цесаревич Алексей Николаевич, царевны Ольга, Татиана, Мария и Анастасия. Григорий Распутин, доктор Боткин, фрейлины Государыни Императрицы – Анна Вырубова, Буксгевден и ещё некоторые. Алапаевские мученики и мученицы окружали сестру Императрицы – Великую Княгиню Елизавету Феодоровну и инокиню Варвару. Сплошной стеной стояли екатеринбургские святые – мученики, убитые за попытку освобождения Государя. У цесаревича и престолонаследника Алексея Николаевича был огромный букет белых хризантем, скорее, целая охапка, которую он держал обеими руками. Все Великие Князья и Великие Княгини, все Рюриковичи и Романовы и около них много-много людей в белоснежных длинных одеяниях, с лавровыми венками на главах – все стояли напротив нас, находящихся в этом пространстве и времени. В двери нашего убогого жилища заходили всё новые и новые люди, в белом сияющем одеянии. Вот Государь Иоанн Грозный, Государыня Императрица Екатерина Великая, Пётр 1, Елизавета, Павел…
Стоят все прославленные и непрославленные святые, дивеевские сёстры с матушкой игуменией Александрой,- к ним поспешает батюшка Серафим в белых валеночках и с мотыжкой. Преподобный Сергий почти бежит от Гремячего ключа – родника своего, который недалеко от Троице-Сергиевой лавры. Колокольчиком заливается, смеётся Пашенька Саровская.
- Свершилось!
Как гром среди ясного неба, раздалось многоголосое Слово.
Теперь все вместе они стоят вокруг огромной воронки и смотрят на происходящее.
Вход в преисподнюю похож на жерло вулкана. Вовнутрь затягивает, словно водоворотом, какие-то стулья, летят бумаги, вещи, всякая рухлядь и барахло. Огромный президентский стол, медленно кружась, опускается вниз, в бездну. И возле него безпомощно вращается Кутьин. Мощными пинками и толчками стол одаривает своего хозяина, бьёт то углом, то, подобно тяжёлому деревянному пресс-папье, примакивает Кутьина по спине. Следом вниз головой пушечным ядром проносится коммунистический главарь Зюзюкин со своими соратниками. Чугунные ладони многоруких памятников вождя лупят по мордасам своих адептов. Ломают хребты мирового пролетариата, падая сверху, белые мёртвые барельефы ВИЛа. Раскоряченной лягушкой планирует лидер либерал-демократов Жирикоцкий. Глаза его дико вращаются и выпучиваются, ещё страшнее белеют, напоминая его брызгослюнные выступления. Мимо него оловянно, - руки по швам –один за другим ныряют в бездну его квадратноголовые телохранители. Их лица не выражают никаких эмоций…
Внезапно всё пропадает и открывается прекрасный вид. Залитая солнцем южная страна, достаточно высокая арка, за которой видно много зелени, и дворцы, окрашенные в песочно-белое. Ажурные, тонкого рисунка чёрные низенькие оградки с перильцами утопают в цветах. Всё настолько гармонично!
И вдруг, словно из ничего появляется тёмно-синий, глубокого такого оттенка драгоценный камень, в древнем золоте украшения изящной формы. Острые золотые зубчики, словно настоящие зубки, крепко держат камешек. Проявляются в пространстве дома со сводчатыми окнами флорентийского типа. Вот Византия. И очень красивые люди.
Лазурные волны набегают на песчаный берег. Море невероятно прозрачное, исполнено непостижимого величия, одухотворенное и, будто живое,- дышит.
Из волн завивается скрипичный ключ. Каждая волна набегает в своей последовательности, и то место, где заканчиваются её буруны, становится похожим на струны нотоносца. На эти струны нанизаны ноты. Они звенят и поют.
…Брусчатка сменила гладкую, похожую на политую дождём асфальтированную дорогу. По высокому помосту идут ноги многих людей. А теперь это сейчас то место, где стоят высотные дома.
Этот город возник на месте древнего византийского.
…- А вы читали про индюшку и маленькую девочку-христианку? Как девочка ухаживала за птицами? – спрашивает кто-то.
Невидимый собеседник не читал об этом. На это следует продолжение.
- А вот Афинагор, как ни странно, написал басню и сказку. Очень добрую. Только он этот город увидел сквозь века. И девочку – тоже. Как её слушались птички…
Снова огромная площадь, похожая на венецианскую. Палаццо. Церковный дворик, залитый светом. Ходят люди. Но они не похожи ни на одну из современных или известных цивилизаций. Все одеты весьма странно.
Люди проходят как бы пространство города будущего. И вдруг времена и пространства накладываются друг на друга, как в мультике, и люди не успевают покинуть чёрное пространство. Они остаются в будущем времени.
…На большом живописном замшелом камне сидит Смерть. Она поставила косу перед собой и держит её обеими руками за древко. Смерть сидит по-мужски, широко расставив ноги, как бы в задумчивости, и положив голову на скрещенные на древке косы пальцы.
Она не смотрит по сторонам и словно не видит, как в острую часть, в лезвие косы тонким шлейфом, похожим на газовый шарф, входят все пространства, в том числе и будущее время. Она словно уснула и не замечает этого…
Огромная толпа зевак стоит и смотрит на бахчу со здоровенными арбузами. Арбузов всего три, а бахча – совсем крошечная, как раз под эти три арбуза, бочка которых вываливаются на дорогу.
Очень быстро сменяются события, люди, разговоры…
Падает дождь и большие пузыри, похожие на мячи, с треском лопаются на поверхности тёмных луж , собирающихся в ручейки. Все это становится большой рекой, которая теперь величественно и плавно плывёт между горами. В этой реке отражаются те эпохи, которые были во времена её жизни. На глади воды, словно в негативе, отражаются некие окошечки, в которых угадываются и реально видятся те или иные события. Приглядевшись, можно увидеть много жизней.
Это- река Времени, река Памяти. Она течёт духовно и, образуя дельту, входит в острие косы Смерти по всей длине.
…Стоят высокие пузатые бочки. Они наполнены вином. В каждой бочке есть золочёный краник, можно налить вина в глиняную пиалу ручной работы. Вино похоже на масло – такое оно концентрированное.На свету видно его глубокий вишнёво-пурпурный цвет. От вина идёт дивный аромат, который наполняет всё вокруг благоуханием. Там нет спирта, а тонкий вкус исполнен нектаром трав. Выжимки из этих трав, которые вытащены из концентрата, сушатся на длинных деревянных подносах, инкрустированных по резным краям перламутром. Подносы лежат прямо под лозами, усыпанными ярко-жёлтыми, прозрачными гроздьями винограда. Янтарь гроздьев сменяется пурпуром красно-чёрного оттенка. Иссиня-красный виноград – не Изабелла – это сорт, которого сейчас нет нигде.
Насколько хватает глаз – везде виноградники. Вдруг небо, которое открывается вдали, пронзают три вершины, исходящие из одной точки где-то внизу. Сначала они похожи на замок с тремя башнями, венчаемыми куполами. Эфемерные, похожие на тонкие облака, постепенно башни растворяются, оставляя лишь следы прямых остовов. Будто векторы, направленные ввысь и берущие начало в одной точке. Теперь они заостряются и становятся стрелками часов. Ажурные, как белый дым, внезапно тают , и на их месте появляется циферблат насыщенного богатого пурпурного цвета, имеющего качество мягкого тёмного бархата. Сам циферблат золотой. Но видна только его нижняя часть, по которой движутся стрелки.
На полотне пространства пишутся формулы. Одна сменяет другую, вытекая из предыдущей. Быстро сменяют друг друга математические и физические формулы. Химические знаки.
Формулы переходят одна в другую, как бы продолжая одну важную идею. Слышится голос: Нострадамус. Алхимия. Ложь. Три слова. Продолжают светиться формулы. Из нуля, бывшего в начале, они делают восьмёрку. Путём графического изменения написания нуля. Всё очень просто, оказывается. Нуль немного растягивается по длине и сворачивается посередине в центральной точке. Получается восьмёрка! Таким числом заканчиваются все формулы. Это число, которое искали учёные.
Кто-то говорит:
- Суть не только в математическом счислении. Должно иметь видение архитектора, чертёжника-графика, чтобы знать проекцию чисел, но не мёртвой цифири, не мёртвый язык просто цифр. Именно такая вязь чисел есть основа, отражающая гармонию мироздания. Но не каббала, а живое числовое поле, имеющее прохождение во временах и пространствах посредством оживотворения числа.
Так будет побеждён диавол, - продолжал невидимый собеседник. –Когда закончатся числа, тогда формула придёт к восьмёрке, а это – число полноты. Восьмерка лежит посередине безсмертия. Или составляет окружность, если её развернуть. Поэтому землю можно облететь только по окружности, потому что она имеет форму числа, живёт, дышит, видоизменяется, транспонируется. И все события на ней характеризуются изменениями числа, что перемещает материю из нуля в восьмёрку, сворачивая или скручивая пространства. Это- формула безсмертия или вечной Жизни со Христом. Но знай, что Бог в Троице есть Сущий без времени, Превечный, Вечный, Безконечный Бог, имеющий в Своём замысле начало и конец мироздания – Альфа и Омега, такое пространство, которое есть ключ цифрового пространства, - имея власть отмыкать, размыкать и замыкать начало и конец мироздания.
Восемь. Бьют часы…
ДЕРЖАВА.
Смерть подходит и разговаривает с Василием Блаженным.
Вдруг всё вокруг преобразилось и место стало вдруг древним, как было при Иоанне Грозном. На площади появились торговые ряды. Всё чинно, патриархально, на душу пришла какая-то отрада, как-будто вернулся домой из чужой страны. Здесь и купцы дремлют на прилавках, так как ночь и товар убран. Деревья растут. Всё цветное, даже камни на мостовой. Много цвета.
Государь Иоанн Грозный смотрит из того времени и провидит всё, что происходит. Он радуется, что нашлась грозная сила, которая исполнена патриотизма и веры в Бога.
- Я знал это в веках, - торжествующе говорит святой царь святому Василию.
Стоят чистенькие деревянные дома. Каменных мало. И церкви тоже деревянные. Начинаются работы по каменному строительству Казанской церкви в честь победы над Казанью.
Государь находится среди зодчих, рассматривает проекты и отдаёт приказания по строительству. Смерть, приблизившись, протягивает царю свиток. Он разворачивает. Там изображена карта Государства Российского.
У царя необыкновенной красоты бриллиантовый крест на груди. Он им благословляет карту, надевает свой крест на ангела, затем снова снимает его и обвивает цепью креста свиток. Крест становится, как печать.
Государь отдаёт Смерти карту империи с печатью и велит передать её русскому народу.
Сейчас же все территории за пределами границы государства Российского времён Иоанна Грозного отсоединяются. И земля внутри карты съёживается. Земля Русская уплотняется. Всё чужое начинает физически упраздняться. Оно выщелкивается, вытекает, перемалывается. А в центре мироздания стоит дивный храм Василия Блаженного – собор Покрова Царицы Небесной.
Вся земля русская усеяна крестами, как –будто это – сплошное кладбище. Кто-то нам объясняет: земля вся полита кровью предков, земля - святая, поэтому понимание этого должно стать причиной возрождения Святой Руси.
Смерть поднимает вверх свиток с
