ВОРОНЬЯ ИСТОРИЯ
Дебаты претендентов на кресло мэра небольшого провинциального города местные их устроители и сценаристы задумали провести в таком же ключе и порядке, какой наблюдали они по центральным телевизионным каналам в преддверии выборов в федеральные органы власти. И это логично: от кого же, как не от продвинутых москвичей набираться окраинам опыта и житейских премудростей!
Так же, как и там, в далекой Москве, в студии были поставлены друг против друга трибуны для главных участников состязания, были отобраны группы поддержки, то есть группы сторонников каждого из претендентов, их доверенных лиц. Эти люди тесно сидели на скамьях за спинами своих выдвиженцев и имели далеко идущие планы: вывести к власти своего человека, своего поля ягоду. Ведущий передачу журналист был сугубо официален, вежлив, предупредителен. Были также другие атрибуты и аксессуары, указывающие на заимствование ситуации, в том числе и бегущая по низу экрана строка, отражавшая позиции телезрителей, не поленившихся позвонить и выразить свое отношение к участникам этого всегда драматичного зрелища.
В этот день состязались в ораторстве двое - действующий мэр Котищев, весьма упитанный человек среднего роста и возраста, и претендент на мэрскую должность – самовыдвиженец Баранцев. Тоже упитанный, но немного моложе и ростом несколько выше.
У Баранцева азартно светились глаза, как у борца перед схваткой с именитым, но ослабевшим и теряющим форму противником.
Мэр был спокоен. На каверзные вопросы своего оппонента, его сторонников и телеведущего он отвечал не спеша, с барственным снисхождением. Его программа действий на предстоящий мэрский период, была пространной и завлекающей. Здесь были проекты и благоустройства города, и строительства детских дошкольных и школьных учреждений, и увеличение числа спортивных сооружений, и борьба с ветхим и аварийным жильем, которого, как и везде, здесь было много, и еще многое и многое другое. Большое внимание Котищев обещал уделять чистоте городских улиц и парка, посадке новых деревьев, разбивке цветочных клумб...
В его степенной и мобилизующей речи часто употреблялись слова: сделаем, надо обязательно сделать, будем над этим работать… Речь была хороша, но именно она дала его оппоненту, как говорится, «козыри в руки».
Баранцев, делавший в своем блокноте заметки во время выступления мэра, сразу начал атаку:
- Все то, о чем вы так красочно нам сейчас говорили, действительно надо. Надо строить и детские учреждения, и современные жилые дома, и наводить порядок на улицах. Все это надо. И надо было давно. Но мы это «надо» уже слышали в прошлой вашей предвыборной речи! Перечень этих «надо» сейчас просто повторен, озвучен без коррективов. Позвольте спросить: почему этот перечень не уменьшился? Почему то, что надо и было обещано сделать, не было сделано? И какая гарантия, что список этих, уже набивших оскомину, «надо» опять не будет преподнесен избирателям в этом же замороженном виде?..
Котищев пытается что-то сказать, но претендент не дает: он повышает свой голос.
- Перечень не уменьшился потому, что вы не занимались этими вопросами, а если и занимались, то плохо: они так и остались не выполненными! Число ветхих и аварийных домов не уменьшилось, городские улицы по-прежнему в ямах и выбоинах, по ним трудно, а где-то и невозможно проехать. Можно даже устраивать соревнования на выносливость автомашин… Все остается как раньше, если не хуже…Это говорит нам о том, что вы не способны исправить недостатки. Вы не способны даже на то, чтобы сделать наш город чистым и привлекательным! Посмотрите на городской парк! Это не парк, а вороний сортир! В сумерки там появляться опасно – загадят!
Баранцев затронул злободневную тему. С наступлением ранних в этом году холодов городской парк действительно начал смахивать на птичью уборную. Сюда на ночлег слетались огромные стаи серых ворон. Плотно где-то за день наевшись, они размещались на ветках деревьев и оглашали окрестности несмолкаемым карканьем. И что самое мерзкое: эти крупные птицы беспрерывно испражнялись, стараясь непременно попасть на снующих под ними прохожих. После удачного попадания они дружно и весело гоготали. С каждым днем стаи все укрупнялись, и все больше людей, с трудом отстиравших свои вещи, садились писать жалобы местным властям.
Парк был любимым местом посещаемым горожанами, здесь были все условия для их безмятежного отдыха. Людей тянуло в свой парк, тянуло к пруду, протекавшему в парке. В парке было всегда многолюдно, в любую погоду, в любое время суток и года. А теперь он становился пустынным. И все из-за презренных ворон!..
Вороны, кстати сказать, обнажили и социальную разницу жителей города. Вся гадость, источаемая этими птицами, доставалась простым горожанам, выпадала на плечи и головы полунищих, так называемых, незащищенных слоев населения. Богатые были защищены. Они ходили в парк в сопровождении своих холуев, которые держали над господами большие зонты и защищали господ от угроз осквернения. Нашествие на город ворон и, как следствие, - антисанитарное состояние давали противникам мэра безупречный повод для критики.
По мере рассказа о воронах цифры на бегущей строке, отражавшие число сторонников претендента, нарастали с повышенной скоростью. Эти цифры были видны, вероятно, и мэру: телезрители наблюдали, как он из вальяжного господина превращался в человека, уличенного в недостойном поступке. Почва под его ногами теряла устойчивость.
Котищев попытался хитрить и лавировать. Он признавал факт несанкционированного пребывание ворон в парке в вечернее время, говорил, что и сам он болезненно воспринимает каждое доходящее до него сообщение о недовольстве уважаемых граждан, обещал принять срочные и необходимые меры.
Баранцев, почуяв слабинку соперника, усилил нажим, опять стал высмеивать бесконечные «надо» и «сделаем», и заклевал бы начисто мэра, но у того в группе поддержки оказались тоже голосистые люди. Одна из них, молодая и энергичная женщина, правовед по специальности, попросила разрешения задать вопрос претенденту.
- Вы полагаете, что нашли уязвимое место? - язвительно сказала она. – Вы увлеклись ковырянием этого места, вы стараетесь всех убедить, что если здесь плохо, то плохо и во всем остальном! Но это не так. В нашем городе стало много хорошего, и все это видят, кроме вас, к сожалению… Но допустим невероятное: допустим, что вы на этой грязной вороньей истории одержали победу, допустим, что вы стали мэром. Вам же тоже придется бороться с этой напастью. Готовы ли вы ее разрешить?
- Конечно, готов.
- Каким способом?
- Нам известно каким.
- И все же?.. Почему бы вам не раскрыть свой секрет?.. Вы уже сейчас можете облегчить участь всех горожан: ваш метод может быть внедрен уже завтра… Так что у вас там, извините, за пазухой?..
Оператор переводит камеру на претендента. Тот смущенно молчит. Бегущая строка перестала откладывать баллы в его кошелек. Баллы на стороне мэра медленно, но все же стали расти. И чем дольше Баранцев уходил от ответа, тем больше вырастал рейтинг Котищева.
- Так может быть ваши слова - просто блеф? – торопила его сторонница мэра. – Люди вам поверят, выберут вас и окажутся с носом?.. В вашей, кстати сказать, программе было мало чего конструктивного. Одна оголтелая критика…
Претендент так и не раскрыл своей тайны. Возможно, он и сам не ведал ее: птицы веками гадят даже на памятники великих людей, а действенных мер по пресечению такого птичьего безобразия до сих пор не придумано.
В дебатах действующий мэр победил, горожане отдали ему предпочтение, но в душе у него остался неприятный осадок, и на другой день Котищев срочно собрал к себе замов и руководителей подразделений, имеющих отношение к городскому благоустройству. На повестке был только вопрос: как быть с вороньем?
Сам Котищев был настроен воинственно и категорически заявил: «Мы с вами призваны и просто обязаны обеспечить покой и нормальную жизнь горожан!» На фоне такого настроя удачным оказалось предложение его заместителя: ворон необходимо отстреливать! Весомым здесь было, конечно, и слово санитарных врачей: они подробно раскрыли содержание птичьего кала и его социально-вредный потенциал.
Отстреливать ворон решили единогласно. Ответственность за исполнение решения возложили на общество охотников. И чтобы повысить заинтересованность исполнителей в этом процессе, постановили: за каждую правую лапку поверженной птицы охотнику возмещать по патрону, а руководителей общества после завершения огнестрельной кампании - премировать.
И уже в конце этого плодотворного дня в парке загрохотали ружейные выстрелы. Вороны в ужасе разлетались, но сказать, что проблема полностью решена, было бы опрометчиво. Теперь люди стали бояться заходить вечером в парке по другой причине: там бродили вооруженные люди. Появились слухи, что в парке кого-то ограбили.
С воронами тоже было не все так, как хотелось бы: их тушки с одной отрезанной лапкой подолгу валялись в различных местах, дворники не торопились их убирать: их работы прибавилось, а в мэрии не предусмотрели им дополнительный стимул. Волну возмущения подняли защитники природы: налицо, дескать, жестокое истребление братьев наших меньших. Здесь они плутовали: ворон никто никогда к категории близких родственников не причислял. Плюс ко всему, уселись за написание жалоб те горожане, кто не посещал парк в вечернее время и потому не имел к воронам претензий. В жалобах они тоже называли убийство ворон действиями варварскими, развращающими и делающими жестоким подрастающее поколение, и на основании этого обещали бойкотировать выборы местных органов власти.
Эти доводы показались более вескими, чем все испачканные пальто, плащи и зонты. Котищев вновь собрал совещание и отменил то, что было принято раньше. Выстрелы прекратились. На головы любителей вечерних прогулок вновь посыпались зловонные капли, и город опять стал напоминать птичий клозет. И опять слышны стали крики и жалобы обгаженных граждан: где власть? Куда она смотрит?! Куда идут деньги налогоплательщиков?!.
Снова стали стрелять, но теперь холостыми зарядами. Эффекта не получили: вороны быстро распознали обман и уже не боялись стрельбы и вооруженных людей, чего нельзя было сказать о горожанах. Мирные люди инстинктивно страшились человека с ружьем.
Птичья проблема затмила все другие проблемы. Котищев метался в сомнениях: стрелять или не стрелять? Других способов борьбы с наглыми и нечистоплотными тварями в арсенале его интеллекта и интеллекта его подчиненных не находилось.
Слухи о вороньем засилье и растерянности местных властей стали анекдотичными и быстро распространялись. Однажды за каким-то широким застольем в приличной дали (километрах в восьмистах) от этого злополучного города, поведал приятелям о его злоключениях Суслин, бригадир пассажирского поезда, веселый и весьма наблюдательный человек.
Он живописно изображал, как бегали через парк горожане из категории неимущих, как они укрывались ладонями за неимением других предметов защиты, неимением
