-От таких Катиных слов у батюшки похолодело сердце, но потом немного отлегло.
-Если уж она мне написала, -подумал он, -пусть даже и такое сообщение, все таки надежда есть. Сделаю-ка я пару фоток и отправлю ей. Кто знает, вдруг все-таки она смягчится и простит меня.
Батюшка взял планшет, сфотографировал сам себя, и отправил фотографии Кате без всякого сообщения. Вечером он получил от нее ответ: «Жду твоего звонка и объяснений. Буду ждать завтра утром».
Всю ночь батюшка Алексий не спал: молился, размышлял, ходил по дому взад-вперед, пил чай, опять молился. Заснул он лишь под утро, но и то не на долго. Через час прозвенел будильник, батюшка поднялся с кровати, умылся, взял в руки телефон, перекрестился и набрал номер Кати. Ждать долго не пришлось, Катя взяла трубку почти сразу; видимо она уже ждала этого звонка.
-Здравствуй Катюша, -сказал батюшка, услышав в трубке на другом конце «але», -прежде всего хочу попросить у тебя прощение за содеянное. Сейчас я тебе все объясню, почему я так поступил.
-Не парься старый, -послышался Катин голос, -мне и так все ясно. Ты что, не мог сразу мне о себе все рассказать? Зачем врал, что ты зек, объясни? Ведь ты поп, учишь людей не грешить, а сам врешь? Почему, объясни мне?
-Думал, что если сразу признаюсь, кто я, -путаясь в словах ответил о. Алексий, -ты бросишь меня,...поэтому и обманул. Ты мне нравишься, Катюша, я просто без ума от тебя, я хочу чтобы ты стала моей женой и очень прошу тебя об этом.
-Женой говоришь? Но ты же мне в отцы годишься, а я еще молодая, без мужчины сейчас живу. Усек, о чем я?
-Да, Катюша, я все понял; но поверь мне, я бы никогда тебе этого не предложил, если бы не был способен удовлетворить женщину. Несмотря на мой возраст я еще в силе.
-А-ха-ха, - в силе он! Хотелось бы верить, что это так. Что-то мне кажется, что это только слова: ты такой-же «в силе», как пару дней тому назад был зеком. Что же ты теперь мне предлагаешь делать: замуж за тебя идти что-ли?
-Да, Катюша, я этого очень бы хотел; хотел бы того, чтобы все было так, как мы с тобой писали в сообщениях.
-Понятно, старый. Тебе-то оно конечно в кайф, -молодую девушку прикрутить, -а вот мне то каково оно теперь? Я то дура думала, что ты тот, за которого себя выдаешь,...уж больно похоже все было на правду. Правда меня и раньше, как только ты мне начал звонить, еще на измену высаживало (были подозрения), что тебе вовсе не сорок лет, как ты там в анкете писал. Уж больно голос у тебя был подозрительный, старческий какой-то. А кстати, почему со мной тогда разговаривал другой мужчина? Ведь голос у тебя сейчас вовсе не тот, который был, когда ты мне звонил раньше. Признавайся старый, что ты еще со мной мутил?
-Друга просил, чтобы он говорил с тобой, -батюшка поперхнулся и покрылся холодным потом, -боялся с тобой говорить,...сильно смущался...
-А врать не смущался?
-Люблю тебя,...поэтому и пошел на подлог.
-Ладно старый, что делать то теперь будем?
-Выходи за меня замуж, Катюша, все сделаю для тебя,...все, что захочешь. И деток твоих усыновлю, и жилье тебе предоставлю, и обеспечивать буду. Будешь у меня тут, как царица,...
-Ладно, -прервала его Катя, -посмотреть надо сперва на тебя, старый, а потом решать уже буду, что делать и как быть. Ты вот что: скажи мне, как ехать к тебе и деньжат на дорогу вышли. Только учти, я ведь одна не приеду, -малышей с собой возьму, -мне их оставить не с кем. Да и пусть посмотрят они на тебя, может ты им и не понравишься, дед мороз.
-Да, да, конечно Катюша, -обрадовался о. Алексий, - я все сделаю так, как ты мне сказала и с нетерпением буду ждать тебя.
-Ну тогда все, давай, действуй. Жду от тебе перевода на карточку. А как буду выезжать, наберу тебя, старый. Будешь встречать меня и деток. Кстати, машина то есть у тебя?
-Есть, Катюша, конечно.
-Ну вот и хорошо. А теперь давай, адью, мне еще переварить все это надо,...как обухом по голове все равно,...давай, целую тебя, дед мороз, пока.
После разговора с Катей батюшка еще долго сидел за столом с телефонной трубкой в руках. Он блаженно улыбался: как-же, Катя сказала что целует его, а значит еще надежда есть, что она его простит и все сложится так, как он того хотел.
Катя приезжала на праздник Вознесения Господня; батюшка служил и поэтому попросил встретить ее одного своего знакомого, о чем было согласованно с Катей. Он шел домой со службы и очень волновался: как будет происходить их первая встреча, что он будет говорить, понравится ли он Катиным деткам? Все эти мысли просто выносили его мозг и не давали ему покоя. Но вот, наконец, и его дом. Батюшка вошел в калитку и увидел мальчика, лет двенадцати, с малышом, которому было три-четыре года. Дети играли. Увидев батюшку, они подозрительно посмотрели на него, засмеялись и побежали вглубь двора.
Отец Алексий открыл дверь, вошел в дом и прошел на кухню, откуда слышался разговор и детский плачь. В кухне за столом сидели Катя и знакомый батюшки- Иван Васильевич.
-Ну вот и сам отец пришел, -сказал Иван Васильевич, увидев о. Алексия, -я пожалуй пойду домой. Праздник сегодня, а вы уж тут сами, без меня.
Он встал, попрощался и вышел.
Катя зло посмотрела на батюшку и сказала: «Ну, здравствуй дед! Вот, оказывается ты каков? Ну что-ж, раз уж пошла такая пьянка, садись, перетрем (поговорим), что нам теперь делать и как быть.»
Батюшка послушно сел за стол и потупил взор. Начался непростой разговор, который Катя закончила так: «Я согласна, старый, быть твоей женой, но на определенных условиях:
во-первых: мы с тобой расписываемся и ты усыновляешь моих детей;
во-вторых: ты переписываешь дом на меня и деток;
в-третьих: распоряжаться деньгами теперь буду я, -я хозяйка;
в-четвертых: я конечно постараюсь, но вдруг...короче, если я загуляю от тебя, то ты мне должен будешь это прощать. Сам ведь понимаешь, что ты дед, а я молодая девушка. Ты согласен на это?»
Батюшка молчал с минуту, видимо переваривал и обдумывал услышанное. Но потом произнес твердым голосом: «Да, согласен, Катюша. Я люблю тебя и только с тобой могу быть счастлив. Можно я тебя поцелую?»
-Можно; теперь целуй, раз ты согласен, -ответила Катя и встала со стула.
Встал и батюшка. Он подошел к Кате, взял ее за плечи и крепко поцеловал...
ЭПИЛОГ
Минул год с тех пор, как о. Алексий женился на Кате. Жизнь его в корне изменилась, и теперь в нем уже нельзя было узнать того батюшку, что был раньше. Он немного постарел, осунулся, ссутулился; с его лица исчезла та радостная, неповторимая улыбка, которая раньше так притягивала к нему многих. Да и внутренне батюшка изменился: стал более рассеян, раздражителен, замкнут в себе. Если раньше он заранее приходил на службу, служил не спешно, соблюдая устав, а после нее, порой, часто оставался в храме и отвечал на вопросы прихожан, то теперь батюшка приходил впритык, службы проходили наспех и скомкано, а о беседе с прихожанами не было уже и речи. Быстро попрощавшись и преподав общее благословение он спешно уходил домой.
-Молодая жена у него теперь, -говорили прихожане, -как-же, ведь теперь он ее должен ублажать. Не до нас ему уже...
-Да, влип он с этой дамой, как кур во щи, -говорили другие, -вот уж точно, как говорится в молитве Господней: и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого... Наш батюшка к самому лукавому в лапы то и попал.
-Что он хотел, то и получил, -говорили третьи, -сам во всем виноват. Матушку в монастырь отправил, молодую женщину привел в дом. Пусть теперь терпит: что посеял, то и пожал.
Я встретил о. Алексия в начале октября; осень была теплая, листья на деревьях окрасились в багряные и желтые тона, а осеннее солнышко ласкало землю и все живущее на ней.
Батюшка шел по улице толкая вперед детскую коляску, в которой сидела малышка Милена. Рядом с ним шел маленький Антошка, а сзади, чуть по отдаль, шла Катя. На ней была короткая кожаная курточка, мини-юбка, сапожки-ботфорты на высокой платформе и шпильке. Длинные, распущенные, черные волосы, зачесанные на прямой пробор, спускались по спине назад, а легкий макияж подчеркивал красивые черты лица. Эту прекрасную картину дополняла длинная, тонкая сигарета, которую курила Катя.
Глядя на нее я невольно залюбовался и остановился, чтобы как можно дольше продлить эти прекрасные мгновенья. Это мое поведение не осталось не замеченным: Катя остановилась, с презрением посмотрела на меня и сказала: «Смотри, дядя, как бы тебе бебики (глаза) то не потерять».
-Прошу прощения, мадам, -ответил я и посмотрел на нее поверх очков, -вы, кажется, раньше ходили по музыке (раньше занимались кражами)?
-Откуда знаешь меня, дядя? -Катя изменилась в лице, -кто тебе разбазарил что про меня?
-Твое лицо, на нем все написано; оно красноречивее любого расскажет о тебе все. Впрочем, речь сейчас не о тебе: я встретил своего давнишнего друга и хочу с ним поговорить. Ты не будешь, надеюсь, против?
-Это кого,...Лешу что-ли?
-Да, его. Мы с ним восемь лет вместе проучились, ну а потом жизнь разбросала нас по разным углам. Вот, теперь, встретил его случайно и хочу пообщаться с ним.
В это время к нам подошел сам батюшка Алексий. Он пристально всмотрелся в мое лицо, а потом удивленно воскликнул: «Силуан, это ты?»
-Да, я, собственной персоной.
-Какими судьбами? Сколько лет, сколько зим? Знаешь, я даже не могу поверить, что ты стоишь передо мной. Что ты здесь делаешь? Может в гости зайдешь? -при этих последних словах батюшка немного смутился и добавил, -конечно, если Катя против не будет...
-Думаю, что не будет, -засмеялся я в ответ, -мы с ней уже немного познакомились и нашли общий язык.
-Да уж, не буду против, -подтвердила она, -я всегда рада порядочным людям, только попрошу вас не мучить меня разными вопросами.
-Хорошо, не буду, -ответил я, -ответы на все мои вопросы я уже получил,...прочитал их на твоем прекрасном лице.
Я попросил Катя повезти коляску, а мы с о. Алексием пошли сзади и начали наш разговор, который продолжили дома у батюшки. Катя оказалась очень гостеприимной хозяйкой, сидела с нами за столом, рассказывала кое-что из своей жизни, а потом взяла малышей и отправилась спать. Вот тогда-то батюшка и рассказал мне всю эту историю.
-Леша, скажи мне, -спросил я у него, -ты счастлив сейчас, или нет?
-Да, Силуан, счастлив,...впрочем, разве можно от тебя что-то скрыть? Какое же это счастье? Разве можно мою нынешнюю жизнь назвать счастливой? Вот раньше я был свободен, а сейчас- самый настоящи раб! Я полностью зависим от желаний и настроения Кати, и ты знаешь, поделать ничего не могу. Моя страсть к ней сильнее всего на свете.
-Что же ты, брат, получил взамен, принеся ей такую жертву?
-Ничего! Ничего, кроме позора и поношений. Понимаешь, ради нее я пошел на разрыв с семьей, -дети отказались от меня, поскольку я лишил их наследства в пользу Кати; все прихожане и знакомые отвернулись от меня, так-как я женился и нарушил каноны церкви; для архиерея и епархиального духовенства я стал поношением и притчей во языцех, -надо
