название Кипелово не существовало. Был поселок Федотово, гарнизон.
На вооружении полка были самолеты дальней разведки и целеуказания ТУ-95 РЦ. Само по себе «РЦ» и расшифровывалось как «разведки и целеуказания». ТУ-95 РЦ был предназначен для радиолокационной, радиотехнической и фоторазведки надводных целей и целеуказания подводным лодкам, кораблям и береговым батареям, оснащенным управляемым ракетным оружием, метеоразведки в районе цели. Впоследствии он послужил базой для противолодочного ТУ-142 и его модификаций.
Авиаполк обеспечивал целеуказания ракетным подводным лодкам в Баренцевом море, осваивал дозаправку в полете, выполнял разведывательные полеты в Индийский океан с дозаправкой в полете, выполнял целеуказания ракетным подводным лодкам в Атлантическим океане и обеспечивал стрельбы надводных кораблей Северного флота в Норвежском море, осуществлял полеты в Атлантический океан с попутной дозаправкой в воздухе. Были освоены районы Норвежского моря и северной части Атлантики. Полк участвовал на маневрах Военно-морского флота. Самолеты полка выполняли трансатлантические перелеты с посадкой на Кубинском аэродроме. Полеты на Кубу продолжались вплоть до конца 80-х годов регулярно. Было освоено базирование в Гвинее и Анголе. Во всем этом, я думаю, есть и небольшая толика заслуг моего отца.
Служа в Федотово, отец подумывает об учебе. В 1969 году он поступает в Вологодский молочный институт на факультет среднего образования и в 1974 году заканчивает его по специальности технология молочных продуктов с присвоением квалификации техник-технолог. По рассказам мамы, он мог бросить учебу, но его друг, старше отца по званию и по должности, сказал, что не будет с ним разговаривать, если он сделает это.
Со 2 марта 1973 года по 18 февраля 1977 года отец проходил службу в в/ч 20218 техником-начальником группы. Воинская часть, о которой в то время особо не распространялись. В быту ходило, что ты служишь «у глухонемых». Понятие это говорило не о том, что ты общаешься с людьми, у которых проблемы со слухом, а о том, что лучше не распространяться о том, где ты служишь. Что я и не буду делать.
Затем с 18 февраля 1977 года по 27 ноября 1982 года отец служил старшим техником ВУС-172 76-го Отдельного противолодочного авиационного полка дальней авиации КСФ. Вооружением полка в период службы отца были ТУ-142, ТУ-142 М. Большой противолодочный самолет ТУ-142 был предназначен для обнаружения и уничтожения атомных подводных лодок-ракетоносителей на расстоянии, превышающем дальность пуска их ракет. ТУ-142 являлся самолетом с размещенным на нем комплексом оборудования поиска и средств поражения подводных лодок. Он был построен на базе самолета ТУ-95 РЦ. Самолет имел аппаратуру для обнаружения подводных лодок в надводном положении и под перископом, грузоотсеки с противолодочным ударным вооружением и буями. Именно эти самолеты и приходилось обслуживать отцу в период, когда он служил в этом полку.
С 27 ноября 1982 года и до пенсии 30 июня 1984 года он служил старшим техником цеха авиационного оборудования 246-й Объединенной технико-эксплуатационной части того же авиационного полка. Приказом от 5 ноября 1984 года отец уволен с действительной военной службы в запас по достижении предельного возраста состояния на действительной воинской службе. Итоги большой части жизни человека, лучших лет: служба в Вооруженных Силах с 1 сентября 1958 года по 5 ноября 1984 года, из них на Севере с 1 ноября 1961 года по 11 ноября 1965 года, 26 календарных лет службы, с учетом службы на Севере 28 лет, пенсионер в неполных 46 лет. 10 ноября 1961 года - младший сержант, 27 апреля 1962 года - сержант, 25 января 1972 года – прапорщик. Из разговоров в детстве помню, что речь шла об экстернате и получении звания офицера. Но то ли не сложилось, то ли не захотел, а может, не хотел покидать даже на время семью. Прапорщику старшего прапорщика не дали, наверное, «не заслужил», имея на кителе медалей не меньше, чем некоторые полковники. За время службы он был отмечен медалями: медалью «50 лет Вооруженных Сил СССР» 26 декабря 1967 года, медалью «За безупречную службу» III степени за выслугу лет 13 января 1969 года, медалью «За воинскую доблесть в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И.Ленина» за отличные успехи в боевой и политической подготовке 9 апреля 1970 года, медалью «За безупречную службу» II степени за выслугу лет 14 января 1974 года, медалью «За безупречную службу» I степени за выслугу лет 16 января 1979 года, медалью «Ветеран Вооруженных Сил СССР» 30 апреля 1984 года.
Отношение к наградам у него было специфическим, не скажу, что он относился к ним безразлично, я бы сказал, что он был скромен. Помню, когда ему вручили очередную медаль, он принес ее домой, достал из коробочки и показал мне. Мне, естественно, было интересно. Я был горд, что мой отец имеет медали. По своей детской наивности я спросил: «Папа, а за что тебе дали медаль?». Прозвучал ответ: «За песок». Речь, как я сейчас думаю, наверное, шла о медали «За безупречную службу». Я ничего не понял, иных подробностей объяснения отца, если они были, не помню. Помню только, что я представил это так. Мой отец привез большую кучу песка и за это почему-то, ему дали медаль. Вот такая детская ассоциация. Нормальность ее пусть определит психолог. Но, честно говоря, гораздо позже, вспоминая это, я понял, что «песком» здесь была аналогия с песком в песочных часах, который, сыплясь, отмеряет время. Медаль «За безупречную службу» выдавалась не только потому, что ты прослужил столько-то лет, но все же за определенное время службы, образно, выдавалась именно за песок, отмеряющий время.
Видимо это пошло с армии из его профессии, специальности по электроаппаратуре. Сколько себя помню, у нас дома был паяльник и все атрибуты, связанные с ним. Отец постоянно что-то ремонтировал, собирал, в квартире пахло припоем и канифолью или аспирином, который его заменял. У него были в коробочках кучи всевозможных транзисторов, конденсаторов, сопротивлений, реле, выключателей, радиоламп. Из всего этого он что-то собирал. Паял всевозможные схемы. Выписывал журнал «Радиолюбитель». На минимальном уровне с детства и я приобщался к этому. Розетки, выключатели, лампы, проводка, все это было в доме, у знакомых, так сказать его, и помощники ему здесь не требовались. Помню в доме первый телевизор. По моему, он назывался «Старт». Он бесконечно его ремонтировал, всегда сам, часами сидел, сняв заднюю панель телевизора, измеряя платы и начинку телевизора тестером, подолгу думал, паял. Телевизор каждый раз начинал работать заново. Это было периода моего детства в Федотово, это было и в Вологде, когда я женился, и мы жили уже в общаге. Он и там приходил и что-то химичил с телевизором. Он всегда начинал работать. На гражданке отец мог быть хорошим телемастером.
По жизни он был очень общительным, но не развязным. Любил компанию, но как мне кажется, с незнакомыми людьми был сдержан. Не любил болтунов. Любил петь, причем петь он мог буквально везде. Слух и голос, в отличие от меня, у него был. Пел он всей органикой, всем телом, напряженно. Песни, мне казалось, были более душевные и грустные, чем радостные. Голос шел как бы изнутри, лицо немного багровело, брови нахмуривались, губы выстраивались в своеобразную дудочку. Он сам рассказывал, что на построении в части командир после деловой «разборки», обращаясь к строю, имея в виду отца, частенько говорил: «Опять пел!». При этом, не называя имени отца, упоминал известную всем фамилию знаменитого баса начала прошлого века. После службы мужики по обычаю где-нибудь «отрывались», затем пели, голос отца всегда выделялся. Городок маленький. Командир, очевидно, либо слышал, либо ему докладывали.
Отец был глубоко аполитичным человеком. Вступление в ВЛКСМ – это не политика, скорее молодость, энергия, участие во всем, что делают твои сверстники. Если ты не член ВЛКСМ, ты не человек в то время. Партия – иное. Он, наверное, ничего не имел против самой партии, хотя и это вопрос. Речь шла скорее о людях, которые в нее вступали. Для чего они это делали. Если на каждом шагу говорилось, что КПСС – это авангард, лучшее, что есть, то и люди должны этому соответствовать. Именно из этого, наверное, он и исходил относительно себя и иных людей, применительно к партии. Объективно, думаю, что ему это было не надо, или может, он считал себя недостойным. Он был максималистом в этом, и по большому счету, честным человеком. Понимал он и то, что быть в КПСС тогда было способом получения должности, больших благ. Люди, объективно не отвечающие постулатам партии о честности, порядочности, многие из них шли туда не для того, чтобы сделать мир лучше, а чтобы получить благо для себя. Его я думаю, это раздражало. Когда во время учебы в Военно-политическом училище я вступил в КПСС, он отнесся к этому как бы сейчас сказали, критически, явно понимая, что на идеал этого звания я явно не тяну. Поэтому, в каком-нибудь «идеологическом разговоре» или в иной ситуации, когда я был не прав, поступал не идеально, отец с определенной соответствующей интонацией, сарказмом мне говорил: «Коммунист». Это звучало как укор о моем двуличье. Иными словами он мне давал понять: парень, если носишь звание, претендуешь декларативно на принадлежность к лучшей части людей, поступай соответственно.
Характерный пример его разговора с начальством, который состоялся в 70-х годах, я думаю, это было время его службы «у глухонемых». Командир вызвал его в кабинет и сказал: «Данилыч, есть мнение рекомендовать тебя в партию». Отец непосредственным образом, не обдумывая последствия, как будто разговаривая с приятелем, ответил: «А что я х… сделал?». Может быть, повисла тишина, а может, реакция командира была молниеносной, и он прокричал: «Пошел вон!». Отец удалился, я думаю даже с некоторым недоумением, что он такого сказал и почему такая реакция на откровенность.
Все воспоминания о службе отца и то, что было связано с этим, военной жизнью городка, почему-то воспроизводятся у меня с точки зрения восприятия ребенка, основаны на детских впечатлениях. Воспоминания более позднего периода, когда я уже был в старших классах, незадолго до отъезда из Федотова, больше касаются моей личной жизни: приятели, приятельницы, танцы, дискотеки и все то, чем занимается молодежь, когда она оной является. По моим детским воспоминаниям отец уходил на работу рано, приходил поздно. Всевозможные дежурства, особенно когда были полеты. Тревоги, которые звучали надрывным сигналом по всему городку. Рев самолетов. Всевозможные субботники, на которых участвовал отец, как и все. Праздники - отдельное явление в жизни городка. Торжественные заседания в Доме офицеров (ДОФе по–федотовски) с обязательными концертами во второй части, и конечно, парады. В каждый парад, а он как раз проходил на так называемых кругах мимо трибуны, которая располагалась вдоль нашего дома, я в каждой коробке парадного строя выискивал лицо отца и был счастлив, видя его. Маршировал он, как бы мне сейчас, наверное, показалось, не совсем естественно для военного, с пасмурно-суровым выражением лица, которого в обычной жизни у него не было.
Помню, что перед заступлением в наряды, которые проходили с определенной регулярностью, у него
