Женский коллектив?
Серпентарий единомышленников? Расхожее мнение…
Всё гораздо проще и лучше, поверьте!
Итак, мы лежим на крыше административного здания – пятнадцать инженеров лаборатории, все – женского полу. От тридцати до сорока по возрасту.
Только я - затесалась после института. Вот почему я – дочь полка.
Всем интересно всё про меня! И почему синеглазый Эдик шастает к нам на этаж каждый день! И почему Эдик с зелеными глазами поджидает меня после работы…
И т.д. и т.п…
Эдики – это потом, я потом расскажу.
А сейчас мы лежим «топлес» в кружевных трусиках. Откинуты в сторону белые халаты.
Мы машем, по привычке, зависшему над крышей вертолёту. Мы еще дивно молоды и смешливы!
- Лидуся! - я переворачиваюсь на живот (вертолет улетел), - давай, расскажи чего-нибудь!
-Отстань, Алька! Я уже всё рассказала!
Лидусе скоро сорок.
Она – маленькая, грациозная. Длинная «химия» на голове, очки в золотой оправе и ироничный взгляд. Она – санитарный врач, мы зовем её «француженкой».
-Ну, хорошо! - сдается Лидуся почти без боя, - хорошо. Что ты хочешь услышать, дитя наше?
- Про любовь!
Все тётки переворачиваются, как по команде, на живот и вперивают взгляд в Лидусю.
- Вот однажды, - начинает она, - был у меня один француз. Так себе, мужик, я вам тут всем скажу! Но однажды потащил он меня…
Огромные глаза Лидуси съёживаются хитрыми щелочками.
Ярко светит солнце, припекает крышу. Красивые незамужние девочки средних лет и я, к ним в придачу, замирают, лежа на крыше в майский день. Нам нравится то, что рассказывает Лидуся - француженка.
Распахивается дверь парадной лестницы и появляется начальник нашей станции, ведущий очередную делегацию на осмотр с высоты административного здания грандиозных сооружений из бетона и металла, предназначенных сделать воду чище.
Немая сцена. Пятнадцать красивых, почти голых, женщин, разлегшихся, словно ящерицы, под ярким солнцем с видом на залив…
Утро, курилка. Мы обсуждаем прошедший вечер.
Появляется моя «шефиня».
Это - женщина неземной красоты.
-Тома! Какие синие у Вас сегодня глаза!
– Ужас! Видимо, печень пошаливает!
Она только недавно бросила курить, но испытывает неземную тягу к разговорам в курилке.
- Вы сегодня видели? – вопрошает она присутствующих, - как Танька к начальнику энцтого цеха клеилась в электричке? Она же просто ему на колени садилась!
Лидуся прикуривает сигарету:
- Тома! Ну что ты, в самом деле! Девка молодая, мужик симпатичный… Ну присела ненадолго… Что в этом?
Перепалка между «старшими» в нашем коллективе набирает обороты, нам забавно!
Наконец, Тома начинает злиться:
- Ты, Лидуська! Ты её защищаешь потому! Потому, что сама такая!!!
Тишина в курилке. Лидуся сидит на маленькой табуреточке. Медленно поправляет очки в золотой оправе, встряхивает кудрями. Огонёк зажигается в глазах. Красиво выпускает дым от сигаретки…
- Знаешь, Томка? Твоя эта Танька, в смысле, как б**ть, мне в подметки не годится!
Дружный стон женского коллектива и дикий хохот!
Итак, Лидусин День рождения! Ей - Сорок!
Мы готовимся! Плакат на двери бактериологической лаборатории: шаржевая кудрявая «француженка» с длинной сигаретой «а ля «Мулен Руж», надпись на французском «Bon anniversaire!» Стихи, цветы, подарок.
9-00. Мы вваливаемся в раздевалку. Лидуся жестом Кио извлекает из сумки шампанское! Страна в разгаре борьбы с пьянством под руководством Горбачева, нам испорчена жизнь. На работе: ни-ни!
Лидуся медитирует с бутылкой – взрыв!!! Вылетает пробка, бьется об стены, создавая грохот канонады. Мы замираем, ибо наша раздевалка – четко над кабинетом начальника. Шипит и пенится шампанское, мы заворожено наблюдаем, как равномерно этой жидкостью покрываются все поверхности (включая и нас, ошалевших от счастья!)
-Фигня! – говорит Лидуся, оглядывая красиво размытые подтеками стены. Тогда – коньяк!
Через три минуты в раздевалку вваливается наша бдящая начальница. Мы все – уже в белых халатах, задумчиво помешиваем в чайных чашках ложечками янтарную жидкость…
Наталья оглядывает недобро стены в подтеках, наши честные лица…
-По местам пора, девочки. – Зловеще тихо говорит она…
Спустя пару часов на дверях автоклавной висит табличка «Не входить! Опасно! Идет процесс!». Периодически оттуда вываливаются веселые тётки, распространяющие по лаборатории удушливый запах коньяка. А за автоклавами творится процесс! Там хохот шепотом: атоклавная – прямо по диагонали от начальника!
16-00. Мы стоим, как на линейке в пионерском лагере. Мимо нас слева - направо (или наоборот?) нам-то всё равно уже!
Прохаживается начальница со словами: Бла-бла-бла! Ай-я-яй и чавелла! (нам уже все по - барабану, типа: Ну говорите, у Вас приятный тембр голоса!)…
Наконец, с трудом фокусируемся на главном: В автобус станционный, до метро довозящий, никто не сядет!
Ух, ты, масленица!
И что теперь? Нам чапать через лес к электричке?…
Задумчиво распиваем на «черной» лестнице ещё коньяку.
А всё же Богу было в тот день весело!
Минут через двадцать набегают тучи, небо низвергает дикий поток!
Ещё через двадцать минут лабораторию начинает топить через незакрытые люки вентиляции.
Начальница и её замша ждут службы спасения, а мы ускользаем втихую. Доезжаем до метро в автобусе, конечно, и в сквере у Черной речки добиваем Лидусин запас….
Вот. Как-то так и было,… кажется.
Вне нашего женского коллектива - Лидуся живет с семьей в комнате, похожей на пенал, в жуткой коммунальной квартире на страшной улице Шкапина у Балтийского вокзала. В квартире нет ванны, а на шесть семей - один туалет и две плиты на узкой кухне. У сына Лидуси астма, но выехать из этого дико задымленного района можно, только дождавшись обещанного сноса дома. Её муж периодически пьёт "от всей этой жизни" и буянит. В эти вечера Лидуська с сынишкой сидят часами на вокзале, ждут, когда "благоверный" угомонится, или соседи, не выдержав, сдадут его в милицию. Иногда она приходит на работу в темных очках, запирается в своей бактериологической лаборатории и не выходит даже в курилку.
Пока мы силой не выуживаем её оттуда, тащим пить чай и болтать про любовь...
Так что вы там говорили про женский коллектив?
