О любви...

с  важной  дамой. И  часто  уже не песни  слышно было, а ругань. Видать бросить он  ее  хотел из-за  той, а  Груне-то  как!?  Трое  детушек!
 -Понятно. А что сегодня  случилось? Почему  квартира  опечатана ?
 - Не  знаю. Перед  обедом  пришли  трое. Зашли  в  квартиру.  Пробыли  недолго. Вышли, закрыли  и  опечатали. А где  Груня  и  этот  ее,  муж,  не  знаю.
 - А кто-нибудь  из  родственников   здесь  есть?
 - Не  знаю. Никогда  про  них  не  слышала. Поговаривали, что убежала  она  с  ним  из родительского  дома. Вроде  из  села  какого-то  она. Но из  какого,  не  ведаю. Однажды  только обмолвилась, что  у  ее  отца  очень красивый  подчерк, словно в старинных книжках, он  вроде как сельский учитель у  нее. Но  о  других  родственниках  ничего  не  знаю.
 - А как  мужа  Груни  зовут, где  служит?
 - Роман  Ковальчук.  А  где  служит  - не  знаю.  Несловоохотливая  Груня  была. Много  не  рассказывала. Но  как  поселились  здесь,  лет  шесть  назад,
Танечка  у  них  еще  совсем  маленькая  была, все  ладно  у  них  было. Груня  вся  светилась  счастьем.  Тут  наши  бабенки   ей  все  завидовали. Красивая, муж  военный. Потом Томочка  у них родилась. Вся в мать  пошла. Тоже  все  песни  поет. А  потом  и  Надюшка.  Так  ведь  надо ж…  !  Встретил  эту  дамочку…
 - А где  он  может  быть  сейчас?
 - Не  знаю.  Больше  ничего  не  знаю.
 - Ладно. Спасибо и на  этом.  Моряк  положил  на  стол купюру.
 - Что Вы, что Вы! -  замахала  руками  дворничиха. – Хорошая  она, Груня!
Всегда  такая  приветливая, ласковая. И девчонки  у  нее  послушные. Пусть  бы  все  у  них  наладилось. Если  помочь  им  можете… Особенно  девочек  жалко! Это ж  надо!  В  приют !
 - Возьмите, от  чистого  сердца.  Это  Вам  за  помощь, -  и  моряк  вышел  из  сторожки.
   Лена  и  Таня  стояли  на  улице.
 - Сейчас идем к нам домой. Таня устала, ее надо накормить. Потом подума- ем, что дальше делать будем.
 Герман и Лена  жили  недалеко  от  оперного  театра.  У  них  была  хорошая просторная трехкомнатная квартира. В доме чувствовался  достаток. Мебель  была  новая, красивая.
    Оставив  Лену  и Таню  отдыхать,  Герман ушел. Вернулся  он  поздно. Девочка  уже  спала.
 - Ну, как  она себя  вела  у  нас?
 - Очень послушный ребенок.  Но такая она  серьезная, грустная.  Все  время  беспокоилась  за  мать  и  сестер.
 -  А про  отца  она  не  упоминала?
 - Как  ни  странно -  нет.
 - А  я думаю,  что  ничего  в  этом  странного  нет. Очевидно:  отец  обижал  последнее  время  мать. И   девочка  достаточно  большая, чтобы  понять  это.
Вот  послушай, что  я  узнал.  Груня  Ковальчук  арестована.
 - Боже  мой!  58 статья?
  - Не  думаю. Простая  швея   и  враг  народа! -  мало  вероятно. Причина в  другом. Она  сбежала  с  будущим  мужем  из  села.  У  нее  нет  документов  и  прописки  в  городе.  Завтра  я  все  это  уточню.  Но  вот  ее  муж,  Роман,  скрывал,  что  у  него  есть  семья.  В  гарнизоне  никто  и  не  слышал про его  жену  и  троих  детей.  А  сейчас  он  уехал  из  города  с  дочерью  одного  высокопоставленного  лица.  Понятно,  что  жена  и  дети  мешали  такому  
благоприятному  для  него  союзу.  И  вот  что  я  еще  думаю,  не он  ли  сам   спровоцировал  ее  арест?
  - Господи! Тогда  он  настоящий  подлец! А что грозит Груне ?
  - Пока  не  знаю. Но  скоро  выясню.
  - А  нам  можно  будет  оставить  Таню  себе?  Ведь  даже  если  ее  мать освободят, одна  с  тремя  детьми…?!  А мы, если удочерим  девочку,  многое  можем  сделать  для  нее.
 - Она  так  запала  тебе в  душу?
 - И в  сердце тоже.  А тебе  разве  нет? Ты же принял  в  ее  судьбе  активное  участие.
 - Девочка  мне  тоже  понравилась.  Но  самое  главное:  я  это  хочу  сделать ради тебя.  Когда я ухожу в море, тебя одолевают  грустные  мысли.  Я  знаю.  А  дочь  отвлечет  тебя  от  тоски  и  уныния.  Посмотрим,  как  сложатся  обстоятельства.  И еще: не  забывай  - у  нее есть две сестры.  Но я не против  удочерить  Таню.
    Герман  ласково  обнял  жену, привлек  к  себе. Они  были  женаты  восемь  лет. Через  год  после  свадьбы  Лена  родила  девочку. Роды  были  очень  тяжелые.  Молодая  женщина  была  хрупкого, изящного  строения  и  врачи  предупредили, что  она  больше  не  сможет  иметь  детей. Но  ребенок  умер  через  несколько  дней. И с тех  пор  тихая  тоска постепенно  все  сильнее  захватывала  Лену. Пока  Герман  был  рядом, боль притихала, пряталась. Но  муж уходил  в  море  на  месяцы, и тогда  Лена  страдала от тишины, которую  никогда  не  нарушали  детские  крики. Она  пыталась  много  работать, хотя  в  этом  не  было  необходимости. У Германа  было  высокое  жалование,  он  баловал,  лелеял  жену.   Но  пустота  их  просторной, комфортной,  нарядной  квартиры  давила,  все  время  напоминала  о  потере.  Городская  библиотека, в  которой   молодая   женщина    работала   уже   несколько  лет,  давала  возможность забыться. Работа ей нравилась. Но наступали одинокие вечера... Если бы  ее  малютка  была  жива!  
    Крик  Тани  « Мама, мамочка»,   момент,   когда  ее  обняли  детские  руки,  потрясли  Лену.  В сердце  словно что-то  рвануло  и  всем  своим  существом  она  потянулась  к  этой  незнакомой  испуганной   девочке.
         
 Надя  громко  плакала  в  приемнике  детского  дома. Тома   с  удивительной  для ее четырех лет  заботливостью пыталась  успокоить младшую сестренку. Милиционер  уже  был  в отчаянии  от   крика  ребенка.  Он  был  молод  и,  очевидно, своих  детей  еще  не  имел и не  знал, как  с  ними  надо обращать-  ся. В  это время в комнату  вошла  средних  лет  женщина  с  усталым  лицом. Она  сразу  правильно  оценила  ситуацию.  
 - Ребенок  голоден  и  мокрый. Сейчас  няня   займется  малышкой.
        Персонал  детского  дома  был  опытный  и  насмотрелся  всякого. Но, когда  вошедшая  няня  попыталась  унести  Надю,  Тома  крепко  вцепилась  в  плачущую  сестренку.  
  - Не  отдам. Сейчас  Таня  найдет  маму, Таня  велела  смотреть  за  Надей.
  Взрослые  рассмеялись.
 - А кто это, Таня? – спросила  воспитательница.
         Вмешался  милиционер:  « Еще  одна  кроха, чуть  постарше  этих. Но, видать, сурьезная  девица.  Этой  вот - показал  он  на  Тому, -  велела следить  за  младшей, а сама ушла с военным моряком и его женой искать пропавшую  мать.
 - Ну  что ж!  Пока  их  нет,  ты   вместе  с  няней  иди,  покорми  Надю,- обратилась воспитательница к Тамаре. -  И сама,  наверное,  тоже  кушать хочешь?
 - Хочу.  А  штанишки  ей  поменять  тоже  с  няней?
 - Ишь,  заботливая  какая! Да,  можешь и  этим  с  няней  заняться.
 - А  еще, когда  Наде  спать  пора,  мама  или  я  пели  ей  песенки.
 - И  песенки  споешь.  А теперь иди,  иди  с  няней  в  столовую.
        Воспитательница  повернулась  к  милиционеру.
  - Рассказывайте,  кто  они,  почему  к  нам  привезли?
Милиционер  развел  руками.
-  Сам  не  в  курсе.  Когда  заступил  на  дежурство, они  уже  сидели  на  вокзале. И  никого  взрослых. Я вначале  думал:  «Ну,  отошли  взрослые  по делам, сейчас  подойдут.»   Ан  нет!  Два или  три  часа  просидели  и  никого. А  старшая  девчонка  все  вокруг  них  хлопочет,  бегает,  мамку  ищет. Сама  махонькая, но заботливая. Потом подошли моряк  военный с женой. Случаем  заинтересовались.  Со  старшей  девочкой  пошли к ней  домой  мать искать, что там  с ней  случилось. А этих  вот  пока  сюда  привез. Может  и  найдется  мать-то.
 - Может и найдется, хотя…    Хорошо. Пусть пока будут здесь. Посмотрим:  придет  кто-нибудь за  ними  или  нет.
       Воспитательница  прошла в столовую. Там няня  кормила  кашей  Надю, а Тома протягивала раздатчице  свою  тарелку:  « Ты  забыла  мне  три  ложки  для росту добавить.  Мама  всегда  говорила -  еще  три  ложки, чтоб  выросла  большая».  
      Женщины  рассмеялись.
 - Доедай  свои  три  ложки. А потом  ты  мне  расскажешь, где  твои  мама и папа  и  как  тебя  зовут.
     Тамара  аккуратно  доела  кашу. Отнесла тарелку и ложку  в посудочную, потом  подошла к воспитательнице: « А тебя  как  зовут?».
  - Взрослым  надо всегда  говорить:  « Как  Вас  зовут»,  - поняла?..  
    Тома кивнула  головой.
-  Да,  поняла.  Мама  потерялась.  Таня  пошла  ее  искать.  Папа… , -  Тома  наморщила  лобик.  -  Папа  сказал, что мы уезжаем. На вокзале  был черный  большой  паровоз. Он страшно  пыхтел  и  давал  дым.  Он  увез  папу, а  нас  забыл.  Таня  найдет  маму, потом  мы  тоже  поедем  на паровозе к  папе.
  - Ясно.  А как  тебя  зовут?
 - Тома. Тома Ковальчук, а  ее - Надя Ковальчук. Девочка рукой показала  на  сестренку.
 - А сколько  тебе  лет, Тома  Ковальчук,  ты  знаешь?
 - Да. - Девочка  растопырила четыре  пальчика.
 - Да  ты  совсем  большая.  Все  знаешь. И теперь,  пока  мама  не  нашлась,
вы   с  Надей  поживете  здесь. Согласна?
 Тамара  не  успела  ответить.  В  столовую  вбежала  молодая  санитарка.
 -  Светлана  Георгиевна,  доктора!  В  грудничковой  еще  двое  с  высокой температурой!
  Воспитательница  торопливо  встала.
 -  Я  иду.  
Потом  повернулась  к  Томе: « Будь умницей. Слушайся  Дашу».
  Она  быстро  вышла  вместе с санитаркой.
 Дашей  была  та самая  молодая  няня, которая  кормила  Надю.
 - Что, девонька,  пошли  укладывать  твою  сестричку  спать. Она  наелась  и теперь  должна  баиньки.  
    Тома  кивнула  и  послушно  затопала  за  няней.
В детской  спальне  Даша  положила  Надю в  кроватку.
- А ты  будешь  спать  с  детками  постарше.
- Нет,  я  остаюсь  с Надей, Таня   так  велела.
 - Здесь  мало  места  для  тебя. Идем,  я положу  тебя в  хорошую  просторную кроватку.
        В этот момент Надя захныкала.
 - Вот, - торжествующе сказала Тамара. - Ей сейчас надо петь песенки. Мама всегда так делала.
        Даша махнула рукой.
 - Ладно. Садись рядом и пой, только тихонько.
       Уже  у выхода она задержалась, прислушиваясь. Чистый детский голос  звучал нежным колокольчиком.
       Когда спустя час к ним подошла Светлана Георгиевна, Тома спала в кроватке, крепко сжимая малышку в объятиях.