но люди всегда взрываюся смехом на этом моменте. Может, им так легче - они понимают, что могло было быть хуже, чем есть. – А потом ему пришлось научиться рано говорить, - я заговорщицки подмигиваю бровями, мол, подождите, что сейчас будет. – Ему приходилось кричать соседям сверху, чтобы они сбросили ему на балкон немного собачьей еды, так как мать не хотела и близко подпускать его к своей груди.
Такие злобные шутки полезны. Люди в это время делают какой-то выбор в голове: принять иронию и отпустить то, что накопилось у них в какой-нибудь тяжёлый вечер или не принять и всё равно сделаться чуть мягче, сопереживая ситуации.
Выступление идёт. Люди довольны. Я изредка отпиваю из бокала. Закуривая новую сигарету, замечаю, как какой-то толстяк на повышенных тонах что-то говорит офицантке.
- Надеюсь, эта штука меня прикончит, - говорю я помахивая сигаретой в воздухе. – Не, серьёзно. Я не хочу, чтобы кто-то показал на меня, как на того парня, - указывая на толстяка, испускающего оскорбления. – и сказал: «А нельзя ли мне стейк? Жирный, как джентльмен вон за тем столиком». Да, да, я о тебе. Открою секрет – у меня есть дар. Я могу управлять мудаками. Так что если ты не сменишь тон, то весь вечер пройдет в издевательствах над одышкой, которую ты испытваешь, нагибаясь за выпавшим у тебя из кармана эклером.
Это было небольшим внеплановым отступлением, со смехом воспринятым аудиторией и даже самим толстяком, похоже, признавшим свою неправоту, и с благодарностью официанткой.
- Ладно. На чём мы остановились… А, да! Хотел сказать, что я тут, буквально за сценой вздремнул немножко недавно. И мне снился чудесный сон: там всё было так солнечно, люди и зверята, они все были такие радостные и были в гармонии друг с другом. А знаете, почему? Потому что перед этим был дождь. А потом появилась радуга. И нет, с неё не спустился лепрекон. Почему-то с неё строем спускались политиканы в своих дорогих костюмах. И они предложили честно испортить одно желание избирателей. И люди думали, а потом из толпы вышел маленький мальчик и сказал: «Сделайте нас счастливыми». Тогда все они вернулись на радугу и сиганули вниз – кровища, кишки, месиво… Ведь главное – счастливые избиратели. Пусть и ценой загубленной детской психики, - отпиваю ещё немного из бокала. – Господи, что ж у меня в голове… - как бы удивляясь самому себе и издавая вздох. Все любят издевки над политикой.
Полуторочасовое выступление подошло к концудовольно быстро, я отошёл назад, взял стойку и установил на неё микрофон.
- Рад был всех вас видеть. Не забудьте оставить хорошие чаевые тем, кто обслуживал вас сегодня в зале и в баре. Даже если вы ничего не заказывали, - это дополнение вызываю улыбки и смешки. – Помните, на халяву питаться здесь могу только я, - ещё немного довольных лиц. – Спасибо, что пришли, Вы – отличная публика! Всем доброй ночи.
И я ухожу в глубину сцены и исчезаю за ней, оставляя после себя довольные лица и стойку, на которую вновь вернулся микрофон – сегодня ружьё не стало стрелять в меня. Может быть в другой раз…